Как мы отбились от налогов на 48,5 млн рублей
Цена вопроса: 49,9 млн рублей
Начало проекта: август 2019
Завершение проекта: июнь 2021
Сложность: высокая
Трудозатраты: большие
Темп: разный на разных этапах – от медленного до очень быстрого
Результат: уменьшили доначисления на 95%
Стоимость: семизначная, в рублях
Отношения налогоплательщиков и налоговых органов часто напоминают игру «полицейские и воры». Налогоплательщики «убегают» – ищут различные способы сэкономить на налогах, а налоговики «догоняют» – проверяют, доначисляют и штрафуют. Именно в такой ситуации оказался один наш клиент – компания, предоставлявшая услуги по перевозке работников для крупного заказчика. Назовем ее для простоты «Обществом».
В 2017–2018 годах Общество привлекало для выполнения работ индивидуальных предпринимателей (ИП) по договорам возмездного оказания услуг. Эта законная практика налоговой оптимизации очень не нравится налоговикам, которые все время видят в ней подмену трудовых отношений договорами ГПХ и схему ухода от уплаты НДФЛ и страховых взносов.
Штормовое предупреждение
В 2019 году налоговая истребовала у Общества документы и пояснения за 2017–2018 годы и предложила «уточнить» суммы налоговых начислений. Одновременно от контрагентов компании потребовали договоры и акты оказания услуг по сделкам, заключенным с Обществом. Все это ясно указывало на приближающиеся неприятности.
Истребование документов проводилось в рамках так называемых контрольно-аналитических мероприятий (КАМ). Причиной «проработки» Общества была общая волна переквалификаций договоров ГПХ в трудовые, инициированная ФНС с целью увеличения налоговых платежей в бюджет.
О том, что такое контрольно-аналитические мероприятия (КАМ) и для чего они проводятся, мы подробно рассказывали здесь.
В принципе, выявить подмену трудовых договоров договорами ГПХ довольно просто. Например, проверка банковских выписок поможет установить факты ежемесячной выплаты гражданам фиксированных сумм, что является признаком трудовых отношений.
КАМ продолжались три месяца. Нам удалось сработать оперативно и взять ситуацию под контроль. Все ответы налогоплательщика на требования налоговиков тщательно прорабатывались. Мы обзвонили наших контрагентов, предупредили их о проверочных мероприятиях и попросили отвечать на вопросы инспекции «синхронно» с нами. Мы также согласовали с партнерами изменения в договорах и актах выполненных работ.
Была проведена «перепрошивка» типовых договоров возмездного оказания услуг, в которых имелись кое-какие «косяки». Так, мы исключили из документов признаки трудовых договоров: графики рабочего времени, материальную ответственность, ежемесячную оплату услуг в фиксированном размере. Нужно отметить, что поправок было не так уж много.
К сожалению, не удалось внести в договоры все необходимые изменения.
Так, например, Общество заключало договоры повышения квалификации ИП, проведения предрейсовых и послерейсовых медосмотров и т. п. Это могло быть истолковано так, что компания фактически действовала в качестве работодателя, указания которого были обязательны для партнеров по договорам ГПХ.
В итоге договориться с налоговиками на этом этапе не удалось. Инспекция предложила Обществу признать практически все договоры оказания услуг трудовыми и самостоятельно доначислить и уплатить НДФЛ и страховые взносы. Компания не согласилась, и тогда налоговики наслали на строптивцев выездную налоговую проверку (ВНП).
Проверка к нам приходит
Из-за многочисленных приостановок выездная проверка длилась 12 месяцев. Как известно, основными мероприятиями налогового контроля, применяемыми в рамках ВНП, являются истребование документов и допрос свидетелей.
В нашем случае ключевое значение – и для налоговой, и для Общества – приобретали показания контрагентов компании. Ведь кто как не предприниматели могли рассказать, на каких условиях заключались с ними договоры ГПХ и как они исполнялись.
На этапе ВНП мы продолжали взаимодействовать с контрагентами: подготовили и передали предпринимателям, чьи договоры подлежали переквалификации, рекомендации, как отвечать на допросах в налоговой.
Но самое важное: от имени ИП в суды общей юрисдикции были поданы четыре исковых заявления о признании трудовыми договоров на оказание услуг по управлению транспортными средствами. Это была работа на опережение. В случае отказа в признании договоров трудовыми решения суда планировалось использовать как доказательства неправомерности действий налоговиков по переквалификации.
Естественно, с нашей стороны были подготовлены обоснованные возражения на требования истцов, в результате рассмотрения которых суд пришел к выводу, что представленные договоры не имеют признаков трудовых. Основанием стало то, что в течение срока действия договоров истцом и ответчиком подписывались ежемесячные акты о выполнении работ-услуг, из которых следовало, что исполнители (индивидуальные предприниматели) выполнили, а заказчик (Общество) принял услуги по управлению транспортными средствами. Оплачивались услуги платежными поручениями.
Узнать, как суды различают трудовые договоры и договоры оказания услуг, можно, скачав судебные акты.
Суд в исках отказал, его решения вступили в законную силу как раз к моменту завершения проверки. Эти судебные акты стали для Общества важным козырем, но сыграли они свою роль позже – на стадии принятия решения по апелляционной жалобе Общества.
А пока налогоплательщика ждал полный «разгром». По итогам ВНП налоговая переквалифицировала в трудовые не только договоры по оказанию услуг управления транспортными средствами, но и договоры, заключенные с диспетчерами и бухгалтерами. Были доначислены НДФЛ, страховые взносы и пени. Кроме того, предлагалось привлечь Общество к налоговой ответственности по ст. 122, 123 и 126 НК РФ, в переводе на русский – оштрафовать на изрядную сумму.
Итоги выездной налоговой проверки в цифрах:
Сумма доначислений: 49,9 млн руб., в том числе:
Налоги / страховые взносы: 24,4 млн руб.
Пени: 10,1 млн руб.
Штрафы: 15,4 млн руб.
Есть возражения!
Общество не согласилось с позицией налогового органа и решило оспаривать акт проверки и решение в досудебном порядке. Дело в том, что судебная практика по этой категории споров складывается совсем не в пользу налогоплательщиков, поэтому надо было попробовать переубедить налоговиков, не доводя дела до суда. Этот этап продлился примерно месяц.
Общий алгоритм подготовки возражений на акт проверки мы описывали в статье «Как обжаловать акт налоговой проверки».
Акт – документ, в котором налогоплательщик впервые видит сумму доначислений и аргументы налоговиков. Появляется реальный, а не предполагаемый материал для работы.
То, что налоговики переквалифицируют часть договоров ГПХ в трудовые, мы ожидали, но нас, честно говоря, удивило, что переквалификация коснулась всех договоров, в том числе, на оказание бухгалтерских услуг.
Привлечение предпринимателей к оказанию услуг управления транспортным средством является законной, но довольно рискованной моделью налоговой оптимизации. Чего не скажешь о приобретении по договорам ГПХ бухгалтерских услуг у предпринимателей-аутсорсеров. Это обычная деловая практика с очень низкими рисками переквалификации договоров в трудовые.
Шесть пунктов
Наши возражения сводились к следующему.
Во-первых, в договорах ГПХ, представленных в материалах ВНП, отсутствовали признаки трудовых договоров и, наоборот, имелись признаки договоров оказания услуг. Это подтверждалось как текстами самих договоров, так и свидетельскими показаниями.
В частности, в договорах отсутствовали условия подчинения работника внутреннему трудовому распорядку, установленному в Обществе; размер оплаты труда не был установлен. Сумма вознаграждения не являлась фиксированной и выплачивалась исходя из фактически отработанного времени и конкретного транспортного средства. Выплаты пособий по больничным листам не осуществлялись. Отпускные и иные дополнительные выплаты не начислялись и не производились.
В материалах проверки отсутствовали доказательства, прямо указывавшие на трудовой характер отношений индивидуальных предпринимателей с Обществом. Не было ни журналов регистрации прихода-ухода работников на работу; ни графиков работы (сменности) и отпусков; ни документов о направлении работника в командировку или возложении на него обязанностей по обеспечению пожарной безопасности. Не имелось также договоров о полной материальной ответственности работника; расчетных листов о начислении заработной платы, платежных ведомостей или сведений о перечислении денежных средств на банковскую карту; заполненных или подписанных работником товарных накладных.
Во-вторых, в акте ВНП были допущены ошибки при расчете доначисленных сумм НДФЛ. При правомерной переквалификации налоговой базой являются суммы, перечисленные ИП по актам оказанных услуг. Расчет налога должен производиться путем умножения налоговой базы на 13%. В нашем случае расчет был произведен неверно, что привело к излишнему доначислению НДФЛ в размере 2,5 млн руб.
В-третьих, ошибки были допущены и при расчете доначисленных сумм страховых взносов. Налоговики посчитали взносы на обязательное пенсионное страхование (ОПС) по единой ставке 22% без учета положений п. 3 ст. 421 НК РФ, предусматривающих применение пониженных ставок страховых взносов при достижении предельной величины базы для исчисления страховых взносов за 2017–2018 годы. Это привело к «переначислению» взносов на 2,8 млн руб.
В-четвертых, мы оспаривали доказанность умысла Общества на совершение налоговых правонарушений (создание схемы уклонения от уплаты налогов) и квалификацию действий компании по п. 3 ст. 122 НК РФ, а не по п. 1 этой статьи. Разница тут существенная: по пункту 3 штрафные санкции составляют 40% от суммы неуплаченных налогов (сборов), а по пункту 1 – 20%, то есть в два раза меньше.
В-пятых, мы были не согласны с привлечением Общества к ответственности по ст. 126 НК РФ и штрафом в размере 5,6 млн руб. – за непредставление 28 тыс. документов. В возражениях мы указали на неправомерность привлечения к ответственности в связи с тем, что большая часть документов была изъята до истребования. Выемка обжаловалась в досудебном порядке, но безрезультатно.
Наконец, мы заявили ходатайство о применении смягчающих обстоятельств, которые дают налогоплательщику право на уменьшение размера штрафных санкций (ст. 112 НК РФ). К таким обстоятельствам могут быть отнесены тяжелое финансовое положение налогоплательщика, осуществление им социально значимой или благотворительной деятельности и др. Перечень является открытым.
Применение одного смягчающего обстоятельства ведет к уменьшению суммы штрафа минимум в два раза. Налоговая вправе применять или не применять смягчающие обстоятельства с изложением мотивировки своего решения.
Наши доводы были приняты инспекцией частично. В том числе, налоговая применила одно смягчающее обстоятельство: налогоплательщик был отнесен к субъектам малого и среднего бизнеса и вел деятельность, отнесенную к наиболее пострадавшим от коронавирусной инфекции. Был произведен перерасчет НДФЛ, страховых взносов, соответствующих сумм пени. Суммы штрафов по ст. 122, 123 и 126 НК РФ уменьшились в два раза.
Решение инспекции по итогам рассмотрения возражений в цифрах:
Сумма доначислений: 29,1 млн руб.
Налоги (НДФЛ, прибыль, транспортный) /страховые взносы – 19,1 млн руб.
Пени: 6,6 млн руб.
Штрафы: 3,4 млн руб.
Заказать письменное заключение
Решим вашу задачу за 3-4 рабочих дня и 80 000 руб.
39 999 руб. для новых клиентов
- Проанализируем ваши документы
- Подготовим инструкцию по дальнейшим шагам
- Ответим на вопросы
- Все обоснуем хорошим количеством судебной практики
Продолжение банкета
Общество продолжило борьбу, и мы подали апелляционную жалобу в вышестоящий налоговый орган (Управление ФНС). Напомним, что срок составления и направления апелляционной жалобы на решение о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения – 1 месяц со дня вручения этого решения.
О том, как правильно оспаривать решение налоговой инспекции, проводившей проверку, мы писали в статье «Продолжаем оспаривать результаты налоговой проверки».
В апелляционной жалобе мы указали на:
- Неправомерность переквалификации договоров ГПХ в трудовые по основаниям, указанным ранее в возражениях на акт проверки, и не принятым инспекцией. Важная деталь: в жалобе был проведен анализ условий договоров оказания услуг.
- Дополнительные смягчающие обстоятельства. Как мы помним, инспекция при вынесении решения применила только одно смягчающее обстоятельство и уменьшила штраф в 2 раза. Мы заявили о наличии у Общества иных смягчающих обстоятельств и попросили уменьшить сумму штрафов еще, как минимум, в два раза.
Финалом истории стало решение УФНС, на которое трудно было даже рассчитывать. Управление согласилось с доводами налогоплательщика, изложенными в возражениях на акт проверки и в апелляционной жалобе.
Переквалификация договоров ГПХ в трудовые была признана неправомерной. Свою роль тут сыграли и судебные решения о «нетрудовом» характере оспариваемых договоров.
Помимо этого, в два раза была уменьшена сумма штрафа по ст. 126 НК РФ – с 2,8 млн руб. до 1,4 млн руб. В качестве смягчающего обстоятельства Управление приняло довод об оказании налогоплательщиком благотворительной помощи детским некоммерческим организациям в 2017–2020 годах.
Решение УФНС в цифрах:
Налоги / страховые взносы – 8 тыс. руб.
Пени: 2 тыс. руб.
Штрафы: 1,4 млн руб.
В итоге Общество доплатило в бюджет 1,4 млн руб. вместо 49,9 млн руб. «Чистая экономия» составила 48,5 млн рублей. Правда, добиваться этого решения пришлось почти два года.
Те, кто готовы побороться за несколько десятков миллионов рублей, могут найти наши контакты здесь.
Информация в статье актуальна на дату публикации.
Чтобы быть в курсе последних трендов по субсидиарке, банкротству и защите личных активов — приезжайте к нам в гости. Как мы проиграли дело по субсидиарке в ЖКХ
Дело: №А40-34195/2018
Цена вопроса: 37 537 830,36 рублей
Начало проекта: ноябрь 2020
Срок реализации: 7 месяцев
Сложность: 5/5
Трудозатраты: 95 н/час
Темп: активный
Результат: дело выиграно на 20%
Стоимость: шестизначная, в рублях
Начало у этой истории традиционное. В марте 2018 года ПАО «МОЭК» («Московская объединенная энергетическая компания») подало заявление о признании банкротом ООО «Управляющая компания» (название изменено), работавшего в сфере ЖКХ. В ноябре того же года в отношении ООО была введена процедура наблюдения, а в апреле 2019 года компанию признали несостоятельной.
В процессе конкурсного производства управляющий оспорил в арбитражном суде 123 платежа в адрес ООО «Экстрим» на общую сумму более 10 млн рублей. Платежи эти были проведены за два с лишним года до банкротства. Как потом утверждали ответчики, в оспоренных сделках не было ничего криминального. Это была плата за текущий ремонт и техническое содержание общего имущества жилых домов. Коммунальная рутина! Но в тот момент ситуацию пустили на самотек, и на судебные заседания от «Экстрима» никто не являлся.
Сделки оспаривались без сопротивления, и в январе 2020 года Арбитражный суд Москвы признал их недействительными. Причем в судебном решении были «засилены» все необходимые обстоятельства: и факт причинения вреда кредиторам, и умысел на нанесение вреда, и осведомленность другой стороны (сделки совершались между аффилированными структурами). В дальнейшем этот судебный акт создал нам основные проблемы. О том, чем плохи оспоренные сделки, мы писали в статье «Как избежать субсидиарной ответственности».
Следующим шагом стала подача конкурсным управляющим и двумя кредиторами («МОЭК» и «Мосэнергосбыт») заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности 4 человек и одного юрлица – ООО «Экстрим». Суд объединил все три заявления в одно производство.
Потенциальные субсидиарщики поняли, что им потребуется квалифицированная помощь, и знакомые юристы порекомендовали нас. Субсидиарная ответственность – любимая тема «Игумнов Групп», но, изучив документы, мы поняли, что этот случай будет тяжелым даже для нас. И сразу предупредили клиентов, что гарантировать успеха не можем. Подумав, они согласились, и мы вступили в дело.
Плюсы
1. Опыт работы
Мы хорошо знаем тему субсидиарной ответственности и выиграли
немало дел.
Минусы
1. Пять ответчиков
Представлять интересы нескольких ответчиков сложнее, чем одного. Нужно учитывать интересы каждого и следить за тем, чтобы позиции не противоречили друг другу. Кроме того, никого нельзя делать «козлом отпущения», что иногда значительно упрощает работу.
2. Оспоренные сделки
К тому моменту, когда наших клиентов стали привлекать к СО, в деле о банкротстве уже были оспоренные сделки. Суд признал, что они совершались в период неплатежеспособности компании и наносили вред интересам кредиторов.
3. ЖКХ – «территория долгов»
Существует определенное предубеждение против компаний ЖКХ – считается, что там все воруют. Нецелевое расходование средств в отрасли, действительно, не редкость, но долги чаще всего связаны с низкой платежной дисциплиной потребителей.
4. Потерянные документы
Основным активом УК была дебиторка – задолженность собственников квартир за тепло, воду и электричество, но вот с документами, подтверждающими долги, все было очень плохо. Они были утрачены в тот период, когда компания распустила всех работников. И это не облегчало работу.
Как это работает
Прежде, чем перейти к делу, нарисуем простую картинку, показывающую, как работают управляющие компании в сфере ЖКХ.
Коммунальная отрасль в нашей стране устроена так: есть ресурсоснабжающие организации (РСО) – поставщики коммунальных ресурсов, и есть потребители, которые должны платить за тепло, электричество и воду. А между ними стоит посредник – управляющая компания, которая занимается тем, что собирает деньги с потребителей и передает их поставщикам. Но если потребители не платят, то УК не может расплатиться с РСО. Те начинают прессовать управляющую компанию, подают на нее в суд, хотя, по сути дела, долги создали потребители.
О том, что это ситуация типичная, говорит и судебно-арбитражная практика. Почитайте на досуге постановление Арбитражного суда Московского округа № Ф05-21737/2017 от 14.02.2018 по делу № А40-10268/2016. Поэтому вопрос о том, кто в действительности виноват в банкротстве управляющей компании, требует самого тщательного исследования.
Вообще, в жилищно-коммунальном хозяйстве случаются всякие чудеса, об одном интересном деле мы писали
здесь.
Кто и за что отвечал
Итак, к субсидиарной ответственности в рамках дела привлекались три менеджера «Управляющей компании» – Дмитрий, Владислав и Любовь, а также контрагент УК – ООО «Экстрим» и его единственный участник (с долей 100%) Вячеслав.
1) Дмитрий был последним по времени гендиректором УК. Ему вменялась непередача бухгалтерской документации конкурсному управляющему, что, по мнению заявителей, сделало невозможным взыскание дебиторской задолженности. Документы действительно не передавались, и восстанавливать их было уже поздновато, но у нас имелись контраргументы, поэтому на старте проекта мы оценили риски привлечения Дмитрия к субсидиарке не в 100%, а в 80%.
2) Владислав был директором перед Дмитрием. Он руководил компанией в тот период, когда были совершены сделки с ООО «Экстрим», признанные недействительными. Напомним, что из-за бездействия «Экстрима» мы получили судебный акт, где черным по белому было написано, что Владислав выводил деньги в пользу аффилированного лица в период, когда у УК уже имелись признаки неплатежеспособности. И этот судебный акт вступил в законную силу. В этой ситуации мы оценивали вероятность привлечения Владислава к субсидиарке в 95%.
3) Ситуация с Любовью имела некоторые особенности. Еще в сентябре 2013 года гендиректор Владислав выдал ей доверенность, наделив весьма широкими, фактически гендиректорскими полномочиями. В частности, она подписывала документы по хозяйственной деятельности ООО и даже представлялась перед контрагентами директором компании. На этом основании кредиторы считали ее фактическим КДЛ. Следовательно, она, как и Владислав, отвечала за оспоренные сделки, нанесшие вред кредиторам. Но тут можно было побороться, и риски негативного исхода для Любови мы оценили в 50%.
4) ООО «Экстрим» попало в число потенциальных субсидиарщиков потому, что было получателем денег от «Управляющей компании» (по оспоренным сделкам) и являлось аффилированной с УК структурой. Здесь ситуация вообще была бы для нас выигрышной, если бы опять не судебный акт по оспариванию сделок. Там был установлен и факт аффилированности, и факт осведомленности «Экстрима» о неплатежеспособности контрагента, и факт причинения ущерба кредиторам УК. Из-за этого злосчастного акта ситуация могла развиваться по неблагоприятному сценарию – вероятность такого исхода мы оценили в 50%.
5) Вячеслав был 100-процентным владельцем ООО «Экстрим» и, по логике заявителей, «освоил» деньги, незаконно выведенные из УК. Из-за этого он мог быть привлечен к субсидиарке как конечный выгодоприобретатель. Ситуация полностью повторяла пункт 4 – вероятность негативного исхода 50%.
По указанным причинам кредиторы и конкурсный управляющий считали возможным привлечь всех пятерых к субсидиарной ответственности по обязательствам должника солидарно. Солидарно – это значит, что каждому ответчику вменялось по 37,5 млн руб.
За какие еще проступки привлекают директоров к ответственности, можно почитать
здесь.
Выработка позиции. Общее
Конечно, у каждого из наших клиентов имелись свои индивидуальные особенности, но было и много общего.
Во-первых, мы полагали, что одного факта признания сделок недействительными недостаточно для привлечения к субсидиарной ответственности. Необходимо наличие виновных действий КДЛ и причинно-следственной связи между их действиями и наступлением банкротства. Мы считали, что ни таких действий, ни такой связи не было.
Мы недаром описали выше ситуацию в ЖКХ. По нашему мнению, «Управляющая компания» не являлась получателем и распорядителем денежных средств, поступавших от населения. В ее обязанности входил сбор платежей с собственников жилья, а не распоряжение ими. Деньги уходили через транзитный счет прямо в ПАО «МОЭК». Но из-за того, что не все потребители платили, образовалась задолженность перед поставщиком. Объективной вины УК в этом не было. И факта нецелевого использования полученных денег заявители не доказали.
О том, как выглядит нецелевое использование средств и что из-за этого случается, мы рассказывали в другом нашем кейсе.
Вторым важным тезисом было то, что вменяемые нашим ответчикам правонарушения относились к 2016 году, а значит, должна была применяться предыдущая редакция закона о банкротства, в частности, статья 10. И привлекать к субсидиарке можно было только контролировавших должника лиц (КДЛ).
Между тем, по действовавшему в тот период закону КДЛ могли считаться только лица, влиявшие на должника в течение 2 лет до принятия заявления о банкротстве. В нашем случае это означало, что все, кто не попадал в период с 29.08.2016. по 29.08.2018., не могли считаться КДЛ и, следовательно, не подлежали привлечению к субсидиарке вне зависимости от тяжести проступка.
Далее. Мы уже не раз говорили и еще раз повторим, что в любую позицию надо закладывать «запас прочности» – выстраивать несколько линий обороны на случай, если какие-то аргументы не будут услышаны. Вот и в этот раз мы поступили так же. Помимо приведенных выше доводов заявили пропуск срока исковой давности. А это по закону является самостоятельным основанием для отказа в иске.
Мы считали, что так как вменяемые действия произошли до 1 июля 2017 года, к спору должна была применяться прежняя версия закона о банкротстве. Она предусматривала годичный срок для подачи заявления о привлечении к СО. И считать этот год для конкурсного управляющего надо было с момента начала конкурсного производства, а для кредиторов – с момента их включения в реестр требований кредиторов. Естественно, при таких условиях срок был пропущен.
Выработка позиции. Частное
Помимо общих моментов, были в позициях наших клиентов и особенности.
1) Последнему гендиректору УК Дмитрию, напомним, вменялась непередача бухгалтерской документации конкурсному управляющему. Сам этот факт оспаривать было невозможно. Документы действительно были утрачены, и восстановить их не представлялось возможным. Но, как говорится в старом анекдоте, «вам шашечки или ехать?» Вам бумаги или реальные деньги для расплаты с кредиторами?
Главным активом УК была дебиторская задолженность – те самые долги населения за тепло и электроэнергию. Все операции по оплате ЖКУ фиксируются в МФЦ, а значит, выявить должников не составляет никакого труда. Для этого конкурсному управляющему достаточно сделать один запрос. А дальше действуй, взыскивай! Таким образом, говорили мы, непередача документов не ухудшала положения кредиторов и не наносила им реального ущерба.
2) Что касается Любови, то мы доказывали, что она не являлась КДЛ. Та редакция закона о банкротстве, которую следовало применять в данной ситуации, не предусматривала привлечения к СО лиц, наделенных полномочиями по доверенности. Значит, Любовь не была КДЛ, и вопрос о ее привлечении в повестке дня не стоял.
3) Не были КДЛ, по нашему мнению, и «Экстрим» с его собственником Вячеславом. Последний на момент совершения оспариваемых сделок вообще не был ни руководителем должника, ни директором контрагента. А ООО «Экстрим» никогда не оказывало влияния на процесс управления должником, не принимало за «Управляющую компанию» никаких решений. Доказательств обратного в деле не имелось.
Вот с такими позициями мы подошли к суду первой инстанции.
Первая инстанция
Слушание дела состоялось в Арбитражном суде Москвы в ноябре 2020 года. Скажем сразу, отбить бывших гендиректоров «Управляющей компании» – Владислава и Дмитрия – нам не удалось.
Суд не согласился с нашим доводом о том, что непередача Дмитрием документов КУ не нанесла вреда законным интересам кредиторов. Факт непередачи есть? Есть. Значит, субсидиарка.
Роковую роль в судьбе Владислава сыграли сделки, оспоренные ранее в процедуре банкротства. Суд просто применил в данном случае преюдицию – не стал заново рассматривать вопрос о наличии ущерба в результате перевода денег в ООО «Экстрим».
Не согласился с нами суд и в вопросе о пропуске срока исковой давности. По его мнению, годичный срок надо было отсчитывать с момента завершения формирования конкурсной массы. Такой подход действительно существует, и мы подробно рассматривали его в статье «Исковая давность по субсидиарной ответственности».
Зато мы смогли отбить трех других ответчиков. Суд согласился с тем, что наделение Любови полномочиями по доверенности не означало перевода ее на должность руководителя должника и превращения в КДЛ.
Суд также не отнес к числу КДЛ Вячеслава и ООО «Экстрим», отметив, что они могли быть привлечены к ответственности с помощью иных процессуальных инструментом. Что и было сделано конкурсным управляющим, который ранее подал заявления об оспаривании сделок.
Чтобы скачать судебные акты по делу, введите свой е-мейл:
В общем, там, где мы прогнозировали проигрыш на 80-95%, мы спасти ситуацию не смогли, а там, где расклад был 50/50, победили. Но впереди были апелляция и кассация, и ситуация для наших победителей оставалась весьма шаткой. Поэтому в апелляцию мы подали жалобы от всех ответчиков, даже от тех, которые выиграли суд.
Апелляция
Понятно, что от привлеченных к субсидиарке Владислава и Дмитрия мы подготовили полноценные жалобы о несогласии с вынесенным судебным актом.
А вот в случаях с Любовью, Вячеславом и «Экстримом» обжаловали судебный акт первой инстанции только в части неприменения срока исковой давности. В целом, достигнутый результат в отношении этих троих нас устраивал, но хотелось его усилить, так как вероятность негативного исхода в 50% – это не та ситуация, когда можно расслабляться.
Наши оппоненты тоже были не удовлетворены, ведь явные, с их точки зрения, субсидиарщики ушли от ответственности. Конкурсный управляющий ссылался в своей жалобе на постановление ВС РФ, в котором говорилось, что к ответственности можно привлечь абсолютно любое лицо, если оно определяло условия сделок, изменивших судьбу должника. Сходную позицию занимали и кредиторы.
Девятый арбитражный апелляционный суд отказал всем. Определение суда первой инстанции было оставлено без изменения, а все апелляционные жалобы – без удовлетворения.
Кассация
Конкурсный управляющий и кредиторы пошли в кассацию. Они продолжали настаивать, что Любовь, Вячеслав и «Экстрим» – КДЛ и что их надо привлечь к субсидиарке.
Наши же доверители-победители в этот момент немного успокоились – ведь битвы были выиграны, вроде можно и расслабиться. Поэтому кассационные жалобы мы подали только от имени Владислава и Дмитрия. От их же имени мы участвовали в судебном заседании.
1) В случае с Владиславом мы продолжали настаивать, что 123 денежных перевода, растянутые по времени на полтора года, не могут рассматриваться как единая сделка, которая стала причиной банкротства «Управляющей компании».
2) В жалобе, направленной в суд от имени Дмитрия, мы еще раз указали, что непередача документов конкурсному управляющему в действительности не затрудняла проведение процедуры банкротства и формирование конкурсной массы. Ведь конкурсный управляющий мог истребовать необходимые ему документы у уполномоченных органов и у контрагентов.
В итоге дело кончилось плохо для всех, кроме Любови. Арбитражный суд Московского округа пошел по пути наименьшего сопротивления – есть судебный акт, в котором действия Владислава признаны неправомерными? Есть. Судебный акт вступил в законную силу? Вступил. Значит, пусть отвечает субсидиарно.
С Дмитрием тоже все просто. Документы должен был передать? Должен. Ну раз не передал – пусть отвечает. Остальное – детали.
О том, как теперь Дмитрию и Владиславу жить с вечными долгами, мы писали
здесь.
Мало этого, в кассации прилетело и Вячеславу с «Экстримом». По мнению суда округа, суд первой инстанции не принял во внимание, что предыдущая редакция закона о банкротстве предусматривала возможность привлечения к субсидиарке выгодоприобретателей по сделкам, навредившим кредиторам.
В итоге обжалуемые судебные акты в части отказа в привлечении Вячеслава и ООО «Экстрим» к субсидиарной ответственности были отменены, обособленный спор в данной части отправлен на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Чтобы скачать судебные акты по делу, введите свой е-мейл:
На данный момент единственный ответчик, которого мы отбили от субсидиарки, – это Любовь. Суд кассационной инстанции подтвердил наши доводы об отсутствии оснований для привлечения ее к субсидиарной ответственности. Сам факт выдачи ей доверенности не является доказательством осуществления контроля над должником. Для Любови история завершена полностью и окончательно. А вот с Вячеславом и «Экстримом» нам предстоит еще поработать на втором круге.
Предварительные итоги
Дело еще продолжается, но некоторые выводы сделать все же можно.
Вывод первый. Каждая оспоренная сделка – это «гвоздь в крышку гроба» потенциального субсидиарщика. Никогда не пускайте эти споры на самотек, боритесь, доказывайте в суде свою правоту, иначе получится так, как с Владиславом. Он явно недооценил значение иска об оспаривании сделок, поданного конкурсным управляющим. В результате к моменту подачи заявления о привлечении к субсидиарной ответственности уже имелся судебный акт, в котором было зафиксировано, что сделки нанесли ущерб кредитору и что у гендиректора был умысел на причинение вреда.
Пример того, как надо защищать сделки от оспаривания, мы разобрали
здесь.
Да, мы сделали все возможное для исправления ситуации, но уже на старте было понятно, что будет достаточно сложно заставить суд вынести решение в пользу Владислава, потому что оно вступало бы в противоречие с принятым ранее судебным актом по сделкам.
Вячеслав и «Экстрим» тоже в конечном счете пострадали из-за оспоренных сделок. Не было бы этих сделок – вопрос о привлечении этих лиц к СО даже не стоял бы.
Это только в теории хорошо звучит, что установленные судом факты не являются преюдициальными для лиц, которые не участвовали в споре. На практике все выглядит по-другому. Одним словом, преюдиция – страшная вещь!
Второй вывод касается ситуации с Любовью. Каждая подпись, которую вы ставите под документом, в ходе банкротства будет рассматриваться под лупой. Наша клиентка действовала на основании доверенности со слишком широкими полномочиями и из-за этого едва не была зачислена в КДЛ. Здесь два варианта превентивных действий: либо вообще не оформлять никаких доверенностей (пусть гендиректор единолично за все отвечает), либо оформлять доверенность с узкими и четко очерченными полномочиями, по которой невозможно управлять всеми процессами на предприятии.
Третий вывод – о непередаче документов. По закону нужно доказать, что непередача привела к нанесению ущерба кредиторам, но это опять в теории. На практике, к сожалению, суды зачастую подходят к исследованию этого вопроса формально. Не передал документы – попадаешь под субсидиарку.
Четвертый вывод – принимайте во внимание подготовку и квалификацию ваших оппонентов. Времена, когда в госструктурах за копейки работали неопытные студенты и уставшие пенсионеры, давно закончились. Сейчас госкомпании могут позволить себе содержать грамотных специалистов (мы знаем, о чем говорим, иногда они переманивают спецов у нас).
И последний вывод: не расслабляйтесь. Да, два выигранных суда – это, безусловно, хорошо. Но пока война не закончена, экономить на армии – не лучшая идея. Возможно, если бы мы приняли участие в кассации от Вячеслава и «Экстрима», все сложилось бы по-другому. Не факт, но шансов явно было бы больше.
Еще больше «вредных» советов о том, что нужно делать, чтобы вас точно привлекли к субсидиарке, можно найти
здесь.
А если вы не хотите быть привлеченными к СО, звоните профессионалам как можно раньше. Мы консультируем в нашем офисе на Тульской. Но можно и онлайн. Наши контакты здесь. Можно ли оспорить внесение имущества в кооператив?
Одним из способов защиты личных активов является внесение их в паевой фонд производственного или потребительского кооператива, так как кооператив не отвечает по обязательствам своих членов. И в случае банкротства владельца на пай нельзя будет обратить взыскание. Из-за этого в предпринимательском сообществе сложилось мнение, что внесение имущества в паевой фонд кооператива – это верняк и что кредиторы в этом случае до вашего добра ни за что не дотянутся. Такое представление является ошибочным: сделки с кооперативами успешно оспариваются. Мы подобрали несколько подходящих кейсов и ниже разберем типичные ошибки, которые допускают должники.
Дело №1. Потребительское отношение
В мае-июле 2015 года Новгородское районное потребительское общество (райпо) заключило несколько договоров о внесении паевого взноса в потребительское общество «Новгородское». Райпо передало в ПО различное имущество, включая недвижимость и транспортные средства.
И все бы ничего, но уже через 3 месяца «НС банк» подал в арбитражный суд заявление о признании райпо несостоятельным. В ноябре того же года в отношении должника была введена процедура наблюдения, а спустя примерно год, в октябре 2016 года, общество было объявлено банкротом.
В 2017 году конкурсный управляющий подал в суд заявление о признании договоров о внесении паевого взноса недействительными и о применении последствий недействительности, то есть о возврате всего добра в конкурсную массу.
Подробнее об оспаривании сделок в процедуре банкротства мы писали
здесь.
Суд первой инстанции удовлетворил требования КУ частично и определил вернуть в конкурсную массу райпо недвижимое имущество и транспортные средства, а то, что ПО «Новогородское» успело распродать, обязал возместить деньгами (26 142 039 руб. 52 коп.).
ПО «Новгородское» с таким решением не согласилось и подало жалобу в Четырнадцатый арбитражный апелляционный суд. К каким же выводам пришел этот суд?
Как известно, сделки могут быть признаны недействительными как по банкротным основаниям (по Закону о банкротстве), так и в соответствии с Гражданским кодексом РФ.
Если сделка оспаривается по банкротным основаниям, то заявителю надо доказать наличие совокупности трех обстоятельств: факт причинения ущерба кредиторам, цель причинить ущерб и осведомленность другой стороны сделки об указанной цели должника. Если хотя бы одно из обстоятельств не доказано, суд отказывает в признании сделки недействительной.
С доказыванием вреда особых проблем не возникало. В начале мая 2015 года сумма неисполненных райпо требований превысила 80 млн рублей. Кредиторы активно просуживали долги в арбитражном суде, в воздухе явственно пахло банкротством. И в этот самый момент райпо передает в ПО недвижимость и автотранспорт на миллионы рублей. Суд оценил это как вывод ликвидных активов с целью причинения вреда кредиторам.
С «другой стороной» тоже все было ясно. Райпо и ПО «Новгородское» были аффилированными лицами! Учредитель райпо Ульянова С. А. и предправления ПО Ульянова С. А. – один и тот же человек. А раз ПО «Новогородское» в момент проведения сделки являлось по отношению к должнику заинтересованным лицом, осведомленность о намерениях райпо презюмировалась.
А вот с целью причинить вред имущественным правам кредиторов все оказалось несколько сложнее. Обычно доказательством тут является наличие признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества на момент совершения сделки. Но суд первой инстанции таких признаков не обнаружил, и апелляционный суд с ним согласился. Так что же получается, сделки были признаны недействительными неправомерно?
Мы недаром упомянули ГК РФ. Наличие банкротных оснований для оспаривания не мешает суду квалифицировать сделку по нормам Гражданского кодекса как ничтожную, при совершении которой допущено злоупотребление правом.
Проанализировав обстоятельства сделок между райпо и ПО «Новгородское» и наступившие последствия, суд усмотрел в действиях сторон признаки недобросовестности. Договоры были заключены в момент, когда кредиторы райпо пытались взыскать с должника просроченную задолженность. Сделки представляли собой вывод ликвидных активов из общества-должника и совершались между заинтересованными лицами.
Райпо и ПО злоупотребили правом для того, чтобы предотвратить взыскание долгов. Сделки повлекли за собой уменьшение активов должника и нарушили тем самым права и имущественные интересы кредиторов.
В итоге то, что не получалось сделать, опираясь исключительно на нормы Закона о банкротстве, удалось осуществить благодаря нормам ГК. Определение суда первой инстанции в части признания сделок недействительными осталось в силе. Движимое и недвижимое имущество в совокупности с двадцатью шестью миллионами рублей предписано было вернуть в конкурсную массу. А ведь, казалось, какая была хорошая схема!
Чтобы скачать судебные акты по делу, введите свой е-мейл:
Дело №2. Недвига «Мономаха»
Еще интереснее развивались события в деле о недостроенном инженерно-лабораторном здании в подмосковном Раменском.
16 июня 2011 года ООО «ИК «Мономах» заключило договор о внесении означенного объекта в паевой фонд потребительского общества «Возрождение-2010». Сделка была исполнена в тот же день, о чем свидетельствовал передаточный акт.
Поскольку предметом сделки являлось недвижимое имущество, право собственности возникало у приобретателя с момента государственной регистрации – 21 сентября 2011 года. А уже через день – 23 сентября – «Возрождение-2010» продало здание компании «Кейпойнт Ворлдвайд Корп.» за 3 214 733 доллара США (102 584 058 рублей по тогдашнему курсу).
Тем временем, 9 августа 2011 года, в отношении «ИК «Мономах» была введена процедура наблюдения, а 19 марта 2012 года компания была признана банкротом.
Еще в 2012 году сделка со зданием инженерно-лабораторного корпуса попала в поле зрения конкурсного управляющего, но тогда она не была оспорена, потому что в тот момент конкурсной массы «Мономаха» было достаточно для удовлетворения требований кредиторов. Но в 2013 году в реестр включился новый кредитор на 200 млн рублей. Массы перестало хватать, и интерес к сделке с недвижимостью в Раменском вспыхнул с новой силой.
В апреле 2015 года конкурсный управляющий «Мономаха» подал в суд заявление о признании недействительными обеих сделок: и внесения здания в паевой фонд «Возрождения-2010», и продажи его компании «Кейпойнт». Суд первой инстанции в иске отказал, зато Девятый арбитражный апелляционный суд разбомбил всю схему до основания.
Сначала суд изучил сделку между «Мономахом» и «Возрождением» и обнаружил некоторые странности. По закону «О потребительской кооперации» вступающий признается пайщиком с момента уплаты вступительного взноса, а также паевого взноса или его части, установленной уставом. В этом деле паевой взнос (здание в Раменском) просматривался, а следы вступительного отсутствовали. Это означало, что «ИК «Мономах», расставшаяся с вполне реальным имуществом, не получила взамен никаких, даже иллюзорных, прав члена потребительского общества.
Не менее удивительные вещи происходили и со второй сделкой – продажей недвижимости. Суд установил, что в деле не было никаких доказательств того, что компания «Кейпойнт» реально заплатила за приобретенное имущество. Конкурсный управляющий затребовал справку о счетах ПО «Возрождение-2010». Из этого документа следовало, что у общества был всего один рублевый расчетный счет. И с момента его открытия 01.09.2011 до момента закрытия 17.03.2015 сумма оборотов по кредиту и по дебету составила – внимание! – 19 800 рублей.
Да и сам договор купли-продажи от 23 сентября 2011 года был какой-то странный, в смысле невыгодный и рискованный для «Возрождения». В нем было условие, что ипотека в силу закона не возникает, а плату можно было внести с большой отсрочкой (24 месяца). Между тем, покупатель – компания «Кейпойнт» – являлась иностранным юрлицом, не имевшим имущества и счетов на территории РФ, а значит, добиться принудительного исполнения договора было бы весьма сложно.
Присмотревшись к «Возрождению» повнимательнее, суд увидел у ПО признаки «технической компании». Судите сами. В июне 2011 года общество получает паевой взнос в виде недвижимого имущества. Это, по сути, единственная крупная сделка, которой может похвастаться «Возрождение». В этот момент у ПО, кстати, нет еще даже расчетного счета. Через три дня общество продает здание «Кейпойнту», но денег за это не получает. Обороты по счету были копеечными, это явное свидетельство того, что реальной хозяйственной деятельности общество не вело. Удивительно ли, что спустя некоторое время ПО было ликвидировано по требованию налоговых органов как недействующее юридическое лицо?
О том, как оспаривать сделки, если одно из звеньев цепочки ликвидировано, мы рассказывали
здесь.
В итоге суд пришел к выводу, что хотя первоначально в деле фигурировали три юрлица («ИК «Мономах», ПО «Возрождение-2010» и компания «Кейпойнт») и две сделки, на самом деле речь шла об одной сделке – об отчуждении спорного недвижимого имущества «Мономаха» в пользу «Кейпойнта». А «Возрождение-2010» со своим «паевым фондом» было «технической компанией» и формальным собственником, участвовавшим в цепочке фиктивных сделок, которые должны были прикрыть реальную. В свою очередь, прикрываемая сделка могла быть признана недействительной на основании норм Гражданского кодекса РФ.
«А срок? – спросите вы. – Разве срок исковой давности здесь не был пропущен?» Нет. Суд постановил отсчитывать его с момента, когда в дело включился крупный кредитор «Мономаха» – ПК «Центральный» – с долгом на 200 млн руб. и конкурсной массы стало недостаточно для удовлетворения всех требований кредиторов. При таком подходе трехгодичный срок исковой давности пропущен не был.
Итог: суд признал оспариваемые сделки недействительными по основаниям ничтожности. Вот так, а люди, наверное, считали, что они все хорошо спрятали и зацементировали.
Чтобы скачать судебные акты по делу, введите свой е-мейл:
Дело №3. Земля и доля
А вот более успешный случай работы с паевыми взносами. Жил-был на свете человек по имени Роман. Много лет назад, в безмятежные советские времена, он встретил девушку по имени Элла и женился на ней. И жили они долго и счастливо до тех пор, пока в 2017 году Роман не столкнулся с финансовыми проблемами и не стал банкротиться.
Дело возбудили в марте, а уже в мае Романа признали несостоятельным и ввели в отношении него процедуру реализации имущества сроком на шесть месяцев.
Супруга Романа владела земельным участком на 15 соток (с 2001 года), нежилым садовым домиком площадью около 170 «квадратов» (с 2005 года) и автомобилем престижной европейской марки (2007 года выпуска). И аккурат за месяц с небольшим до начала банкротства мужа Элла стала пайщиком международного потребительского общества «Golden Axis» (МПО) и внесла туда все свое добро в качестве паевого взноса. Финуправляющий и один из кредиторов усмотрели в этом попытку вывода активов должника и попробовали оспорить сделку в суде.
Позиция истцов сводилась к следующему. Роман и Элла поженились в далеком 1974 году. Следовательно, все оспариваемое имущество было приобретено в то время, когда они состояли в браке. Следовательно, оно являлось совместно нажитым. Следовательно, половина его принадлежала Роману. А раз так, то землю, домик и авто надо было отобрать у МПО и вернуть в конкурсную массу, потом продать и одну половину денег пустить на погашение долгов, а вторую вернуть Элле.
Надо сказать, что известная логика во всем этом была. По закону в рамках дела о банкротстве гражданина-должника могут быть оспорены сделки с имуществом, совершенные его (ее) супругом. В конкурсную массу включается часть средств от реализации общего имущества супругов, соответствующая доле должника, а оставшаяся часть выплачивается супругу.
Конечно, должник может попытаться убедить суд, что он ничего не знал о действиях своей половины, но это, скорее всего, ему не поможет. Согласно Семейному кодексу РФ при совершении одним из супругов сделки по распоряжению общим имуществом предполагается, что он действует с согласия другого супруга.
Есть имущество, сделки с которым подлежат государственной регистрации. Для таких сделок необходимо получить нотариально удостоверенное согласие другого супруга. Если согласие не было получено, соответствующий супруг (должник) должен оспорить сделку. Если, как в нашем случае, должник этого не сделал, сделка считается сделкой должника и правомерно оспаривается.
Разумеется, Роман и Элла утверждали, что ничего не прятали и что нет никакой связи между передачей имущества в кооператив и банкротством одного из супругов. Кроме того, Элла рассказала, что отдала свое добро в МПО не просто так, а в качестве залога, чтобы получить ссуду в 2,1 млн рублей сроком на три года. И предъявила квитанцию как доказательство того, что деньги были действительно получены.
Дело тянулось долго, супругам пришлось пройти полных два круга судов с апелляциями и кассациями. Но в конечном счете сделка по передаче имущества в паевой фонд МПО «Golden Axis» устояла.
Напомним, что по закону для признания сделки должника недействительной необходимо доказать три момента. Во-первых, что сделка была совершена с целью причинить вред имущественным правам кредиторов; во-вторых, что такой вред в результате был действительно причинен; и в-третьих, что другая сторона сделки знала или должна была знать об указанной цели должника к моменту совершения сделки. Если с первыми двумя пунктами дела у истцов обстояли неплохо, то с третьим – не очень.
Представитель МПО «Golden Axis» утверждал, что Элла ничего не сообщила обществу о наличии у ее мужа каких-либо долговых обязательств. Никаких отношений между Романом и МПО не существовало, и «Golden Axis» не являлось в данной ситуации заинтересованным лицом. Женщина представила документы, подтверждавшие право личной собственности на передаваемое имущество. Займ в сумме 2,1 млн руб. под залог внесенных паевых взносов был предоставлен, что подтверждалось соответствующей квитанцией. Одним словом, у объединения не было оснований подозревать, что за сделкой скрываются какие-то дурные намерения.
И в конце концов суды признали отсутствие доказательств того, что МПО «Golden Axis» знало о наличии у должника неисполненных обязательств перед другими кредиторами. Оснований полагать, что кооператив не проявил достаточной осмотрительности и осторожности при принятии от Эллы имущества в качестве паевых взносов, в деле также не имелось. Следовательно, не был установлен тот факт, что другая сторона знала или могла знать о цели причинения вреда кредиторам.
Данное обстоятельство исключало возможность признания оспариваемых сделок недействительными. Суды не нашли доказательств того, что Элла злоупотребила правом с целью вывода имущества из конкурсной массы. Злоупотребление правом со стороны МПО «Golden Axis» также не было доказано.
Интересный нюанс
Однако в деле Романа и Эллы интересно не только это. В ноябре 2020 года, уже после победной кассации по защите сделки от оспаривания, в Арбитражный суд Москвы было подано заявление «о разрешении разногласий между финансовым управляющим, конкурсными кредиторами и должником относительно включения имущества в конкурсную массу».
Речь шла о том самом спорном имуществе, которое было внесено в паевой фонд МПО. Оказалось, что имущество не перерегистрировано на общество и продолжает находиться в собственности супруги, поэтому кредиторы настаивали на продаже его с торгов несмотря на отказ в оспаривании сделки. А финансовый управляющий предлагал включить в конкурсную массу не само имущество, а пай, в который оно «превратилось» (по аналогии с долями в ООО).
Что сказали на это суды первой инстанции и апелляционный? А вот что. Продать имущество невозможно, так как сделка по его отчуждению не оспорена. И выставить пай на торги тоже нельзя: по закону «О сельскохозяйственной кооперации» (применим в данном случае) «пай – часть имущества кооператива, отражающая размер участия члена кооператива… в образовании имущества и учитываемая в стоимостном выражении». А раз это имущество общества, то включить его в конкурсную массу должника невозможно. Таким образом, защитный механизм сработал.
Чтобы скачать судебные акты по делу, введите свой е-мейл:
Послесловие
Итак, подведем некоторые итоги. У читателей может сложиться впечатление, что сама идея защиты активов путем внесения имущества в паевой фонд кооператива вызывает у нас скепсис. Это не так! Случай Романа и Эллы как раз показывает, что схема работает. Обратить взыскание на пай нельзя, потому что это уже имущество кооператива, а не должника. Скепсис вызывает исполнение сделок по переводу имущества с должника на кооператив.
Что погубило должника в деле №1? Сделка проводилась с аффилированным лицом при наличии признаков неплатежеспособности. В деле №2 люди вообще не придумали ничего лучшего, как внести «пай» в «мертвую» структуру и передать имущество без возмещения (нерыночная сделка). В деле №3 положение должника тоже было непростым, но там сделка устояла, потому что была заключена с незаинтересованным лицом и с выплатой встречного возмещения.
О том, каким условиям должны отвечать сделки с имуществом, мы во всех деталях описали в статье «Способы защиты личного имущества должника». А если вам лень читать и вникать в детали – вы знаете, куда обращаться за консультацией. Взыскание долга через банкротство физического лица
Дело: № А40-214081/17
Цена вопроса: 20 146 237, 50 руб.
Начало проекта: январь 2017 года
Срок реализации: по настоящее время
Сложность: 3/5
Трудозатраты: 226 н/час
Темп: небыстрый
Результат: дело выиграно
Стоимость: фикс + %% по факту взыскания
В девяти из десяти случаев «Игумнов Групп» работает на стороне должников. Так сложилось, что их проблемы и чаяния нам ближе. Возможно, это связано с личным опытом, который пережил глава нашей компании. Но, как бы то ни было, мы хорошо разбираемся в вопросах защиты активов и помогаем клиентам выбрать правильную стратегию и тактику противодействия взыскателям.
Логично, что находятся кредиторы, которые рассуждают примерно так: «Эти ребята знают, как будет вести себя должник, как он будет прятать активы и сопротивляться…» Такие клиенты хотят использовать наши навыки и предлагают заняться взысканием дебиторки. Подобных проектов у нас немного – процентов 10%, но они есть. Нам тоже бывает интересно посмотреть на проблему с другой стороны.
Мы участвуем в деле, в котором кредитор пытается взыскать долг с пяти физических лиц. Проект начался в 2017 году и не завершен до сих пор, потому что имущество выводилось грамотно, с дроблением долей и многократной перепродажей. Из-за этого судебные процессы затягиваются. Поэтому в статье мы расскажем об одном из эпизодов дела, работа по которому уже завершена. И на этом примере постараемся показать, как взыскивать долги через банкротство физического лица.
Долги наши тяжкие
В 2009 году наш будущий клиент выдал группе из пяти заемщиков кредит на сумму 9,75 млн рублей под залог 39 земельных участков.
Средства должны были вернуться не позднее 31 августа 2013 года, но заемщики своих обязательств не выполнили. Не было возвращено ни копейки! Три года наш клиент слушал вялые объяснения и обещания, что «вот-вот, еще чуть-чуть и мы все обязательно вернем». Позже мы узнали, что в это время должники потихоньку избавлялись от личного имущества (о том, как мы собираем подобную информацию, читайте здесь).
Поняв, что до истечения трехлетнего срока, отведенного для предъявления требований, остался всего месяц, клиент рванул в суд. Иск готовил его юридический отдел, он же вел дело в первые полгода. За это время ситуация приняла нехороший оборот. Договоры займа от имени всех пяти заемщиков подписывал по доверенности один человек – Петр. И в суде ответчики не без успеха продвигали мысль, что они никакие доверенности не выдавали и подпись, поставленная на договорах от их имени, не легитимна.
Поняв, что пахнет жареным, клиент обратился за помощью в «Игумнов Групп». Мы приступили к работе в январе 2017 года и за десять месяцев сумели довести дело до успешного конца. Суд обязал всех пятерых солидарно выплатить нашему доверителю 20,1 млн руб., из которых 9,75 млн руб. составлял основной долг, 10,1 млн руб. – проценты, 200 тыс. руб. – неустойки, 60 тыс. руб. — расходы по уплате государственной пошлины. Заложенные земельные участки выставили на торги, их начальная стоимость была установлена судом на уровне 5 млн руб.
Было очевидно, что суммы, вырученной от реализации предметов залога, не хватит на погашение даже основной суммы долга. Поэтому сразу после вступления в силу судебного акта мы подали заявление о банкротстве физлиц-должников. Цель была простой – успеть вписаться в сроки оспаривания сделок (три года с момента принятия заявления о банкротстве), вернуть выведенное имущество и за счет него погасить долг.
Подозрительный автомобиль
В момент признания физического лица банкротом на сцене появляется новая фигура – финансовый управляющий (ФУ). В его обязанности входит анализ состояния должника, выявление его имущества, ведение реестра кредиторов и др.
В числе прочего финансовый управляющий имеет право подавать иски о признании недействительными так называемых подозрительных сделок должника. К числу подозрительных относятся сделки, наносящие вред кредиторам или оказывающие предпочтение одному из них.
Тому, как вернуть выведенные активы должника, мы посвятили отдельный материал. Почитать об этом можно здесь и здесь.
В деле о банкротстве главного подписанта договоров займа – Петра как раз имелась сомнительная операция. За два месяца до подачи иска о взыскании долга должник продал свой автомобиль Toyota Land Cruiser 200. Машина досталась некоему г-ну М. (далее – Покупатель) всего за 1,5 млн рублей.
Продавалось авто не напрямую. Сначала был заключен договор комиссии с неким Б., который затем уже реализовал машину М. Странным было то, что оба договора – и комиссии, и купли-продажи – были датированы одним днем, 6 июня. Как правило, подобные схемы с участием комиссионера используются для продажи активов аффилированным лицам.
Эта сделка вызвала у нас вполне законные сомнения, и в марте 2020 года финансовый управляющий подал в Арбитражный суд (АС) Москвы заявление о признании ее недействительной.
О том, как оспариваются сделки в банкротстве, мы подробно писали здесь.
Плюсы
1. Опыт работы
Мы хорошо знаем, как оспариваются сделки в процедуре банкротства
и какие доводы в свою защиту выдвигают обычно должники
2. Ошибки противника
Оппоненты не слишком торопились с выводом активов, и мы успели оспорить продажу имущества в трехлетний период. Это гораздо проще, чем разворачивать сделку за пределами указанного срока
Минусы
1. Недоказанная аффилированность
Несмотря на все усилия и «раскопки» нам не удалось доказать факт аффилированности должника и покупателя актива
2. Мало времени для старта
Клиент обратился к нам за помощью, когда до истечения трехлетнего срока, отведенного для предъявления требований, оставался всего месяц. Нам надо было торопиться
3. Кое-что пришлось переделывать
До нас делом занимался юридический отдел нашего клиента. Не то, чтобы они все делали неправильно, но нам все же пришлось вносить некоторые коррективы в позицию доверителя
Сделка была совершена за полтора года до принятия заявления о банкротстве Петра, и мы стали оспаривать ее по банкротным основаниям. Для этого нам требовалось доказать, что, во-первых, сделка совершалась с целью причинения ущерба кредиторам, во-вторых, что ущерб был причинен, и в-третьих, что Покупатель знал о намерении Петра причинить ущерб своим кредиторам. Пройдемся по каждому пункту отдельно.
Цель – причинение ущерба
Здесь требовалось доказать, что в момент совершения сделки (июнь 2016 года) Петр как физлицо имел признаки неплатежеспособности. И с этим было достаточно просто – с 31 августа 2013 года за Петром числилось просроченное и непогашенное обязательство перед нашим клиентом.
Кроме того, мы получили информацию о том, что должник не платил налоги на имущество с 2014 года. Признаки неплатежеспособности были налицо.
Ущерб причинен
Для установления этого обстоятельства требовалось доказать, что имущество продавалось по нерыночной цене или что деньги за него продавцу в реальности не поступили. Мы проработали оба варианта.
Напомним, что Toyota Land Cruiser 200 был продан за 1,5 млн рублей. Мы изучили автомобильные ресурсы в Сети и быстро установили, что на рынке за аналогичный автомобиль того же года выпуска можно было бы выручить порядка 2,225 млн рублей, то есть цена была явно занижена. А что с оплатой?
От ФНС мы получили информацию о банковских счетах должника и запросили сведения о движении по ним. Выяснилось, что суммы похожие на заявленную цену автомобиля на них не поступали.
Мы уже много раз участвовали в подобных спорах и знали, что Покупатель будет говорить, что машина была в убито-разбитом состоянии – отсюда и более низкая цена, а рассчитывались с продавцом наличкой.
Чтобы опровергнуть первый довод, мы запросили в ГИБДД договор купли-продажи авто. И в нем было ясно написано, что «транспортное средство передано годным к эксплуатации, в исправном состоянии, со всеми принадлежностями и документами».
Что делать с утверждениями о расчетах наличными, мы тоже знали. Надо было подвергнуть сомнению способность Покупателя заплатить сумму, указанную в договоре. Для этого необходимо получить информацию о его доходах по форме 2-НДФЛ и/или подтверждение снятия требуемой суммы с банковского счета.
Покупатель знал о намерениях продавца
А вот тут было сложнее всего. Считается, что покупатель знает о намерениях продавца «кинуть» своих кредиторов в том случае, если он является аффилированным с продавцом лицом.
Но информации об аффилированности Петра и М. нам найти не удалось. А недоказанность хотя бы одного пункта является основанием для отказа в удовлетворении иска. Ну не отступать же нам было из-за такой мелочи…
Поэтому мы стали бить на то, что странные условия сделки – заниженная цена и безвозмездность – должны были бы насторожить любого добросовестного и осмотрительного покупателя и навести его на мысль, что тут явно не все в порядке и что кому-то могут быть причинены убытки. М. не проявил никаких признаков беспокойства, из этого мы делали вывод, что он понимал истинные причины и цели сделки.
В итоге суд признал договор купли-продажи, заключенный между должником Петром и г-ном М., недействительной сделкой. Результатом этого должен был стать возврат автомобиля «в натуре». Но так как из представленных в материалы дела документов было известно, что М. в феврале 2018 года перепродал машину, последствием стало взыскание с него рыночной стоимости авто в размере 2 225 000 рублей.
Тонкостям реализации автомобилей мы посвятили целую статью – «Как не надо покупать автотранспорт».
Судился – не торопился
Господину М. не хотелось платить два с лишним миллиона, и он решил подать апелляционную жалобу.
По правилам апелляцию необходимо подавать в течение десяти рабочих дней, считая с даты публикации оспариваемого решения в полном объеме. Но в 2020 году в связи с пандемией коронавируса были введены карантинные меры, затронувшие и работу судов. Поэтому формально десятидневный срок стал отсчитываться с момента окончания карантина, введенного в столице (мы судились в Арбитражном суде Москвы).
С учетом этого перерыва срок для подачи апелляции растянулся аж до двух месяцев – до 18 мая 2020 года. Времени навалом! Но и этого нашему оппоненту не хватило. Апелляционная жалоба господина М. поступила в суд… минуточку!.. 26 октября 2020 года!
Апеллянт, видимо, догадывался, что со сроками у него не все в порядке, поэтому подал ходатайство о восстановлении пропущенного срока. Теоретически суд может пойти в этом вопросе навстречу заявителю, но опять же при определенных условиях. Пропущенный срок подачи апелляционной жалобы может быть восстановлен, если ходатайство подано не позднее шести месяцев со дня публикации судебного акта. Это условие явно не выполнялось. Чтобы его соблюсти, надо было принести жалобу не позднее 18 сентября 2020 года.
Таким образом, жалоба наших оппонентов была подана не только с нарушением сроков подачи, но и за пределами 6-месячного пресекательного срока.
В таких случаях вышестоящая инстанция обычно отказывается принимать жалобу и возвращает ее заявителю. Но Девятый апелляционный суд решил пойти другим путем – он принял жалобу к производству и назначил дату слушаний. Это означало, что суд будет принимать решение о восстановлении пропущенного срока непосредственно в ходе судебного заседания. И если удовлетворит просьбу М., то тут же перейдет к рассмотрению жалобы по существу.
В ответ на это мы подготовили отзыв, состоявший из двух частей: первый рубеж обороны – возражать по поводу восстановления пропущенного срока; второй – отбиваться от доводов Покупателя, согласно которым он уже заплатил 1,5 млн руб. комиссионеру, а значит, взыскиваемая с него сумма должна быть, как минимум, уменьшена до 725 000 руб.
Поговорили в суде
Сразу скажем, что до рассмотрения жалобы по существу дело не дошло. Все закончилось на пропущенном сроке. Наши доводы были практически полностью повторены в постановлении апелляции: недостаточно подать ходатайство о восстановлении пропущенного срока, арбитражный суд должен признать причины пропуска уважительными.
М. ссылался на отсутствие надлежащего извещения о дате, времени и месте судебного заседания – суд слал ему письма по адресу регистрации, а фактически заявитель проживал в другом месте.
Однако эти причины не были признаны уважительными. Покупатель должен был самостоятельно обеспечить получение поступающей в его адрес корреспонденции. А раз этого не было сделано, то именно на нем лежит риск возникновения неблагоприятных последствий в результате неполучения судебных актов. Это, кстати, полезно помнить всем, кто думает, что если он не живет по месту регистрации, то он «в домике».
Суд также отметил наш довод о том, что срок на подачу апелляционной жалобы исчисляется не с даты направления копии судебного акта лицам, участвующим в деле, а с даты его изготовления в полном объеме (размещения на сайте Арбитражного суда). Еще в 2011 году Высший Арбитражный Суд РФ исключил такое основание для восстановления срока, как позднее направление судом копии обжалуемого судебного акта или задержка пересылки копии организациями почтовой связи. Таким образом, законодатель не допускает произвольного, неограниченного по времени пересмотра судебных актов.
О том, как восстанавливаем сроки на обжалование, мы писали в кейсе «Как мы спасли от субсидиарки учредителя телеком-компании».
Кстати, заявления М. о том, что он передавал 1,5 млн руб. комиссионеру также не нашли подтверждения. Покупатель не смог представить в суде никаких финансовых документов, доказывавших оплату.
В итоге суд отклонил ходатайство г-на М., отказал ему в восстановлении процессуального срока подачи апелляции и прекратил производство по жалобе. Это решение поддержал и кассационный суд.
Чтобы скачать судебные акты по делу, введите свой е-мейл:
А деньги?
Опытный кредитор в этом месте спросит: «Ну, ок, судебный акт вы получили, а что с реальными деньгами?»
Естественно, оспаривание сделок не является самоцелью, в конце надо получить реальные деньги. Для этого на имущество М. был наложен арест. Благодаря этому удалось обеспечить сохранность имущества, за счет которого будут поступать взысканные 2,225 млн руб.
На момент написания данной статьи наши процессуальные оппоненты не оставляли попыток минимизировать свои финансовые потери путем подачи различных заявлений и ходатайств (например, о приостановке исполнительного производства, о пересмотре судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам и т. д.), но не находили поддержки у суда.
Исполнительное производство шло своим ходом, и часть арестованного имущества М. уже была выставлена на торги. В ближайшие полгода мы рассчитываем получить взысканную сумму в полном объеме. Вероятность составляет 99%.
Итоги
Если резюмировать все сказанное, то весь процесс взыскания долга можно свести к следующим шагам:
- Необходимо оценить финансовое состояние должника. Если у него никогда не было имущества или оно было отчуждено более десяти лет назад, то нет смысла тратить время и деньги на взыскание. Пожалуй, это самый главный момент во всей истории. Отдельно можно почитать наши рекомендации, как выгодно продать безнадежный долг.
- Если с финансовым состоянием должника все более или менее хорошо, то надо максимально быстро просудить свои требования. Желательно с наложением обеспечительных мер на то имущество, что у должника осталось.
- Если у должника уже ничего нет, то после просуживания долга начинаем его банкротить, дабы оспорить сделки и вернуть выведенное имущество. В процессе оспаривания сделок не стесняемся применять обеспечительные меры, иначе имущество будет уходить все дальше и дальше.
- По итогу оспаривания сделок инициируем исполнительное производство или банкротство в отношении стороны (покупателя) по оспоренной сделке.
И дело в шляпе! Понятно, что все это просто только на словах, а в реальности должник будет сопротивляться такому развитию событий. Самый очевидный способ – размыть реестр требований кредиторов, чтобы ваша доля уменьшилась до жалких процентов. Это делается путем создания «дружественного» кредитора с долгом, в десятки раз превышающим требования кредиторов реальных. Но это уже технические моменты, умение работать с которыми и отличает дилетантов от профессионалов.
Если у вас возникнут проблемы с реализацией вышеуказанного алгоритма на практике, то обращайтесь к нам. Мы можем вести работу как от своего арбитражного управляющего, так и сотрудничать с вашим.
