Обжалование действий арбитражного управляющего
Дело: А40-51353/2016
Размер проблемы: 141 млн
Начало проекта: октябрь 2019
Длительность: по настоящее время
Сложность: 4/5
Трудозатраты: 135 часов
Темп: размеренный
Результат: дело передано на новое рассмотрение
Стоимость: шестизначная, в рублях
Иногда арбитражные управляющие ошибаются: не оспаривают сделки, не реализуют имущество и игнорируют интересы кредиторов. По закону в таких случаях разрешено обжаловать их действия.
К сожалению, суды знают, что участники дел о банкротстве часто используют жалобы как средство давления на арбитражных управляющих. Поэтому, несмотря на то, что количество жалоб на управляющих из года в год растет, суды удовлетворяют только одну жалобу из четырех. В общем, бороться с арбитражными достаточно сложно.
Рассказываем, как мы несколько месяцев пытались обжаловать действия арбитражного управляющего — и в конце концов нам это все-таки удалось.
Жалоба на арбитражного управляющего: начало истории
Во время ведения одного банкротного дела нам потребовалось оспорить действия арбитражного управляющего. Про само дело сейчас рассказывать не будем, там много подробностей и нюансов, которые заслуживают отдельной статьи.
Просто обрисуем ситуацию: во время сложного банкротства, в которое были вовлечены несколько кредиторов, арбитражный управляющий забыл оспорить сделку, явно попадающую под критерии сделки с предпочтением. Если не помните, что это такое, почитайте нашу статью «Все об оспаривании сделок должника в банкротстве». Сумма сделки была огромной — 141 млн рублей.
События развивались так: компания «Эркольз» была должна 241 млн компании «Нома» (названия обеих компаний изменены). Важный нюанс: «Эркольз» задолжал много денег и другим фирмам.
«Нома» несколько месяцев не могла получить долг и подала на банкротство «Эркольза». После этого владельцы «Эркольза» срочно выплатили «Номе» 141 млн. Стороны подписали мировое соглашение, и банкротство было прекращено. А через 25 дней владельцы «Номы» захотели взыскать оставшийся долг и подали на банкротство «Эркольза» во второй раз. В этот раз процедура была введена, и владельца «Эркольза» привлекли к субсидиарке.
Глава «Эркольза» был нашим клиентом. Собственно, обжаловать действия управляющего мы решили именно поэтому. В конечном итоге это могло привести к снижению субсидиарки.
Плюсы
Объективная правота
Сделка по оплате долга объективно была совершена с предпочтением и не менее объективно попадала в месячный срок.
Срок исковой давности
Управляющий пропустил срок исковой давности на оспаривание этой сделки, а значит, в случае обжалования сделки его можно было привлечь к убыткам.
Нападать приятно
Нападать всегда приятнее, чем защищаться. Мы ничем не рисковали и не могли ухудшить положение дел нашего клиента
Минусы
Сильный оппонент
Нам предстояло обжаловать действия опытного управляющего с почти двадцатилетним стажем работы. А значит, есть риск, что нас могут обыграть.
Противник был любимчиком суда
Судьи явно симпатизировали арбитражному управляющему. Нам пришлось дойти до этапа кассации, чтобы доказать свою правоту.
Кредитор был банкротом
На момент рассмотрения дела кредитор был уже в банкротстве. А значит, вряд ли у него были эти 140 миллионов.
Две жалобы и две первые инстанции
Итак, на нас работал один момент: сделка, совершенная за 25 дней до начала банкротства, очевидно попадает в период подозрительности. Арбитражный управляющий должен был попытаться оспорить эту сделку: если бы 141 млн не вернули «Номе», деньги бы распределили по всем кредиторам «Эркольза». А так вся сумма досталась одной фирме, а другие кредиторы остались ни с чем.
К сожалению, против нас работал другой момент: компания «Нома» через какое-то время после сделки тоже разорилась.Здравый смысл подсказывает, что пытаться забрать у банкрота 141 млн — безнадежное дело. Очевидно, что арбитражный управляющий рассудил так: «Зачем оспаривать сделку с банкротом? Он же все равно не отдаст никаких денег».
Короче, закон был на нашей стороне. А логика и благоразумие, скорее, не на нашей.
Первую жалобу мы подали на неправомерное расходование денег «Эркольза» при ведении процедуры банкротства. Жалоба на арбитражного управляющего была хорошей и обоснованной, но суд был весьма к нему лоялен, поэтому нам отказали.
Тогда мы закатали рукава, перелопатили тонну бумаг еще раз и подали вторую жалобу — на бездействие управляющего при обжаловании сделки по возврату долга в 141 млн.
Вот о чем мы говорили на суде:
1. Арбитражный управляющий должен защищать интересы всех кредиторов
Это его прямая обязанность, святой долг и главное, за что ему платят зарплату. А из-за сделки, во время которой 141 млн был выплачен компании «Нома», права всех остальных были нарушены. «Эркольз» вскоре обанкротился, и кредиторы не получили из этих 141 млн ни копейки! Разве это нормально?
2. Арбитражный не мог не знать о совершенной сделке
Работая над банкротством компании, управляющий обязан провести финансовый анализ должника: посмотреть, как происходило ухудшение финансовых показателей, какие действия предпринимали руководители, какие сделки совершались. На сумму в 141 млн невозможно было не обратить внимания, это огромные деньги.
3. Сделка попала в период подозрительности
Оплата долга в 141 миллион произошла за 25 дней до принятия заявления о банкротстве «Эркольза».
4. Пропущен срок исковой давности
На оспаривание этой сделки у арбитражного был целый год. Почему он не воспользовался этим временем?
Честно скажем, вероятность успеха мы оценивали в 98%. Косяки управляющего лежали на поверхности, все аргументы мы подкрепили цифрами и нормативными актами, а выступление в суде было вполне себе блестящим.
Тем удивительнее было узнать, что суд решил отказать в удовлетворении жалобы. Что? Как? Уважаемый суд, это вообще нормально?
Чтобы получить определение первой инстанции, оставьте свой е-mail:
Суд развернул нас по следующим причинам:
1. Оспаривание сделок — право, а не обязанность
Если управляющий не стал оспаривать сделку — еще раз, на 141 миллион, совершенную с очевидным предпочтением — значит, не верил, что действительно сможет взыскать нужную сумму.
2. Не было заявления собрания кредиторов
По закону собрание кредиторов может принять решение об оспаривании той или иной сделки, и тогда у арбитражного управляющего не будет возможности отказать. В материалах дела не было информации о том, что кредиторы требовали оспорить эту сделку. Вот арбитражный и не стал.
3. И самое главное — кредитор разорился
Компания «Нома», которой «Экрольз» перевел 141 миллион в счет оплаты долга, стала банкротом в ноябре 2017 года. А раз кредитор был неплатежеспособен, значит, перспектив получения денег не было, то есть арбитражный мог и не оспаривать сделку.
В общем-то, это было все. Три пункта — и все три выглядели неубедительно. Короче, чем дольше мы читали определение суда, тем злее становились.
Достигнув такого уровня злости, когда от гнева уже тряслись руки, мы стали готовиться к апелляции.
Жалоба на арбитражного управляющего в апелляции
На апелляции мы прошлись по каждому пункту жуткого определения первой инстанции.
Чтобы было понятнее, пробежимся по датам:
30 мая 2016 — компания «Эркольз» выплачивает долг компании «Нома»
24 июня 2016 — принято заявление о банкротстве «Эркольза»
29 августа 2016 — вводится процедура наблюдения в «Эркользе»
26 апреля 2017 — вводится процедура наблюдения в «Номе»
28 сентября 2017 — вводится конкурсное производство в компании «Эркольз»
Что из этого следует?
1. Кредитор был платежеспособен
Когда «Эркольз» вернул долг, «Нома» еще была платежеспособной компанией. Если бы арбитражный оспорил сделку, 141 млн рублей попал бы в конкурсную массу «Эркольза» и был бы распределен между остальными кредиторами.
Кроме того, в 2018 и 2019 году суд оспорил ряд сделок «Номы» с другими компаниями на сумму более 750 млн. К тому же, у «Номы» нашелся ряд дебиторов, задолжавших более 2,3 млрд рублей.
Сложно поверить, что компания, в активах которой есть 2,3 млрд, не сможет выплатить 141 млн. Та же дебиторка легко продается — и вот, пожалуйста, деньги в копилку.
2. Был пропущен срок исковой давности
Процедуру конкурсного производства в отношении «Эркольза» начали в сентябре 2017 года. Значит, у арбитражного управляющего была возможность оспорить эту сделку вплоть до сентября 2018, тем более, что у кредитора были деньги.
3. Суд неверно интерпретировал нормы закона
Да, оспаривание сделок — право управляющего, и он должен оспаривать только те сделки, где видит перспективу получения денег.
Но обязанность (!) арбитражного — защищать права кредиторов. Эта обязанность — самая главная часть его работы, она стоит выше его размышлений, волнений и сомнений. Даже если он переживал, что не сможет вернуть 141 млн, все равно должен был оспорить сделку. 141 млн достался только одной фирме, а остальные получили из этих денег ровно ноль. Это как?
Более того, раз у «Номы» были запасы в 2,3 млрд дебиторки, не попытаться вернуть этот 141 млн — решение просто чудовищно странное.
4. Наш кредитор не имел права подать заявление
В этом деле мы выступали от миноритарного кредитора «Эркольз». Он имел менее 10% голосов на собрании кредиторов, а значит, не мог самостоятельно обращаться к управляющему с требованием об оспаривании сделки.
В общем, в успех на апелляции мы верили еще сильнее — на 99%.
Из-за этого решение суда было даже более обидным. Как вы поняли, апелляция нам тоже отказала.
Чтобы скачать судебный акт, введите е-mail:
Причин для отказа было три:
1. Бремя доказывания вины лежит на заявителе
Эмм. Спасибо, уважаемый суд, мы в курсе.
2. Если сделка оспорена, это еще не значит, что компания получила деньги назад
Да, конкурсный управляющий «Номы» оспорил ряд сделок по отчуждению активов. Но не факт, что фирма уже получила деньги, которые ей должны были вернуть. То есть арбитражный управляющий мог понимать, что компания не сумеет вернуть 141 миллион, поэтому и не стал оспаривать сделку.
3. Кредитор должен был настаивать на оспаривании сделок
Собрание кредиторов и каждый кредитор по отдельности вправе обратиться к арбитражному с требованием оспорить сделку. Не обращались = не хотели.
В общем, апелляция повторила все то, что уже и так сказал суд первой инстанции. Честно говоря, это воспринималось как вызов.
Жалоба на арбитражного управляющего в кассации
Мы поговорили с доверителями и решили биться до последнего. Тем более, «Игумнов Групп» очень любит кассации: например, однажды мы там выиграли дело по субсидиарке на 40 миллионов и дважды выиграли одно и то же дело.
На заседании мы оспаривали все доводы, которые приводил суд первых двух инстанций. Особенно напирали на следующее:
1. Платежеспособность кредитора
Кредитор был платежеспособен и на момент получения 141 млн, и через год. Арбитражному управляющему ничто не мешало оспорить сделку.
2. Солидная дебиторка
Даже если деньги за оспоренные сделки «Номе» не вернулись, у компании еще оставалась дебиторка на 2,3 млрд, которую можно было взыскать или продать с торгов.
3. Процент голосов на собрании кредиторов
Кредитор, имеющий менее 10% голосов на собрании кредиторов, не может обращаться к арбитражному управляющему с просьбой оспорить сделку. Это должен сделать сам управляющий.
Московскую кассацию мы любим за то, что там работают судьи, которым не плевать на исход дела. В первых двух инстанциях иногда на заседание отводится по 30 секунд, и за эти полминуты судьи успевают вынести решение. В кассации такое вряд ли возможно: там дела рассматривают вдумчиво.
Вот и сейчас нам повезло. Судьи страшно удивились действиям арбитражного, довольно жестко его критиковали и признали нашу правоту.
В результате дело направлено на новое рассмотрение. Ура!
Что интересно: сразу же после этого арбитражный управляющий, чьи действия мы оспаривали, вышел из СРО и снял с себя полномочия. Одна из целей нашей жалобы уже достигнута.
Оспаривать или нет?
Вопрос «Оспаривать сделки — это право или обязанность» горячо обсуждается в юридических кругах. Раньше у судов не было четкой позиции по этому поводу: кто-то считал, что арбитражный управляющий должен сам решать, какие сделки оспаривать полезно, а какие — бессмысленно. Другие судьи утверждали, что оспаривать нужно все сделки, даже если некоторые из них не приведут к пополнению конкурсной массы.
Финальную точку в этом споре поставил Верховный суд в ноябре 2020 года. Он отменил решение кассации, которая отказалась привлекать управляющего к административной ответственности за неоспоренную сделку. Суд сделал вывод, что арбитражный управляющий обязан оспаривать сделки должника в любом случае, даже если уверен, что денег в конкурсную массу это не добавит.
Чтобы скачать определение Верховного суда, оставьте свой е-mail:
Вывод
Не думайте, что ваша жалоба на арбитражного управляющего будет единственной в своем роде, и поэтому суд отнесется к ней со всем вниманием. На управляющих жалуются часто. Например, в 2018 году, по данным Росреестра, на них подали 17,5 тысяч жалоб. Учитывая, что процедур банкротства в 2018-ом было 77,7 тысяч, обжаловать пытались действия каждого четвертого управляющего.
При этом судьи понимают, что многие через обжалование пытаются оказать давление на управляющих, поэтому удовлетворяют только 20% жалоб.
Если вы собираетесь жаловаться на арбитражного управляющего, готовьтесь к тому, что будет непросто. Есть вероятность, что суд все спорные моменты станет трактовать не в вашу пользу.
Готовьтесь к долгому процессу и найдите специалиста, который уже обжаловал несколько решений арбитражных управляющих. И не сдавайтесь, если суд первой инстанции вас не поддержал: все еще можно поправить.
Информация в статье актуальна на дату публикации.
Чтобы быть в курсе последних трендов по субсидиарке, банкротству и защите личных активов — приезжайте в гости. Как мы снизили субсидиарку с 41.5 миллионов до 500 тысяч рублей
Дело: А58-8998/2017
Размер проблемы: 41,5 млн
Начало проекта: декабрь 2019
Длительность: девять месяцев
Сложность: 3/5
Трудозатраты: 210 часов
Темп: неспешный
Результат: снизили долг на 41 млн
Стоимость: семизначная, в рублях
В 2017 году предприниматель из Якутии Михаил стал генеральным директором строительной компании «Энергопромсервис». Со стороны компания казалась успешной: она существовала больше десяти лет, заключала контракты с крупными заказчиками, например с «Транснефтью», а в штате работало 50 человек.
Когда Михаил приступил к работе, он понял, что на самом деле у «Энергопромсервиса» все очень плохо. У фирмы огромные долги перед налоговой и кредиторами, а зарплату сотрудникам платит вообще постороннее предприятие — в обмен на недвижимость «Энергопромсервиса».
Тем не менее, предприниматель разработал план по выходу из кризиса и не стал подавать на банкротство, надеясь, что все наладится. Чуда не случилось: вскоре на банкротство компании подали уже кредиторы. А через полтора года суд решил, что Михаил должен выплатить из своего кармана все долги «Энергопромсервиса» — 41,5 млн рублей.
Плюсы
Любимая тема
Защита от субсидиарной ответственности —
наш конек. Мы не только знаем закон, но и разбираемся в самых тонких и незаметных нюансах.
Клиент не мешал работать
Частая проблема: клиент почему-то уверен, что он юрист. Он дает ценные указания (на самом деле нет) и спорит с предложенными решениями. В этом деле у нас был полный карт-бланш на все действия, клиент совершенно не вмешивался в работу.
Клиент всегда был на связи
Он быстро давал пояснения и высылал нужные документы, поэтому мы могли оперативно прояснять запутанные моменты.
Минусы
Клиент по умолчанию был КДЛ-ом
Он являлся гендиректором, долги точно должен был отдавать именно он.
Презумпция вины
По закону клиент заранее считался виновным в причинении ущерба кредиторам. То есть не суду нужно было доказывать, что он виноват, а нам нужно было убедить суд, что он совершал все необходимые действия, чтобы избежать банкротства.
Клиент пришел на стадии апелляции
В апелляции не приобщаются новые доказательства. Мы не могли сообщить некоторые важные факты и подтвердить их документами.
Суд был в Чите
Чита находится значительно дальше от Москвы, чем хотелось бы. Полет длится шесть часов. Разница во времени — тоже шесть часов.
По доброте душевной
С точки зрения закона Михаил должен был поступить так: вступить в должность, изучить финансовые документы, обнаружить долги и в течение месяца подать на банкротство. Единственный нюанс: это обязательно, если долгов у компании больше, чем активов. Когда долгов много, но активов еще больше, руководитель на свой страх и риск решает, вести деятельность дальше или нет. И если все-таки планирует вести — вводит антикризисный план.
Михаил решил, что закрывать «Энергопромсервис» не хочет. В Якутии сложно найти работу, и Михаилу было жаль увольнять 50 человек, тем более, проблемы компании не выглядели нерешаемыми. Главные сложности были связаны с двумя большими долгами: налоговой и компании-кредитору «Гидроэлектромонтаж Саха». Каждому из них «Энергопромсервис» был должен почти 20 млн рублей. При этом, несмотря на астрономическую задолженность, бухгалтерская отчетность за 2016 год не показывала признаков объективного банкротства: стоимость чистых активов была положительной.
В общем, Михаил решил вывести «Энергопромсервис» из кризиса: он искал новых клиентов, ездил на переговоры и даже согласовал предварительные объемы работ. По плану деньги от новых контрактов должны были пойти на погашение старых долгов.
План не сработал: спустя три с половиной месяца после того, как Михаил стал гендиректором, компания-кредитор подала на банкротство «Энергопромсервиса».
Потенциальные заказчики после этого отвалились сами собой.
Крошечная ошибка и бюрократия ценой в 42 миллиона
А теперь переходим к тому, ради чего мы все тут и собрались — к любимой российской бюрократии. Суд над Михаилом был настолько образцово-бюрократическим, что мы даже подумали, будто слово «бюрократия» придумали специально для него.
Судебный акт о взыскании с Михаила долгов компании вышел в декабре 2019-го, через полтора года после того, как «Энергопромсервис» признали банкротом.
Процесс проходил так:
1. Конкурсный управляющий подал заявление о привлечении к субсидиарной ответственности. Михаила обвиняли в том, что он не подал на банкротство в течение месяца с того момента, как узнал о финансовых проблемах компании. Предполагалось, что все документы компании он изучил в первый рабочий день.
↓
2. С Михаила собирались взыскать все долги предприятия — 41,5 млн рублей. Цифра была слишком большой: по ошибке Михаила попросили отдать долги, которые появились еще до его прихода в компанию. Сумма, которую нужно было вернуть налоговой, тоже была подсчитана неверно.
↓
3. После того, как суд попросил обосновать цифру 41,5 млн, конкурсный управляющий заметил ошибку и по электронной почте прислал документ с расчетами. Он попросил снизить сумму до 14,6 млн. К сожалению, этот документ назывался «Дополнение к заявлению». А желательно было назвать его «Уточненное исковое заявление».
↓
4. Суд получил дополнение к заявлению, но не нашел ходатайства о приобщении его к материалам дела. А раз нет слова «приобщить», то принимать во внимание такой документ совершенно не обязательно.
↓
5. Суд вынес вердикт: признать Михаила виновным и привлечь к субсидиарной ответственности на 41,5 млн рублей. Даже за налоги, по которым еще не возник срок уплаты. И даже за долги, появившиеся до его назначения на пост генерального директора.
Короче говоря, из-за того, что конкурсный отправил бумагу не с тем названием, а суд не увидел фразу «приобщить к материалам дела», Михаил должен был выплатить почти 42 миллиона рублей.
Есть ощущение, что если бы бюрократия была человеком, она прочитала бы это решение, подпрыгнула от восторга, открыла шампанское, рассмеялась и хохотала бы до тех пор, пока не охрипла.
Чтобы получить судебные акты по этому делу, оставьте свой е-mail:
Субсидиарная ответственность генерального директора и русский пофигизм
Кроме удивительной российской бюрократии, в этом деле есть еще один герой — Великий Русский Пофигизм.
Михаил изо всех сил старался быть хорошим руководителем и делать все правильно, но с юридической точки зрения многие его поступки были неверными. Например, вместо того, чтобы провести собрание учредителей «Энергопромсервиса», рассказать о проблемах, утвердить актикризисный план и заверить его у нотариуса, он просто ходил на бизнес-встречи и пытался заключить новые контракты. А в качестве доказательства, что такой план у него все-таки был, сохранял скриншоты переписки с потенциальными заказчиками.
Более того, ни на судебные заседания, ни на оглашение судебного акта он вообще не пришел, потому что перестал отслеживать дело о банкротстве и был не в курсе, что его собираются привлечь к субсидиарной ответственности.
Кажется, прочитав решение суда, он очень удивился.
Вы это серьезно?
К нам Михаил обратился в конце 2019 года, когда подал апелляцию. Изначально он не планировал работать с нами, а пришел только на консультацию — узнать, какие прогнозы, и уточнить, все ли его юристы делают правильно. Мы честно сказали, что апелляция составлена хорошо, а если усилить отдельные моменты, будет вообще чудесно. А Михаил сказал, что раз мы такие умные, то пусть тогда сами эти моменты и усиливаем. В общем, он передал дело нам.
Мы собрали команду юристов и начали готовиться к судебному заседанию. И чем больше готовились, тем чаще задавали вопрос: «Уважаемый суд, вы это серьезно вообще?»
В судебном акте было сразу несколько грубых ошибок:
1. Суд неправильно рассчитал период вменяемых долгов
Михаил стал гендиректором «Энергопромсервиса» в июле 2017 года. По закону у него был месяц, чтобы разобраться в делах, увидеть проблемы и подать на банкротство. Всего он проработал в компании 11 месяцев — до июня 2018-го, когда ввели конкурсное производство.
При этом уже в ноябре 2017 года на банкротство предприятия подал кредитор — компания «Гидроэлектромонтаж».
То есть общий срок неразумного поведения Михаила — всего лишь три с половиной месяца: с августа (когда истек месяц на подачу заявления) до ноября (когда заявление было подано сторонним кредитором). Привлечь экс-директора к субсидиарной ответственности можно только за долги, набранные за это время.
Получается, что и субсидиарку Михаил должен платить исключительно за эти три с половиной месяца. Предыдущие обязательства фирмы его вообще никак не касаются, а долги, набранные уже после возбуждения дела о банкротстве, кредиторам в подобных случаях не возвращают.
Смысл прост: кредитор мог из открытых источников узнать, что компания банкрот? Мог. Значит, вступил в финансовые взаимоотношения на свой страх и риск.
2. Главный кредитор уже получил свои деньги
По бумагам «Энергопромсервис» задолжал почти 20 млн рублей своему кредитору, компании «Гидроэлектромонтаж Саха». В суде были показаны доказательства: письма Михаила, в которых он просит руководство «Гидроэлектромонтажа» перевести деньги на банковские счета.
Но есть нюанс: «Гидроэлектромонтаж» купил имущество «Энергопромсервиса», а деньги за него переводил на зарплаты сотрудников «Энергопромсервиса». То есть это не несчастного кредитора кинули на 20 млн, а полноправные бизнес-партнеры вели свои бизнес-дела. Более того, расплачивался как раз «Гидроэлектромонтаж».
Все это подтверждается актами сверки, где черным по белому написано: вот имущество, а вот денежки за него.
3. Долги налоговой завышены примерно в 20 раз
Долги перед налоговой составляли почти 20 млн и начали копиться еще в тот период, когда Михаил и рядом не стоял с компанией «Энергопромсервис».
Такая сумма набралась из разных налогов: НДФЛ, транспортного налога, налога на прибыль. При этом в долг включили налоги за все время работы Михаила, то есть за одиннадцать месяцев.
Но по закону субсидиарка за неподачу заявления в месячный срок начисляется только за конкретный промежуток времени: со дня, когда истек месяц на подачу заявления о банкротстве, и до даты возбуждения дела о банкротстве.
Получается, Михаил несет личную ответственность только за 3,5 месяца своего бездействия, но точно не за все время существования компании.
Мы подсчитали, что Михаил задолжал налоговой примерно 2 млн рублей.
Узнать, могут ли вас привлечь к субсидиарке.
4. Михаил — не мошенник
Суд сделал вывод, что Михаил — мошенник, который влезал в долги, заранее не планируя их отдавать. Не был бы мошенником — увидел бы финансовые документы и немедленно побежал подавать заявление о банкротстве.
Одно но: факт объективного банкротства он мог установить только после сдачи годового баланса за 2017 год. А годовой баланс за 2017 год был бы готов только 31 марта 2018-го. То есть примерно через полгода после того, как нужно было подать заявление о банкротстве.
Прямо скажем, угадать, что будет спустя шесть месяцев, и на основании этой догадки уволить 50 человек — не самый адекватный поступок.
Уважаемый суд, все не так
Если честно, дело заранее казалось нам выигрышным. Осложнял его один момент: Михаил обратился к нам слишком поздно, время подачи дополнений к апелляционной жалобе было уже пропущено. Поэтому мы подготовили письменные объяснения и начали летать на судебные заседания в Читу.
Разница во времени между Москвой и Читой — 6 часов, время полета — тоже 6 часов. Добираться до Читы настолько утомительно, что дело надо было выиграть уже не только, чтобы помочь Михаилу, а просто из принципа. Особенно учитывая тот факт, что разбирательство шло весьма неспешно и слетать в Читу нам пришлось несколько раз.
В суде пришлось доказывать все, что обнаружилось при подготовке:
1) дата, когда Михаил должен был подать заявление о банкротстве, определена неправильно;
2) из-за этого размер вменяемых долгов подсчитан неверно;
3) компания-кредитор не может требовать вернуть деньги, если в обмен на них она получила имущество такой же стоимости;
4) клиент — недальновидный бизнесмен, но не мошенник.
Особенно упорно мы требовали пересмотреть дату подачи заявления о банкротстве. От этого зависело, насколько именно суд снизит размер субсидиарной ответственности. У нас был козырь: мы знали, что финансовые документы от предыдущего гендиректора Михаил получил только через месяц после того, как вышел на работу. Из-за этого мы могли уменьшить срок, за который должна начисляться субсидиарка, еще на месяц. Оставалось только убедить в нашей правоте суд.
С одной стороны, нам повезло: судебная коллегия была разумной и адекватной, а наши аргументы слушала с таким видом, словно предыдущее судебное решение изумляет их до глубины души.
С другой — в добросовестности Михаила судьи явно сомневались, а рассказам о попытках вывести компанию из кризиса не верили.
Закон есть закон
Целых четыре заседания мы настаивали на пересмотре даты подачи заявления о банкротстве. В итоге суд вынес решение: заявление Михаил должен был подать в сентябре 2017 года. Это был наш успех: изначально Михаил ожидал, что субсидиарку он будет платить за 3,5 месяца. А мы добились того, что ему нужно заплатить лишь за 2,5 месяца. Спойлер: этот месяц снизил сумму субсидиарной ответственности где-то на миллион.
Требования «Гидроэлектромонтажа» суд и вовсе отменил: мы доказали, что денежные переводы компания совершала не безвозмездно, а взамен на имущество «Энергопромсервиса». Это подтверждалось документами и актами сверки.
Короче, в итоге Михаилу нужно было выплатить субсидиарку только налоговой и только за два с половиной месяца.
Арбитражный управляющий рассчитал общую сумму долгов — и это была очередная победа. Вышло всего лишь 500 тысяч рублей! Изначально мы рассчитывали на 2 миллиона, поэтому такой размер нас более чем устраивал.
При этом судья так и не поверил, что Михаил не планировал разорять «Энергопромсервис»: голословные разговоры о будущих сделках показались ему неубедительными, а опрометчивость поступков вызывала огромные сомнения.
Но ничего не поделаешь: даже если судья считает должника плохим человеком, закон есть закон.
В итоге размер субсидиарной ответственности нам удалось снизить в 80 раз: с 41,5 млн рублей до 500 тысяч.
Налоговую не жалко
Этот процесс получился настолько образцово-показательно российским, что мы даже хотели предложить Юрию Быкову снять по нему свой следующий фильм.
В нем сошлось все: добрый, но недальновидный бизнесмен, крошечная ошибка арбитражного управляющего, которая стоила почти 42 миллиона, и завораживающая русская бюрократия.
Если бы не наша помощь, Михаил бы до смерти выплачивал долги, в том числе чужие, а конкурсный наверняка бы жил с чувством вины. К счастью, мы вмешались и все закончилось хорошо.
Мораль такая: правила существуют, а люди ошибаются. Если вы бизнесмен и спасаете компанию от банкротства, помните, что бегать по встречам с инвесторами — недостаточно. Быстрее вводите внятный антикризисный план, собирайте собрание учредителей, а сам план заверяйте у нотариуса, чтобы не было вопросов к дате его подписания. А если вы юрист, перепроверяйте документы и формулировки.
По итогу все остались в выигрыше: Михаил освободился от огромных долгов, а у нас появился еще один успешный кейс.
Не повезло тут только налоговой, которая потеряла кучу денег. Но ведь налоговую никому и не жалко.
Информация в статье актуальна на дату публикации.
Чтобы быть в курсе последних трендов по субсидиарке, банкротству и защите личных активов — приезжайте в гости. Субсидиарная ответственность: что это? Простыми словами
Вы владелец или топ-менеджер компании, которая скоро разорится. Знакомые пугают вас субсидиарной ответственностью, вы об этом что-то слышали, но до конца не понимаете, о чем идет речь. Этот гид для вас.
Что такое субсидиарная ответственность?
Субсидиарная ответственность — это когда долги разорившейся компании выплачивают руководители или ее владельцы своими собственными деньгами. Субсидиарка применяется только по решению суда: сначала нужно доказать, что фирму специально довели до банкротства мошенничеством или необдуманными действиями.
Что значит «компанию специально довели до банкротства»?
Это значит, совершались действия, которые навредили бизнесу. К ним относятся:
1. Невыгодные сделки
Суд рассматривает все сделки, которые выглядят сомнительно. Не только ситуации, когда недвижимость стоимостью 100 млн продали за 10 млн — тут все очевидно, это вывод активов. Но и случаи, когда партию товара продали дешевле себестоимости, если это привело к разорению.Причем судят не только за действие, но и за бездействие. Если вы являетесь совладельцем бизнеса и ваш партнер заключал мутные убыточные сделки, а вы ему не помешали — вас тоже привлекут к ответственности.
Вот наша статья о том, как это бывает.
2. Неточности в бухгалтерских документах
Любой обман в бухгалтерских документах (попытки спрятать актив или информацию о его продаже, искажение или отсутствие данных) — почти стопроцентное доказательство вашей виновности для суда.Отсутствие первичных документов проблему не решает, а только усугубляет. Некоторые руководители пытаются избежать наказания, сказав, что документы сгорели при пожаре или потерялись. Стоит помнить, что для суда это не оправдание, а еще одно правонарушение. Если с документами и правда что-то произошло — восстанавливайте их как можно скорее.
3. Заявление о банкротстве подано слишком поздно
На банкротство нужно подать в течение месяца с того момента, как наступили финансовые проблемы.
Часто бывает так: у бизнеса появились долги, которые нечем вернуть. Вместо того, чтобы подать на банкротство, компания берет новый займ, надеясь расплатиться с предыдущими кредиторами и наладить работу. План не срабатывает. В этом случае кредиторы, которые дали денег уже неблагополучной компании, имеют право потребовать выплатить долг личным имуществом топ-менеджеров и бенефициаров фирмы.
А если я не доводил компанию до банкротства специально, но она все равно разорилась?
Тогда ничего страшного не будет. Если вы действовали добросовестно, но все равно разорились, к субсидиарной ответственности вас не привлекут.
Пример:
Вы покупали медицинское оборудование в Европе, а продавали в России. Курс евро вырос. Техника, которая обошлась бы вам в 500 миллионов рублей, теперь стоит миллиард. Столько у компании нет. Это просто стечение рыночных обстоятельств, вины владельцев тут нет.
Главное, подайте заявление о банкротстве вовремя.
Кого могут привлечь к субсидиарной ответственности?
- Людей, которые принимали важные решения о финансах компании: владельцев бизнеса, директоров, акционеров и членов правления, топ-менеджеров, бухгалтеров.
- Всех, кто получал от бизнеса финансовую выгоду. Это не обязательно собственники бизнеса: родственники владельцев, их друзья и знакомые тоже считаются, если докажут, что они получали деньги компании.
Погодите, при чем тут мои родственники?
Ни при чем, если вы не покупали им ничего ценного на деньги бизнеса. Если за время вашей работы у них появилось имущество, акции или крупные суммы на счетах — все это могут забрать. Три варианта развития событий:
- Руководитель разорившейся компании сначала покупал имущество себе, а потом дарил родным. После того, как его привлекут к субсидиарной ответственности, сделки дарения оспорят, а все подаренное заберут.
- Руководитель снимал деньги со счетов бизнеса, а потом у его детей волшебным образом появились квартиры, дорогие машины и акции «Газпрома». Если у детей нет своего дохода (или есть, но небольшой) кредиторы будут доказывать, что эти квартиры и машины — не чудо господне, а подарок отца. Если получится это доказать, все заберут.
- У родственников есть свой высокий доход. Но их близкий попал под статью о субсидиарной ответственности, а они покупали недвижимость, пока он еще не разорился.
В этом случае суд проверит, хватило бы их собственных денег на все дорогостоящие покупки. Когда родственники покажут выписки со счетов и станет понятно, что хватило бы, все претензии суда будут сняты. Имущество никто не отнимет.
Подробнее о субсидиарной ответственности детей и наследников — здесь.Кто может привлечь к субсидиарке?
Все, кому разорившаяся компания задолжала. Кредитор, не получивший своих денег. Банк-заемщик. Поставщики, которым не заплатили за товар. Даже работники, если им так и не выплатили зарплату.
Главное условие — пострадавшие должны подать заявление о банкротстве фирмы или включиться в реестр требований кредиторов, если процедура уже идет.
Что могут забрать?
Все имущество, кроме единственного жилья и личных вещей. Деньги, акции, недвижимость, автомобили, предметы роскоши, часы, ювелирку, даже бытовую технику.
Важный момент: забирают не только то, что вы купили, пока работали в компании, которая обанкротилась. Забирают вообще все. Даже если что-то досталось вам по наследству или было куплено двадцать лет назад на мамины накопления.
Заказать письменное заключение
Решим вашу задачу за 3-4 рабочих дня и 80 000 руб.
39 999 руб. для новых клиентов
- Проанализируем ваши документы
- Подготовим инструкцию по дальнейшим шагам
- Ответим на вопросы
- Все обоснуем хорошим количеством судебной практики
А если у меня нет денег отдать долги?
Возможные расклады:
- Кредиторы возбудят исполнительное производство. Ваши счета арестуют, денег на них нет, имущество ищут, ничего не находят. Тогда вам запретят выезжать за границу — на два-три-четыре года, пока исполнительное производство не прекратят.
- Кредиторы подадут на ваше личное банкротство. Их цель: оспорить все ваши сделки за последние годы и вернуть обратно движимое и недвижимое имущество. Потом его оценят и выставят на торги, а вырученные деньги распределят между кредиторами.
Подробнее о жизни субсидиарщиков — в статье «Есть ли жизнь после субсидиарки?»
А какие вообще шансы, что меня привлекут к ответственности?
Довольно высокие. За первые шесть месяцев 2020 года суды удовлетворили 57% исков по привлечению к субсидиарной ответственности — и эта цифра постоянно растет.
Например, в 2019 году обвинительных судебных актов по этой статье было только 30%.
Кошмар. А что сделать, чтобы защититься?
Важно осознать, что субсидиарная ответственность — это не страшилка для бизнесменов, а вполне реальная угроза. И, вооружившись этим пониманием, действовать на опережение.
Самый простой совет: не затягивать с банкротством и сходить к юристам на консультацию по предбанкротной подготовке. Даже в прозрачном бизнесе бывают сделки, которые суд может расценить как подозрительные.
Ну и еще стоит почитать наши статьи о том, как уменьшить риски при банкротстве:
«Как уйти в банкротство и остаться живым»
«Как избежать субсидиарной ответственности»
Информация в статье актуальна на дату публикации.
Чтобы быть в курсе последних трендов по субсидиарке, банкротству и защите личных активов — приезжайте в гости. Субсидиарная ответственность учредителя по долгам ООО
Олег открыл фирму, инвестировал в неё 200 млн рублей и нанял гендиректора, чтобы развивать бизнес с большими и интересными перспективами. Спустя 4 года контора внезапно ушла в банкротство. Как выяснилось, топ-менеджеры разворовали не только 200 млн Олега, но и 1 млрд денег, принадлежащих контрагентам фирмы.
Теперь Олегу, потерявшему состояние из-за недобросовестных работников, в дополнение светит субсидиарка на 1 млрд, которая сделает из него нищего. Насколько реально подобное развитие событий? Стоит ли волноваться учредителю? Или он пострадавшая сторона и этого факта достаточно, чтобы спать спокойно? Сейчас разберемся. И для примера начнем с нашего кейса.
Владение долей более 50%? Виновен!
Виктор владел в ООО долей 9% и совмещал позицию миноритарного участника с должностью генерального директора. Но интересующим нас лицом был Александр — мажоритарный участник общества с долей 60%, никак не участвовавший в операционной деятельности компании и не занимавший в ней постов.
В 2019 году суд принял заявление о банкротстве компании, а к концу этого же года конкурсный управляющий обратился с заявлением о привлечении Александра к субсидиарной ответственности. Ему вменялось:
- неподача заявления о банкротстве в месячный срок
- действия/бездействия, причинившие имущественный вред кредиторам.
Дело в том, что банкротству предшествовала выездная налоговая проверка, в результате которой было доначислено налогов и пени на сумму почти 250 млн рублей. Хотя компания и пыталась оспорить позицию налоговой, все судебные инстанции были единогласны и решение ФНС вступило в законную силу. Теперь это уклонение от уплаты налогов с последующим искажением бухотчетности и вменялось нашему герою в качестве действий, повлекших неплатежеспособность компании, и причинения ущерба государству (в лице налоговой).
И если с гендиректором было все понятно: он выбирал и проверял контрагентов, которые впоследствии оказались фирмами-однодневками, подписывал договоры с людьми, которые впоследствии оказались номинальными, и отдавал указание на перевод им денежных средств, то за что было привлекать мажоритарного участника, который ни сном ни духом не имел отношения к этим сделкам? Александр не подписывал договоров, не одобрял их и не был замечен в освоении/выгодоприобретательстве денежных средств, направленных обнальным конторам.
Тем не менее, Александр первую инстанцию проиграл и был привлечен к субсидиарке вместе с Виктором на всю сумму в 250 млн рублей. После чего обратился к нам. По какой же причине суд решил привлечь к ответственности мажоритарного участника общества, не участвовавшего в операционной деятельности компании?
Если отбросить десяток листов словесной шелухи, то вся суть сводится к нескольким строчкам: суд установил, что Александр являлся контролирующим должника лицом, так как владел более чем половиной долей в ООО. То есть налоговые правонарушения были совершены под его непосредственным контролем, и он не пытался вернуть деньги, отправленные компаниям-однодневкам, или взыскать их с генерального директора.
Чтобы скачать судебные акты по этому делу, оставьте свой е-мейл:
Ситуация, конечно, усугубилась тем, что требования налоговой в реестре составляли более 50% от общей суммы долгов — в таких случаях вина ответчиков презюмируется. Но с точки зрения здравого смысла выглядит ситуация немного неадекватно. Так теперь любого мажоритарного инвестора можно привлекать к ответственности за проступки его наемных менеджеров — но донести эту позицию вышестоящим инстанциям нам пока не удалось.
За что привлекают?
Порядок привлечения к ответственности состоит из двух последовательных шагов.
Во-первых, заявителю по иску надо доказать, что привлекаемый человек контролировал должника (КДЛ — контролирующее должника лицо). Это крайне важный момент, потому что, если человек объективно не имел отношения к организации, дальнейшие рассуждения о его неправомерных действиях от имени этой организации лишены смысла. По крайней мере, в теории и в рамках здравой логики это работает именно так.
Во-вторых, надо указать, какие именно действия КДЛ были недобросовестными и направленными на причинение ущерба кредиторам или на доведение организации до банкротства. Если таких действий нет, то не может быть и ответственности.
Все возможные неправомерные действия участников/учредителей ООО давно запротоколированы и разложены по 2 глобальным полочкам:
- Неподача заявления о банкротстве в месячный срок с момента выявления признаков неплатежеспособности
- Действия/бездействия, которые привели к причинению ущерба кредиторам (невозможности погасить их требования).
Пройдемся подробней по каждому из этих пунктов.
КДЛ / не КДЛ
В отличие от директора, который при любом раскладе попадает под понятие КДЛ — он же руководит компанией — с участниками/учредителями история не такая однозначная.
Следующие факторы увеличивают риск стать КДЛом:
Доля в компании
Пленум №53 четко определил: если доля лица составляет 50% +1 голос и более, совершенно очевидно, что перед нами КДЛ. А раз КДЛ, то может принимать обязательные решения для компании и влиять на ее работу.
Но даже если вы владеете 100% доли в компании, это еще не значит, что вас обязательно привлекут к ответственности. Так, мы отбили от субсидиарки единственного участника компании. Читайте об этом в статье: «Как мы выиграли кассацию по субсидиарке на 15 миллионов»
При этом, если доля составляет меньше 50%, это не значит, что собственники бизнеса полностью в безопасности. Послабление есть только у лиц, которые владеют менее 10% компании — их привлекать не должны. Не должны, но могут, ведь такой участник может оказаться конечным бенефициаром ака серым кардиналом компании или войти в сговор с другими участниками юрлица и действовать скоординировано.
Совмещение должностей
Если участник/учредитель ООО ко всему прочему занимает еще и значимую должность в компании (заместитель директора, бухгалтер, финдиректор — в общем, имеет дополнительную возможность влиять на решения компании или имеет доступ к корпоративным финансам), вероятность попасть под КДЛ гораздо выше даже при минимальной доле в бизнесе.
Полномочия по уставу/доверенности
В уставе любого общества прописывается орган управления. В качестве исполнительного органа обычно указывается директор, в качестве высшего органа — общее собрание участников. Но тут важно понимать, что хоть собрание и является высшим органом, у него есть свои ограничения в полномочиях и действиях, как и у директора.
Представим, что в уставе будет прописано, что директор не может подписывать сделки свыше 100 тысяч рублей без одобрения участников. Что это значит? Правильно. Если найдутся сделки, к примеру, направленные на вывод активов из Общества, то будут пытаться привлечь вместе с директором товарищей участников, которые эти сделки одобряли. И велика вероятность, что привлекут.
Аналогичная ситуация и с выдачей доверенности: собственник бизнеса может не занимать официальных постов в организации, но если он действует от ее имени по доверенности с безграничными полномочиями, то велика вероятность признания его КДЛом, если данная доверенность всплывет в ходе банкротства.
Выгодоприобретатели
Если будет доказано, что третье лицо, формально никак не имевшее отношения к компании, получало прибыль от ее деятельности, то можно говорить о статусе КДЛ.
Что интересно, извлечение прибыли делается разными способами. Например, создается схема из юридических лиц, в которой на одни организации вешаются убытки, а другие зарабатывают прибыль. В этом случае можно говорить о том, что владелец прибылеобразующих юрлиц является выгодоприобретателем от убыточных структур — и подтягивать его, когда наступит их банкротство.
Основным локомотивом по выявлению выгодоприобретателей выступает налоговая, но об этом мы подробно писали в статье “Субсидиарная ответственность детей и наследников” — если тема интересна, почитайте, не пожалеете.
После того, как разобрались, кого считать КДЛ, переходим к действиям, которые им могут вменить.
Неподача заявления в месячный срок
По общему правилу у директора есть месяц, чтобы подать заявление о банкротстве компании — с момента, когда он узнал о неплатежеспособности. Как определить объективную дату наступления неплатежеспособности, читайте в отдельной статье: «Признаки банкротства юридического лица».
Так вот, если директор этот срок упустил, участники общества должны собраться в течение 20 дней с момента, когда они узнали о пропущенном сроке, и принять решение — подавать заявление о банкротстве или нет. Если они не собрались и не обязали директора подать этот документ, то они будут нести субсидиарную ответственность вместе с директором.
На что важно обратить внимание: обязанность принять решение о банкротстве возникает у участников только с момента, когда они узнали о наличии у своей компании признаков неплатежеспособности. В общем случае такой датой считается дата ежегодного собрания участников по итогам финансового года.
Но если участники параллельно работают на топ-менеджерских постах и имеют доступ к корпоративным финансам организации, то расклад может быть совсем иной — по факту их приравняют к директору и будет считаться, что участники узнали о признаках неплатежеспособности в тот же момент, когда об этом узнал и директор (например, в момент сдачи бухотчетности, при наложении ареста на счета организации или в момент вынесения решения налоговой по итогам ВНП в размере, который компания не может оплатить).
Действия/бездействия
В общем случае под бездействием понимается отсутствие мер, направленных, например, на взыскание денежных средств в пользу Общества в виде убытков с директора. Или оспаривание неправомерных сделок, совершенных директором с нарушением норм корпоративного права.
Под действиями, направленными на причинение ущерба кредиторам, обычно понимается вывод активов из компании-должника. Для бенефициаров должника риски появляются в том случае, если они одобряли подобные сделки или были по ним выгодоприобретателями. Например, компания продала здания стоимостью 100 млн за 5 млн рублей юридическому лицу, принадлежащему сыну бенефициара.
Но есть и более экзотические шаги, которые могут предпринять собственники бизнеса для того, чтобы залететь на субсидиарку. Покажем на кейсе, который прямо сейчас находится у нас в работе.
История №2
По результатам камеральной налоговой проверки от 2016 года у организации были выявлены неправомерно заявленные вычеты. А сами нарушения совершались в тот период, когда владельцами бизнеса были Учредитель 1 и Учредитель 2, а операционной деятельностью занимался наемный гендиректор.
После этого гендиректор был сменен на управляющую компанию, а учредители продали свои доли некому Александру, который спустя год назначил себя на должность гендиректора вместо УК.
Дальше последовало банкротство и заявление о привлечении к субсидиарной ответственности. Что примечательно, конкурсный управляющий просил привлечь к субсидиарке обоих учредителей и первого гендиректора, а к Александру вопросов не было, но не потому, что он святой, а потому что его сочли номинальным лицом: в собственности Александра была 751 компания и еще в 1097 юрлиц он трудился директором.
Что вдвойне примечательно, обоих учредителей привлекали как раз за факт передачи компании в ведение номинального лица. Еще раз: учредителей привлекают к субсидиарке за подписание договора по продаже своих долей номиналу. За продажу долей, Карл!
По мнению конкурсного управляющего махинации с переоформлением долей и сменой директора были совершены исключительно с целью ухода от уплаты по обязательствам должника, и эти действия необходимо квалифицировать как направленные на “назначение на руководящие должности лиц, результат деятельности которых будет очевидно не соответствовать интересам возглавляемой организации”.
Суд первой инстанции такую позицию поддержал и привлек обоих учредителей к субсидиарной ответственности, несмотря на их вполне разумные возражения о том, что закон не содержит требований проверять “номинальность” покупателя бизнеса, как и не содержит запрета на совершение сделок с серийным инвестором.
Чтобы скачать судебные акты по этому делу, оставьте свой е-мейл:
Проиграв дело и в апелляции, учредители решили сменить коней на переправе и привлекли нас. Работа идет полным ходом, впереди кассация. Наша задача добиться направления дела на новое рассмотрение в первую инстанцию, где мы сможем исправить допущенные ответчиками ошибки, в том числе заявить о пропуске срока исковой давности.
Как защищаться от привлечения
Если у вас появилось чувство безнадеги, то спешим его развеять:
Во-первых, плюс для владельцев бизнеса заключается в том, что их невозможно привлечь к субсидиарке за непередачу документов арбитражному управляющему. Это самое легкое для доказывания основание вменяют только директорам. По закону обязанность по ведению и хранению документации возложена на директора и бухгалтера, участник тут ни при чем. О том, как это работает на практике, читайте в разборе нашего дела: «Как мы спасли от субсидиарки учредителя телеком-компании».
Единственное исключение — если собственник бизнеса по совместительству является директором.
Во-вторых, доказать вину участника/учредителя — не такая уж простая задача. Вот пример:
Кейс №3
Кредитор подал заявление о привлечении к субсидиарной ответственности Сергея и Валентины. Сергей был генеральным директором Должника и по совместительству владел 75% долей в ООО, а Валентина имела в собственности 25%.
Основание для привлечения — неподача заявления о банкротстве в месячный срок.
И вот что сказал суд. Если Сергей объективно КДЛ — у него и статус директор, и 75% доли в обществе, то у Валентины — всего 25%. В отдельности у нее отсутствовали полномочия давать указания и распоряжения директору, наличие таких указаний ничем не подтверждено. Поэтому Валентина не может быть признана КДЛ, а значит, ее привлечь к ответственности нельзя.
Если хотите получить судебные акты по этому делу, оставьте свою почту ниже:
Если говорить про Сергея, то, хоть он и был признан КДЛ, привлечь его к ответственности по этому основанию нельзя. Дело в том, что после той даты, которую истец посчитал последней для подачи заявления, у организации не появилось новых обязательств. А по этому основанию к ответственности привлекают на сумму долгов, которые возникли только после пропуска месячного срока.
Жаль, кредиторы на нас не вышли. Мы бы за одну полуторачасовую консультацию объяснили им, что: 1. по долгу безнадега, 2. с этим основанием они пролетят. Сэкономили бы им массу сил и времени.
Олег и 1 ярд
Но вернемся к гипотетическому Олегу, с которого мы начали повествование. Насколько велики его риски залететь на 1 млрд субсидиарки?
Отвечаю: все зависит от того, какое участие собственник принимал в жизнедеятельности компании, какие сделки одобрял, какие дивиденды себе выплачивал и как часто, перед кем у компании возникли долги и когда, есть ли у организации признаки неплатежеспособности и как давно, что стоит за цифрами бухотчетности — бумажные активы или реальные. Вопросов миллион и, чтобы однозначно ответить на вопрос “привлекут или нет?”, надо анализировать ситуацию и только потом делать соответствующие выводы. О том, как мы проводим подобную работу, читайте в статье “Как избежать субсидиарной ответственности”.
Если читать вам уже некогда, просто звоните сюда.
Информация в статье актуальна на дату публикации.
Чтобы быть в курсе последних трендов по субсидиарке, банкротству и защите личных активов — приезжайте в гости.
