Минусы банкротства с участием родственников
Цена вопроса: 5 млн рублей
Начало проекта: июль 2021 года
Сроки: полтора года
Сложность: средняя
Трудозатраты: 120 н/часов
Результат: дело выиграно
Стоимость: вознаграждение управляющего
Этот путь от «все схвачено, гарантия 100%» до «без штанов оставили, ироды» занял несколько лет. А все потому, что должник решил, что старые добрые схемы со сливом личных активов родне и близким подвести никак не могут, ибо проверены временем.
Но все может кардинально измениться, когда проверять эти схемы берется не время, а арбитражный управляющий. Эти и другие минусы банкротства, о которых мало кто может предположить до того, как сам начнет банкротиться, покажем ниже.
Да, и не делайте так, как наш герой, Владимир.
Пенсионеру МВД на заслуженном отдыхе не очень-то и сиделось. Поэтому у него имелся бизнес. Два ООО — «Окраина» и «Ракурс» — какое-то время приносили прибыль, благодаря которой Владимир успел обзавестись кое-каким имуществом на 20 миллионов с хвостиком.
В какой-то момент дела застопорились настолько, что банкротство стало неизбежным. Как быть? Не отдавать же нажитые непосильным трудом (но не без помощи займов) миллионы, которые к тому времени превратились в недвижимость, кредиторам?
Где наша не пропадала?
Пенсионер решил банкротить бизнес и (гулять так гулять) сам банкротиться как физлицо. Поступил он, как ему казалось, грамотно: переписал имеющуюся недвижимость на разнообразных родственников, а одну квартиру, почти стометровую, «продал» Софье, своей гражданской жене.
Суд заявление о банкротстве принял и ввел реструктуризацию долгов. А когда она не помогла, и Владимир был признан банкротом, то есть перешел на стадию реализации имущества, тут-то самое интересное и началось.
В банкротстве физического лица возможны следующие процедуры, с помощью которых кредиторы гражданина-должника могут вернуть хотя бы часть своих денег:
1) мировое соглашение;
2) реструктуризация долгов;
3) реализация имущества.
Если мирового соглашения нет, а реструктуризация не помогает, суд однозначно переходит к процедуре реализации имущества.
Минус банкротства: арбитражный управляющий вам не друг
Мы можем только предполагать, как все происходило на самом деле. Допустим, что в нашем случае финансовый управляющий Владимира посмотрел, на какую сумму его должник успел вывести добра, и волосы у него немного встали дыбом. А возможно, он понял, что если не оспорит хотя бы большую часть сделок, то живым с этой процедуры не уйдет, то есть лично будет отвечать перед кредиторами вместо самого Владимира.
Арбитражный управляющий — лицо подневольное. Играть на чьей-то стороне — что должника, что кредиторов — ему запрещено. За нарушение этого принципа предусмотрены серьезные санкции. Поэтому неважно, был ли, скажем, договорняк между управляющим и должником о том, что предбанкротные сделки последнего оспариваться не будут. Арбитражный управляющий все равно будет вынужден их оспорить, чтобы не влететь на убытки. Статья в тему: «
Как мы спасли от убытков арбитражного управляющего».
Своя шкура всегда дороже, поэтому управляющий вздохнул… и написал пачку заявлений об оспаривании сделок пенсионера с продажей дома и двух квартир. Итак, дом был «продан» бывшей жене должника; одна квартира ушла его сестре, а вторая — сожительнице. Еще имелся и земельный участок, но с его покупателем, видимо, удалось решить дело миром — финансовый управляющий сначала заявил об оспаривании сделки, но позже отказался от требований.
А потом Владимир, крайне недовольный происходящим (ну кому понравится, что все рушится на глазах?), выкинул управляющего из дела, накатав на него жалобу.
Так в банкротстве пенсионера появился наш арбитражный управляющий. Должник попытался было утвердить другого (видимо, проверенного), но суд ему отказал.
Знакомство с материалами дела быстро показало и плюсы, и минусы банкротства с точки зрения нейтрального лица — финансового управляющего.
Плюсы
Сделки легко оспорить
Прогноз оспаривания сделок был положительным: тут все, в принципе, ясно.
Нейтральный статус
Арбитражный управляющий ничего не должен ни одной стороне.
Просто интересно
Бонусом получили развлекательный контент в виде наблюдения за должником и его родственниками.
Минусы
Большая семья
Постоянные перепалки родственников и их представителей в процессе. Ясности не вносят, но на нервы действуют.
Все новые и новые вводные
Периодические заходы на «прощупать ситуацию» со всех сторон спора, каждая из которых пыталась объяснить, что они хорошие, а другие плохие.
Метания должника
Владимир никак не мог определиться, какую сделку слить, а какую отстаивать. Это в итоге вылилось в дополнительные проверки всех сделок для подготовки скорректированных правовых позиций.
А теперь разберем одну из сделок Владимира, на наш взгляд, самую замечательную.
Твоя-моя квартира
Ключевой в этом банкротстве стала продажа должником квартиры своей сожительнице Софье. В сентябре 2018-го Софья якобы приобрела у Владимира трехкомнатную квартиру за 5 млн рублей. Но тут были две проблемы.
Первая — к сентябрю 2018-го финансовые дела у Владимира уже были не очень.
Вторая — пяти миллионов, чтобы рассчитаться за квартиру, у Софьи, скорее всего, не могло быть. Официально дама нигде не работала аж с 2017 года, а обеспечивал ее все тот же Владимир.
Все это вместе отчетливо напоминало картину, которая описана в одной из норм закона о банкротстве под названием «Подозрительная сделка, совершенная с неравноценным встречным исполнением обязательств».
На этой картине должно быть всего два элемента (и они присутствовали):
- сделка совершена в так называемый период подозрительности — им считается время в течение года до принятия заявления о признании банкротом или после принятия этого заявления (смотрите выше, когда Владимир продал квартиру и когда подал на банкротство);
- собственно неравноценное встречное исполнение обязательств. То есть избавившийся от имущества должник либо вообще за него ни денег, ни чего-то ценного не получил, либо получил, но очень мало, сильно ниже рынка.
Такие сделки признаются судом недействительными на раз-два, а значит, квартира уходит в конкурсную массу, продается, а вырученные за нее деньги делятся между кредиторами должника.
В пользу версии о том, что договор был подписан исключительно с целью «слить» квартиру, говорило и то, что те 5 млн рублей, которые Владимир якобы получил от Софьи, нигде потом не всплыли. Пенсионер не закрыл ими ни один из кредитов, которые до этого в изобилии набрал, в бизнес не вложил и даже на вклад под проценты не отправил.
Естественно, еще первый финансовый управляющий в подробностях расписал все это в своем заявлении.
Расписка номер один
Если дату договора Владимир и Софья никуда отмотать не могли, то по поводу неравноценного встречного исполнения разразился нешуточный спор.
«Чем подтвердите, что за квартиру деньги отдали?» — спросили Софью в суде. «Распиской!» — с готовностью ответила та и предъявила расписку от Владимира с той же датой, что и ДКП на квартиру, и с требуемой суммой — 5 миллионов.
После этого, в теории, от Софьи и от квартиры должны были отстать. Ведь все формальности выполнены: расписка есть, что вам еще нужно?
Но мы-то знаем, что такой документ можно нарисовать когда угодно: хоть через 10 лет после сделки, хоть за 5 минут. А если подгорает, то можно уложиться вообще в две.
Поэтому если есть подозрения, что покупатель ничего продавцу не заплатил (либо заплатил символически), у арбитражного управляющего загорается зеленый свет на оспаривание. Убедиться в этом можно, прочитав один документ. Чтобы с ним ознакомиться, оставьте свой e-mail:
Поэтому финансовый управляющий Владимира взял да и заявил о фальсификации расписки. Тем более что Софья принесла не оригинал документа, а его копию. Оригинал, по ее словам, не сохранился — как-никак дело было почти пять лет назад.
Минусы банкротства: подсчет чужих денег
Суд оживился и пошел копать глубже: «А откуда у вас пять миллионов?»
Выяснилось, что за четыре года до сделки Софья продала одну квартиру за 1,5 млн. Правда, уже на следующий день купила другую, за 2,5 млн.
А через три года после этого она продала еще одну квартиру за миллион. Плюс у Софьи были вклады в банках. Один из них — тоже на миллион, другой — на полтора. В 2016 году.
Однако суммы на вкладах неумолимо таяли, и к концу 2016 года полтора миллиона превратились в 200 тысяч с копейками.
Но самое главное, как мы уже говорили, официально Софья с 2017 года нигде не работала — так ответили на запрос суда в Пенсионном фонде. И то, откуда у нее взялась первая квартира и доплата за вторую, объяснить не смогла.
Минусы банкротства: копание в грязном белье
Поэтому ни вклады, ни продажа недвижимости суд не впечатлили. Напротив, жару поддало то, что Софья так или иначе светилась и в других сделках Владимира. Плюс являлась гражданской женой пенсионера, о чем на суде охотно рассказали свидетели.
Последние, кстати, были родственниками должника, которые к этому времени уже успели лишиться переписанной Владимиром на них недвижимости и горели желанием отомстить за все.
Душевный пожар у родни достиг пика, когда сын Владимира специально для того, чтобы слить папу, вступил в банкротство его кредитором. Для этого он не пожалел 3000 рублей, чтобы выкупить отцовский долг у налоговой инспекции. Именно показания сына и сестры Владимира легли в основу довода о том, что Владимир с Софьей — гражданские супруги и много лет живут вместе.
«Значит, вы не могли не знать, что дела у Владимира идут к банкротству», — заключили в суде.
Расписка номер два
Тогда Софья и Владимир сменили тактику. Дама переобулась в воздухе и заявила, что денег вообще-то как таковых не было, а квартиру Владимир продал ей по соглашению об отступном: якобы еще в 2017 году сожитель занял у нее 5 миллионов (опять под расписку), но обещал вернуть в любом случае, если не деньгами, то квартирой.
Момент настал: 1 сентября 2018 года они договорились, что Владимир отдаст вместо 5 млн рублей ту самую квартиру, заключили соглашение об отступном, а 20 сентября провернули сделку.
На свет появилась вторая расписка: о 5 миллионах, якобы занятых Владимиром у Софьи в 2017 году.
Но ведь в самом начале Софья показывала первую — о том, что получила от сожителя 5 млн в день подписания договора купли-продажи. И какой расписке верить?
«Верим официальным документам», — решили в суде и объяснили Софье, что и в 2017 году, судя по полученным данным, она не могла наскрести 5 миллионов, чтобы затем дать их в долг сожителю.
Договор, который не договор
«Ваше соглашение, если оно вообще было, тоже подпадает под период подозрительности, а значит, может быть признано недействительным», — на прощание сказали в суде. То есть было оно или нет, здесь особой роли не играет.
Итак, договор купли-продажи, который на самом деле не был договором купли-продажи, был признан безвозмездной сделкой. С этого момента, если так можно сказать, он стал недействительным вдвойне, потому что перевоплотился не только в сделку с неравноценным встречным исполнением, но и сделку, совершенную во вред кредиторам.
На Владимире повисло клеймо, то есть презумпция цели причинения вреда имущественным правам кредиторов, а несчастный договор купли-продажи квартиры можно было признавать недействительным сразу по двум основаниям.
В общем, суд признал ДКП недействительной сделкой и обязал Софью вернуть квартиру Владимиру, а значит — в конкурсную массу.
Лирическое отступление
Примерно за месяц до сделки пенсионер МВД взял кредит в одном банке на 3 млн, а практически в день сделки с квартирой занял еще 3 млн в другом банке. И спустя всего несколько месяцев явился в суд с заявлением о банкротстве. Плюс ранее Владимир набрал кредитов на 20 млн, один из которых был оформлен в 2016 году.
Справедливости ради отметим, что банкрот был должен не только банкам. Он вытянул на развитие бизнеса 5 млн и у гражданина — некоего Федора, которого обещал ввести в свои ООО учредителем (но так этого и не сделал).
Бесполезные свидетели
Софья подала апелляционную жалобу. Она утверждала, что не доказано ничего: и деньги у нее водились, и о печальном финансовом положении Владимира она была не в курсе, и кредиторы на самом деле не пострадали.
Ведь квартиру она купила за отступные, а деньги ее сожитель якобы брал на развитие бизнеса, потому что счета его ООО — «Ракурса» и «Окраины» — были пусты, а бизнесу нужен оборот. Полученные от Софьи в 2017 году под расписку 5 млн Владимир якобы внес на счет «Ракурса».
Да и работала Софья: то на складе, то торговала шубами, то дизайном штор занималась, хоть и отчислений в фонды от ее работы не было. Зато есть свидетели, которые могут все подтвердить. Но суд первой инстанции этих свидетелей вызывать отказался, так что пусть апелляция исправит косяк.
Финансовому управляющему пришлось запросить выписки по 10 счетам Софьи из трех банков. Анализ показал, что 5 млн у Софьи действительно были. Но из выписок следовало, что деньги на счета зашли только в декабре 2018 года, а к моменту сделки — в сентябре — нужную сумму она наскрести никак не могла.
К тому же помним, что несколько месяцев Софья твердила, что за квартиру расплатилась живыми деньгами, а ближе к финалу судебного процесса внезапно заговорила, что нет, все было по соглашению об отступном.
Кстати, как объяснить то, что почти через три года после «продажи» квартиры Владимир в ней постоянно прописался? Более того, по словам самой Софьи, Владимир постоянно оказывает ей «безвозмездную финансовую помощь», а свидетели подтверждают, что Владимир и Софья живут вместе, просто брак не оформляют.
Все здесь доказано, и никакие новые свидетели не помогут.
Когда всего не хватит на всех
К делу подключился и Владимир. В процессе обжалования он заявил нечто вроде: «Конкурсной массы хватит для расчетов по долгам, оставьте жилье в покое». И даже расписал суду свой расклад, однако ухитрился в нем уменьшить и количество кредиторов, и размер долга. В свою очередь, стоимость имущества, которое надо было вернуть в конкурс, в версии Владимира оказалась завышенной, да и в конкурс его никто возвращать не торопился, даже несмотря на то, что все суды по нему прошли аж два года назад.
Апелляция не вняла аргументам Владимира с Софьей и оставила определение первой инстанции без изменений.
В последующей за этим кассации гражданские супруги твердили все то же, что и раньше. Впрочем, и суды оригинальностью не отличились. Во всех трех судебных актах, от первой инстанции до кассационной, повторялось одно и то же. А именно: договор недействителен, потому что:
1) он заключен меньше чем за год до возбуждения дела о банкротстве;
2) совершен «с неравноценным встречным исполнением» — продавец за квартиру ничего не получил;
3) квартира продана аффилированному лицу.
Всем спасибо, все свободны (кроме квартиры).
Скачать итоговый акт кассационной инстанции:
Явные и тайные минусы банкротства
Все вроде у Владимира было на мази — имущество слито, кредиты набраны, заявление о банкротстве подано. Прошло несколько лет, и что теперь? Проданную родне недвижку отобрали, возврата денег требовать не перестали, и ко всему этому добавились расходы на юристов, безуспешно пытающихся отбить мнимые сделки, куча нервяка и расходы по банкротству. Не говоря уж об озлобленных на Владимира родственниках за то, что он сначала одарил их недвижимостью, а потом втянул в долгие судебные разборки, которые закончились конфискацией подарков.
В очередной раз говорим: схематозы с переписыванием имущества на родню и близких знакомых не работают ни-ког-да! Слитые активы все равно найдут и отправят в конкурсную массу. И это только очевидный минус банкротства по схематозу с участием родственников.
Как выглядят неочевидные, но очень-очень чувствительные минусы банкротства, вы видите на примере нашей истории. Это насмерть испорченные отношения с родней, постоянные склоки и свары, козни оскорбленных родственников. А еще это публичная демонстрация в суде ваших финансовых возможностей за последние несколько лет и такое же публичное обсуждение вашей личной жизни.
Анализируем набитые шишки
Почему же люди с завидным постоянством наступают на одни и те же грабли? Ведь мы видим, что аффилированность легко доказывается. В нашем случае Владимир с Софьей умудрились едва ли не сами вырыть себе яму, рассказывая в суде о том, что Софья принимала от должника «безвозмездную финансовую помощь» (но, естественно, им здорово помогла разогретая родня должника).
Мы также видим, что любая сделка, совершенная в преддверии банкротства, должна быть максимально прозрачной: нужно показать, откуда взялись деньги и куда они ушли потом; обосновать цену сделки в аспекте реальной рыночной стоимости активов (отчеты об оценке вам в помощь), продемонстрировать, что покупатель активов — не аффилированное к вам лицо, то есть не брат и не троюродная тетя, тем более не гражданская жена, а самый что ни на есть добросовестный приобретатель.
И последнее: торопиться надо только при ловле блох. Ведь сроки в банкротных делах на самом деле — мощнейшая штука. Но пользоваться ею надо уметь, потому что она может как сыграть вам на руку, так и полностью утопить.
Интересно? Переходите сюда. Выбирайте удобный способ связи и записывайтесь на консультацию в «Игумнов Групп». Расскажем больше, разберем вашу ситуацию, поможем с подготовкой к банкротству или решительно вас от него отговорим, предложив стратегию побезопасней.
Хотя… если вам не терпится что-то сделать, а времени для каких-то там консультаций мало, можно обойтись и без нас, сделав все согласно старым проверенным схемам. Тогда Владимир быстро обзаведется «коллегами» по беде.
Скидка для новых клиентов на устную консультацию
Вернем спокойный сон от
20 000 руб.
Детализация услуг в рамках устной консультации:
- Длительность консультации до 1 часа
- Без предварительного ознакомления с документацией
- Не включает темы:
1. Защита личных активов
2. Предбанкротной подготовки
3. Вопросы, связанные с налогами
- Обсудим вашу ситуацию
- Ответим на вопросы
- Дадим рекомендации
Работаем по всей России через Zoom и Telegram. В Москве готовы встретиться лично.
Информация в статье актуальна на дату публикации.
Чтобы быть в курсе последних трендов по субсидиарке, банкротству и защите личных активов — приезжайте к нам в гости. Упрощенная процедура банкротства: выгоды для должника
Полноценное банкротство, которое стартует с процедуры наблюдения и заканчивается конкурсным производством — не всегда оптимальное решение для юридического лица. Особенно когда нужно обанкротиться быстро и с минимальными затратами. Например, кредитор подает иск о взыскании убытков на пару сотен миллионов, а у вас нет ни возможности расплатиться, ни желания влететь на субсидиарную ответственность. Выход — упрощенная процедура банкротства. Чтобы пройти по «упрощенке», нужно пропасть из поля зрения налоговой или ликвидировать компанию. О том, как это сделать, кому упрощенное банкротство подходит, а кому не очень, поговорим в этой статье.
Важное уточнение: речь пойдет об упрощенной процедуре банкротства, которая существует в реальности, а не на бумаге. То есть об упрощенном банкротстве для юридических лиц. Ликвидируемым должником может быть только компания, что логично. Отсутствующим должником, в теории, может быть и гражданин: закон дает физическим лицам такую возможность. Однако на практике нет ни одного дела, где процедура упрощенного банкротства применялась бы к должнику-физику.
Особенности упрощенного банкротства
Когда арбитражный суд признает должника банкротом в упрощенном порядке, то сразу запускает конкурсное производство (формирование конкурсной массы и распродажу имущества), а процедуры наблюдения, внешнего управления и финансового оздоровления оставляет «за бортом». Благодаря этому должник экономит драгоценное время. Только на этап наблюдения обычно уходит от шести месяцев до года.
Упрощенное банкротство возможно, если должник:
а) ликвидируется;
б) отсутствует;
в) является специализированным обществом или ипотечным агентом.
В этой статье сосредоточимся на двух самых распространенных вариантах: банкротстве отсутствующего и ликвидируемого должника.
Упрощенное банкротство ликвидируемого должника
Как проходит процедура
Решение об исключении компании из реестра юридических лиц принимают участники общества на собрании. Если в ООО один участник, то он смотрит в зеркало, договаривается сам с собой и письменно оформляет такое решение.
На общем собрании участники общества также выбирают ликвидатора или ликвидационную комиссию (что-то одно по своему усмотрению). Компанию нужно успеть исключить из ЕГРЮЛ в течение года.
После этого ликвидатор уведомляет налоговую о начале процесса ликвидации, чтобы та внесла сведения в реестр юридических лиц, а затем размещает соответствующую информацию в журнале «Вестник государственной регистрации» и на Федресурсе.
Параллельно с этим ликвидатор составляет ликвидационный баланс общества, в котором учитываются все задолженности и активы компании. Если стоимости имущества юридического лица не хватает для погашения долгов перед кредиторами, ликвидатор должен обратиться в арбитражный суд с заявлением о банкротстве должника.
Остается последний шаг: ликвидатору предстоит доказать, что общество — реальный банкрот. То есть возможности расплатиться с кредиторами у него нет.
Если у суда не возникает сомнений, в отношении должника вводится упрощенная процедура банкротства. Назначается конкурсный управляющий с ежемесячным вознаграждением в размере 30 тысяч рублей, начинается конкурсное производство.
Заявление о банкротстве ликвидируемого должника может подать не только ликвидатор, но и кредитор с денежными требованиями свыше 300 тысяч рублей, если эта задолженность не погашается дольше 3 месяцев.
При этом кредитору не нужно доказывать, что активов ликвидируемой компании не хватает, чтобы вернуть долги всем желающим. Но стоит помнить, что именно заявитель компенсирует расходы на процедуру банкротства, если имущества должника будет недостаточно.
Если суд сочтет требования кредитора объективными, то он вместе с ликвидируемым должником проскакивает мимо процедуры наблюдения и сразу попадает в конкурсное производство, где можно приступить к оспариванию сделок и продаже имущества.
О том, что делать кредитору, если должник уже ликвидировался, читайте
здесь.
Возможности ликвидируемого должника
Еще совсем недавно в упрощенном банкротстве для ликвидируемых должников было целых две огромных лазейки, через которые те красиво уходили от субсидиарной ответственности/взыскания убытков, а заодно и сохраняли активы. Это:
- Подключение к делу «дружественного» кредитора на этапе ликвидации компании.
- Назначение своего управляющего, которого в процессе конкурсного производства было ой как сложно заменить.
Раньше хитровыдуманные должники использовали эти два способа влияния на процедуру упрощенного банкротства в связке. И это было практически непробиваемое комбо для «вражеских» кредиторов. Работало оно так.
Сначала на сцену выходил «дружественный» кредитор. Он отправлялся в суд с заявлением о банкротстве компании. Параллельно с этим событием или сразу после участники общества собирались и принимали решение о ликвидации своего ООО.
Когда суд начинал рассматривать обоснованность требований «дружественного» кредитора, должник осторожно сообщал, что проходит ликвидацию. Затем кредитор уточнял свои требования, и суд запускал упрощенное банкротство. А заодно утверждал кандидатуру конкурсного управляющего, предложенного «дружественным» кредитором. Естественно, управляющий тоже был в доску свой.
О том, как исключить «дружественного» кредитора из реестра требований, читайте
здесь.
Если у компании были другие кредиторы, они не могли так просто сместить поставленного должником управляющего. Им нужно было доказывать суду, что конкурсный со своими обязанностями не справляется. И не просто «Петя Иванов действует в интересах должника, обманывает честной кредиторский народ, сроки затягивает, а в его отчетах сплошные опечатки». Нет, формальных нарушений было мало. Кредиторы должны были предъявить доказательства конкретных незаконных действий условного Пети, которые причинили существенный вред кредиторам и должнику.
А сейчас как?
Верховный Суд 11 октября 2023 года опубликовал обзор судебной практики, которым пробил брешь в проверенной должниками схеме «свой управляющий — свой кредитор».
Так, в одном из рассмотренных ВС РФ дел кредиторы в рамках упрощенного банкротства направили управляющему требование о созыве собрания с единственным вопросом повестки дня — утверждение кандидатуры конкурсного управляющего.
Как мы понимаем, ликвидируемая компания-должник подключила к делу своих ребят, одним из которых и был управляющий. Тот, не особо беспокоясь за судьбу схематоза, кредиторам в созыве собрания отказал, сославшись на то, что такая возможность предусмотрена только в процедуре наблюдения.
В итоге кредиторы действия управляющего обжаловали и дошли до Верховного Суда. И ВС РФ вынес знаковое определение: конкурсное производство существенным образом влияет на права кредиторов, так как именно в этой процедуре осуществляются все значимые действия по наполнению и распределению конкурсной массы должника. В связи с этим после того, как сообщество кредиторов сформировалось, оно должно иметь возможность реализовать свое право на выбор кандидатуры конкурсного управляющего, а ранее утвержденный управляющий не вправе отказать в созыве и проведении собрания кредиторов по данному вопросу.
Получить этот фрагмент из обзора судебной практики ВС РФ:
Значит, должники больше не смогут привлекать в упрощенное банкротство лояльных конкурсных управляющих?
Не совсем. Должники по-прежнему могут подключать к делу своих кредиторов и управляющего. Только последнего теперь можно выкинуть из процедуры одним решением собрания кредиторов. То есть точно так же, как это сейчас происходит в обычном банкротстве на этапе наблюдения.
Банкротство ликвидируемого должника: примеры из практики
Юристы «Игумнов Групп» вели несколько дел ликвидируемых должников. Ниже расскажем про одно из них, в котором использовали нестандартный для таких кейсов подход.
Можно быстрее?!
К ООО прилетел иск о взыскании 797 млн рублей. И не от кого-нибудь, а от Министерства экологии и природопользования Московской области. То есть кредитор — государство, а такие споры суды обычно рассматривают не в пользу должников.
Когда первая инстанция требования Министерства удовлетворила, всем стало ясно: ООО обанкротится с вероятностью 100%, а руководители общества попадут на субсидиарную ответственность.
На этой ноте к нам обратилась бухгалтер компании-должника. Она поставила перед нами понятную задачу: общество нужно срочно исключить из реестра юридических лиц.
Осложнялось дело тем, что ООО не могло ликвидироваться добровольно: в отношении компании было запущено исполнительное производство и налоговая наложила запрет на такие регистрационные действия на основании постановления судебного пристава.
И тут мы предложили клиенту ход, которым до нас почти никто не пользовался. А те единицы, что пытались, получали в судах от ворот поворот — заявление о банкротстве должника подает… его собственный сотрудник.
Дело в том, что с такими заявлениями в суды обращаются гендиректора и участники обществ. Об этом прямо говорит статья 224 закона о банкротстве: «…заявление о признании должника банкротом должно быть подано в арбитражный суд собственником имущества, учредителем (участником) или руководителем должника».
Но в первом пункте этой же статьи сказано, что если стоимости имущества ликвидируемой компании не хватает для удовлетворения требований кредиторов, то юрлицо исключается из реестра и в его отношении вводится процедура упрощенного банкротства.
Это был как раз наш случай. Мы провели финансовый анализ ООО и убедились, что у компании нет никакого зарегистрированного имущества, а основной счет закрыт — на нем ровно 0 рублей. Брать кредиторам с общества нечего.
Оставалась загвоздка с заявителем: бухгалтер не была ни собственником, ни участником компании. Здесь мы решили давить на то, что с правовой точки зрения банкротное законодательство относится к гражданскому, в котором работает правило: «Все, что прямо не запрещено законом — разрешено». В статье 224 перечислены лица, которые могут подавать заявление о банкротстве, но не сказано, что этого не может сделать сотрудник должника.
Такую позицию железобетонной не назовешь. Сомневались в ней не только мы, но и суд. После первого заседания судья попросил нас подробнее обосновать свою позицию. Он не мог понять, как мы собираемся проскочить процедуру наблюдения и сразу перейти к конкурсному производству без соблюдения требований указанной выше нормы закона.
На второе заседание мы пришли с подробным разъяснением от должника. В нем он признал долг перед Министерством, сделал ссылку на первый пункт статьи 224 закона о банкротстве (про стоимость имущества компании, которой не хватает для погашения задолженности). К позиции должника приложили решение единственного участника общества о проведении ликвидации и назначении ликвидационной комиссии, бухгалтерские балансы, справку об открытых расчетных счетах и другие банковские документы, которые подтверждали: денег у компании нет.
В итоге нам удалось настоять на своем. Суд признал ликвидируемого должника банкротом и ввел конкурсное производство.
Поделиться ссылками на документы по этому делу мы не можем, как и раскрыть имена его участников: клиент нам такого разрешения не дал.
Кредитор без права голоса
Иногда ликвидатор не спешит подавать заявление о банкротстве. Если у кредитора есть денежные требования к должнику, он может взять ситуацию в свои руки. А если требования относятся к ликвидируемой компании не напрямую, а через третье лицо? Давайте посмотрим.
Этот кейс не наш, но нам до зубовного скрежета жаль, что мы не присутствовали на судебных заседаниях лично.
Познакомьтесь с главными действующими лицами:
1) кредитор-залогодержатель ООО «Прогресс», которое позже переуступило свои требования обществу «Сервис»; 2) находящийся в процессе ликвидации залогодатель ООО «Квеб»; 3) третьи лица — должники «Прогресса», а затем его правопреемника «Сервиса».
Итак, третьи лица заключили с «Прогрессом» кредитный договор на 20 млн 192 тысячи рублей. Обязательства по договору любезно обеспечил залогом имущества ООО «Квеб».
Время шло, долг «Прогрессу» никто не возвращал. Тогда компания пошла в суд и взыскала задолженность с третьих лиц вместе с предметом залога — имуществом, заложенным обществом «Квеб».
Залогодатель не растерялся и нашел лазейку в законе, согласно которой если общество начинает ликвидацию, то все исполнительные производства в отношении него прекращаются.
И «Квеб» начали ликвидировать. Теперь залогодержатель «Прогресс» не мог через судебных приставов реализовать залоговое имущество «Квеба», чтобы вернуть свои деньги. В этот момент «Прогресс» плюнул на все и переуступил свои права обществу «Сервис».
Залогодержатель без прямых денежных требований к должнику не может подать заявление о банкротстве залогодателя: такой запрет установлен Пленумом Высшего Арбитражного Суда от 23.07.2009 № 58. Поэтому «Сервису» оставалось ждать, когда ликвидатор сделает это сам.
Но ликвидатор бездействовал. Процедура ликвидации «Квеба» вместо отведенного законом года растянулась на 10 лет! При этом компания продолжала пользоваться заложенным имуществом, негласно извлекать из него прибыль, а обязательства перед кредиторами игнорировать.
В итоге «Сервис» подал заявление в суд о признании бездействия ликвидатора незаконным. Первая инстанция, апелляция и кассация кредитору отказали, поскольку «Квеб» не был должником «Сервиса» по денежному обязательству. А значит, требования кредитора не могут быть рассмотрены в рамках упрощенной процедуры банкротства, о чем недвусмысленно сказано в пункте 20 постановления № 58, о котором мы упомянули выше.
Схему пресек Верховный Суд, в своем определении указав: «Залоговый кредитор, перед которым у должника нет денежных обязательств, попал в безвыходную ситуацию. Судьба его требований и исполнение судебного акта находятся в руках лиц, подконтрольных участникам должника. То есть по факту в руках самой компании, находящейся в процессе ликвидации. У последней есть возможность немотивированно бездействовать годами, не принимая мер по реализации заложенного имущества. А у кредитора нет каких-либо предусмотренных законом способов защитить себя от недобросовестного поведения должника».
В итоге суд указал на необходимость обращения ликвидатора с заявлением о признании компании-должника банкротом, от исполнения которого уже было не отвертеться.
Скачать это определение ВС РФ:
Промежуточный итог
С одной стороны, упрощенное банкротство ликвидируемого должника экономит всем участникам процесса время, а заявителю еще и деньги на вознаграждение управляющего. Ведь это как минимум минус полгода его работы.
С другой стороны, процедура ликвидации по-настоящему выгодна только для должников. Реальным кредиторам с ней придется запастись терпением, а лучше — помощью профессионалов.
Заказать письменное заключение
Решим вашу задачу за 3-4 рабочих дня и 80 000 руб.
39 999 руб. для новых клиентов
- Проанализируем ваши документы
- Подготовим инструкцию по дальнейшим шагам
- Ответим на вопросы
- Все обоснуем хорошим количеством судебной практики
Упрощенное банкротство отсутствующего должника
Как проходит процедура
Это еще один распространенный вариант для должника пройти по «упрощенке». Только он куда менее приятный, чем история с ликвидацией. Банкротство отсутствующего должника в 99% случаев инициирует налоговая.
Компания получает статус отсутствующего должника, если:
- на год пропадает с радаров: не пишет, не звонит, налоги не платит, по счетам деньги не переводит, отчетность в ФНС не сдает;
- компания отвечает не всем вышеперечисленным признакам, но у нее полностью отсутствуют активы: нет ни имущества, ни денег для проведения банкротной процедуры.
У банкротства отсутствующего должника есть еще несколько примечательных особенностей:
- Кредитор не обязан подтверждать наличие перед ним задолженности в судебном порядке.
- Отсутствующего должника могут признать банкротом, даже если он должен кредиторам меньше 300 тысяч рублей (в стандартной процедуре банкротства и при ликвидации долг обязательно должен быть от 300 тысяч).
- Если заявление о банкротстве отсутствующего должника подает налоговая, размер вознаграждения конкурсного управляющего составляет всего 10 тысяч рублей, которые выплачиваются единоразово после завершения процедуры (очевидно, очередь из управляющих, желающих работать за копейки на ФНС, не выстраивается).
- Банкротство из упрощенной процедуры может перейти в общую, если активы должника найдут (или вернут в конкурсную массу). Тогда управляющий сможет получать свои 30 тысяч рублей ежемесячно.
- Если заявление о банкротстве отсутствующего должника подает обычный кредитор, то он может самостоятельно (!) устанавливать размер вознаграждения управляющего.
После того, как суд рассмотрит заявление о банкротстве отсутствующего должника, он либо введет процедуру в упрощенном порядке, либо ее прекратит из-за отсутствия финансирования.
Если производство по делу прекращают, задолженность признают безнадежной и списывают. Но контролирующим лицам компаний-должников радоваться рано.
ФНС: «Я не договорила!» Как налоговая пугает должников
Банкротство отсутствующего должника налоговая использует с разными целями:
- погасить долг за счет инициированного дела;
- списать безнадежную к взысканию задолженность;
- привлечь КДЛ к субсидиарной ответственности или к взысканию убытков вне банкротства.
На последний пункт рекомендуем обратить особое внимание. Списание налоговой задолженности и закрытие производства по делу не спасает контролирующих лиц от субсидиарки. ФНС может привлечь КДЛ к ответственности по списанным обязательствам.
Получить обзор судебной практики ВС РФ, который это подтверждает:
Однако налоговая чаще всего подает заявление о банкротстве отсутствующего должника не для того, чтобы взыскать долг, а просто списать задолженность в установленном Налоговым кодексом порядке. То есть для ФНС такие заявления давно стали рутиной.
Но контролирующие лица про это не знают и, получая заявление о банкротстве отсутствующего должника, в страхе мчатся в суд. А там их с распростертыми объятиями встречают налоговики и начинают кошмарить последствиями субсидиарки (хотя в 99% случаев им не за что привлекать КДЛ). В итоге руководство оплачивает долг.
Банкротство отсутствующего должника: примеры из практики
Имущество обнаружено!
Не любят управляющие работать за 10 тысяч рублей, поэтому стараются перевести процедуру из упрощенной в общую. В этом кейсе о банкротстве отсутствующего должника так и произошло.
Конкурсный обнаружил и взыскал 7,7 млн рублей дебиторки, а затем обратился в суд с ходатайством о прекращении упрощенной процедуры. Дескать, деньги есть, давайте банкротить юрлицо по полной.
Однако суды трех инстанций управляющему отказали, ведь взыскание долга в судебном порядке не гарантирует поступление денег в конкурсную массу. А она уже сформирована. И имущества должника там для погашения требований кредиторов по-прежнему не хватает. Пока иное не доказано, о переходе на общую процедуру банкротства говорить рано.
Получить постановление суда по этому делу:
Кредитор — не налоговая
Подать заявление о признании должника банкротом по упрощенной процедуре может не только налоговая, но и любой кредитор. Однако в случае с отсутствующим должником сделать это проблематично.
Допустим, отследить представление компанией бухгалтерской отчетности можно через открытые источники. Но как кредитору, у которого нет возможностей ФНС, узнать, происходили движения денег по счетам должника в течение года или нет? А без последнего вряд ли удастся по-быстрому обанкротить затаившуюся компанию.
Однако в последнее время суды стали лояльнее относиться к заявлениям, поступающим по отсутствующим должникам не от налоговой.
Так, в одном из дел кредитор «Альта-Банк» обратился с заявлением о банкротстве компании «О. М. Интер», которая задолжала банку 597 млн рублей.
Кредитор просил признать должника отсутствующим и начать в его отношении упрощенное банкротство. Свою позицию кредитор обосновал так:
а) должник последний раз сдавал бухгалтерскую задолженность пять лет назад;
б) за последний год движений денег по счетам компании не было. Это подтверждают выписки из расчетных счетов, полученные у судебного пристава в рамках возбуждения исполнительного производства;
в) имущество у должника тоже отсутствует. Это подтверждают ответы из регистрирующих органов, которые тоже удалось добыть через пристава.
В итоге суд первой инстанции, а за ним апелляция признали компанию «О. М. Интер» банкротом, применив упрощенную процедуру отсутствующего должника.
Получить постановление апелляции по этому делу:
Когда имущества отсутствующего должника не хватает для проведения банкротства, процедуру финансирует заявитель. А если у него нет такой возможности?
В этом случае заявителя могут спасти сомнительные сделки должника, которые в банкротстве будут оспорены, и за их счет можно будет покрыть расходы на саму процедуру.
Так, в обзоре судебной практики за 2023 год ВС РФ указал, что суд не может прекратить производство по делу о банкротстве в связи с отсутствием финансирования процедуры, пока не проверит информацию заявителя о наличии источника, за счет которого будут покрыты расходы.
В качестве примера ВС РФ привел кейс, в котором налоговая выявила подозрительную сделку: должник накануне банкротства продал землю и магазин мажоритарному участнику общества. Такую сделку купли-продажи с высокой долей вероятности в банкротстве удастся оспорить.
Способ, предложенный Верховным Судом, интересный, но непростой. Ведь заявитель должен такие недействительные сделки вычислить, а потом еще и убедить суд, что их получится оспорить. Параллельно с этим придется доказать, что компания отвечает критериям отсутствующего должника. А еще и финансовую ответственность с заявителя никто не снимает. То есть если сделки в итоге не оспорят, конкурсный управляющий сможет взыскать долг за неоплаченную банкротную процедуру с заявителя.
Получить обзор судебной практики ВС РФ по финансированию упрощенного банкротства:
Упрощенное банкротство: брать или нет?
Кратко подведем итоги. Должник может использовать упрощенную процедуру банкротства в своих интересах, если учтет все ее сильные и слабые стороны:
Плюсы
Экономия времени и денег
Вы сразу переходите к конкурсному производству, освобождая себе минимум полгода жизни, которые бы потратили на процедуру наблюдения. Соответственно, вознаграждение управляющего за его труды тоже будет скромнее.
Способ уйти от ответственности
Есть возможность избежать ответственности и даже спасти какое-то имущество, если заранее подключить к делу своего конкурсного управляющего и «дружественных» кредиторов.
Пустые угрозы ФНС
Если налоговая подает заявление о банкротстве отсутствующего должника, с великой долей вероятности вам лучше просто отсидеться в сторонке. Задолженность спишут, дело закроют, все счастливы.
Минусы
Не панацея от субсидиарки
Если налоговая подает заявление о банкротстве отсутствующего должника, в дальнейшем это может вылиться в субсидиарную ответственность за рамками банкротной процедуры. Вероятность крайне мала, но она есть. А мы не привыкли тешить своих клиентов ложными надеждами.
Кредиторы что-то могут
Они могут включиться в реестр требований, могут щедро спонсировать управляющего в банкротстве отсутствующего должника, а теперь еще и решением собрания без дополнительных доказательств убрать из процедуры «дружественного» должнику конкурсного управляющего. В прочем, битвы должников с кредиторами в любом варианте развития событий выигрывают юристы.
Умеет превращаться «в тыкву»
Если к ликвидации или банкротству отсутствующего должника не подготовиться, имущество компании могут найти. И в этом случае упрощенная процедура легким движением руки превратится в обычное банкротство.
Отдельно прокомментируем самый опасный подвох «упрощенки» — попасть на субсидиарную ответственность после прекращения процедуры. Если вам пришло заявление от налоговой о банкротстве отсутствующего должника, не стоит бросать все дела и мчаться в суд с пачкой денег.
Сначала оцените риски залета на субсидиарку/убытки. Есть ли они у вас на самом деле? Можете сделать это самостоятельно, а можете лишний раз не рисковать и записаться на консультацию в «Игумнов Групп». Мы проанализируем совершенные вами сделки, операции по счетам, бухгалтерскую отчетность и другие важные документы, а затем выдадим заключение о наличии оснований для привлечения вас к ответственности. Если мы ничего не найдем, не найдет и налоговая. А значит, ее заявление о банкротстве — формальность, которую не стоит бояться.
Скидка для новых клиентов на устную консультацию
Вернем спокойный сон от
20 000 руб.
Детализация услуг в рамках устной консультации:
- Длительность консультации до 1 часа
- Без предварительного ознакомления с документацией
- Не включает темы:
1. Защита личных активов
2. Предбанкротной подготовки
3. Вопросы, связанные с налогами
- Обсудим вашу ситуацию
- Ответим на вопросы
- Дадим рекомендации
Работаем по всей России через Zoom и Telegram. В Москве готовы встретиться лично.
Информация в статье актуальна на дату публикации.
Чтобы быть в курсе последних трендов по субсидиарке, банкротству и защите личных активов — приезжайте к нам в гости. Как мы «построили» арбитражного управляющего и снесли итоги торгов
Дело:
А40-69519/20-78-123 «Б»
Цена вопроса: 4,5 млн рублей
Начало проекта: март 2022 года
Сроки: март 2022 — октябрь 2022 года
Сложность: высокая
Трудозатраты: 96 н/часов
Результат: дело выиграно полностью
Стоимость: шестизначная, в рублях
То, что арбитражный управляющий спелся с кредиторами и под сурдинку договорился задешево загнать ценный актив должника на торгах по банкротству — как водится, «кому надо», — было ясно с самого начала. Оставалась сущая малость: понять, что теперь делать, чтобы не дать этой теплой компании осуществить свой план.
Мы придумали и провернули все в лучшем виде. Хотя в успех предприятия сами не верили.
В январе 2021-го ООО «Альтаир» было признано банкротом. Можно сказать, что это было спланированное банкротство, задуманное для того, чтобы вытрясти из нашего клиента — бывшего участника «Альтаира» — побольше денег. К марту 2022-го дело дошло до торгов. На продажу была выставлена ликвидная дебиторка: права требования «Альтаира» к ИП, номинальная стоимость — почти 4,5 млн рублей.
Кредитор у «Альтаира», по сути, был один — бывший компаньон нашего клиента. И прокредиторски настроенный конкурсный управляющий предложил ему не церемониться и не выставлять дебиторку, как положено, на аукцион со ставками на повышение цены, а сразу перейти к публичному предложению. На нем, в отличие от аукциона, цена лота не повышается, а снижается.
Кредитор с предложением согласился и радостно утвердил Положение о торгах с ценой на дебиторскую задолженность почти в 8 раз меньше номинала: 570 000 рублей.
10 марта 2022 года управляющий сделал публикацию о банкротных торгах на Федресурсе, заключил договор с организатором продаж — ООО «Честные торги» (оцените юмор), и понеслось.
Все бы хорошо, но нашему клиенту это пришлось не по душе: ведь чем меньше выручат за имущество ООО, тем больше прилетит ему по субсидиарке как контролирующему должника лицу (КДЛ). А тут кредитор вместе с конкурсным действуют по принципу «Гуляй, рванина!»: они уже урезали цену ликвидного актива в восемь раз и ни разу не озаботились тем, чтобы продать дебиторку подороже.
О том, как собственникам и руководителям грамотно подготовить компанию к банкротству и снизить риски привлечения к субсидиарной ответственности, мы рассказываем
здесь.
Плюсы
Явные нарушения закона
Арбитражный управляющий вместе с собранием кредиторов откровенно подтерлись правилами торгов, которые установлены законом о банкротстве. Это если вкратце. А мы посмотрели внимательно и нашли еще косяки со стороны управляющего.
Рабочая, но уязвимая схема
Арбитражный управляющий был более чем уверен в том, что его схематоз великолепен. Да, оригинальностью он не отличался — сплошь и рядом собрания кредиторов издевались над законом о банкротстве и перекраивали Положения о торгах на свой вкус, но никаких санкций за это им не прилетало. Это вам не банкротство физлица, где Положение о торгах утверждает суд, поэтому собрание кредиторов (в нашем случае — мажоритарный кредитор) и веселится на все деньги.
Минусы
Сговор конкурсного управляющего с кредитором
На практике это обычное дело. Окружающие дисциплинированно закрывают на это глаза: «Ачотакова, все так делают». Ну, такие вот обычаи делового оборота.
Нужно склонить на свою сторону госорган
Предстояло задействовать в деле УФАС. Сложность в том, что антимонопольщики разбираются в госзакупках. Но УФАС и банкротные торги — это картина «корова и седло». Хотя по закону антимонопольщики в торгах разбираться обязаны.
Реальная угроза увеличения будущей субсидиарки
Дебиторку за бесценок покупало «нужное» мажоритарному кредитору лицо, а значит, размер субсидиарной ответственности для нашего клиента (КДЛ) увеличивался. Ведь покупатель дебиторки будет взыскивать с КДЛ не ту сумму, за которую он купил долг, а ее реальную стоимость — 4,5 млн. И заработает на ровном месте. А размер субсидиарной ответственности нашего клиента за счет проданной за копейки дебиторки не сильно уменьшается.
Клиенту было что терять
Одно дело — взыскать долг на бумаге, другое — реально получить с КДЛ деньги. В нашем случае было что взыскивать.
Однако это добавляло нам решимости и задора.
Предстояло убедить еще и суд встать на нашу сторону
Это сложновато, ибо на противоположной стороне маячил госорган — УФАС. С госорганами суды спорить не любят.
Прокрутить целую цепочку споров и ни один (!!!) не проиграть
Комментарии тут излишни.
Что нам стоит практику построить?
Здесь надо себя похвалить и сказать, что юристы «Игумнов Групп» не просто используют чужую практику, жонглируя правовыми позициями, нет. Они ее сами формируют. Вот, например, как это было сделано по налоговым спорам.
На торги еще принимали заявки, поэтому мы начали с того, что сами заявились туда в качестве участника. А как по-другому получить возможность влиять на ситуацию? Нет, теоретически можно выкупить у какого-нибудь кредитора мелкий долг «Альтаира», но здесь не тот случай: в реестре куковали мажоритарный «вражеский» кредитор и налоговая с суммой в три копейки. Пытаться выкупить долг у налоговой — это реально, но долго, а время поджимало. Поэтому пришлось использовать такой обходной путь. Но всё — в строгом соответствии с канонами священного писания, то есть закона о банкротстве.
Если среди кредиторов должника в реестре есть дружественные ему, а это вам не по нраву, вы можете попробовать такого кредитора выбить из РТК. Как, рассказываем в
этой статье.
Цели выиграть торги мы, понятно, не ставили, статус участника был нужен для того, чтобы получить право их обжаловать. Поэтому победителем ожидаемо стал «кто надо» — ООО «Энерго Комплект». Ну, а у нас были развязаны руки, чтобы запустить процесс.
Как оформить заявку на торги так, чтобы вас к ним точно допустили, читайте
здесь.
Огласите весь список! Играем по нотам
Итак, конечная цель — признать итоги торгов недействительными. Но сломя голову бежать в суд было нельзя, учитывая то, что все закрывали глаза на договорняки конкурсных с кредиторами (см. «Минусы»), мы бы стопроцентно проиграли.
Поэтому мною была разработана стратегия с условным названием «Сыграть по нотам»: в порядке строгой очередности провернуть несколько отдельных, но взаимосвязанных споров в разных инстанциях. Сначала жалуемся на организатора торгов в контролирующий торги госорган — УФАС, получаем отказ в удовлетворении жалобы, идем в суд (дела о банкротстве это оспаривание не касается; оно рассматривается отдельно), а там сносим решение антимонопольщиков.
Параллельно подаем жалобу на конкурсного управляющего — это уже в деле о банкротстве. Признаем действия управляющего незаконными и с боевыми ранами и трофеями, то есть с этой доказательственной базой, идем в спор по признанию результатов торгов недействительными. Только после получения на руки железных доказательств!
«Это невозможно!» — кричали мне вслед. Причем кричали свои же, коллеги.
«Закон о банкротстве — моя библия! И я еще устрою крестовый поход!» — дерзко отвечал я в ответ.
Надо было не только сыграть, но и не сфальшивить: если бы мы проиграли УФАС, идти в суд было бы уже бессмысленно. Тут нужна цепная реакция побед.
Начинаем: мы подали жалобу в административном порядке. Тому, кому следует — в антимонопольный орган. Ведь именно он осуществляет контроль над банкротными торгами и рассматривает жалобы недовольных их исходом. А мы были ой как недовольны.
Получить выдержки из закона о защите конкуренции, закона о банкротстве и разъяснения ВАС по этому поводу:
Давайте подушним и посмотрим, что же такого наделали конкурсный управляющий, организатор торгов и кредитор.
1. Перепрыгнули через аукционы. Итоги торгов искажены
Закон о банкротстве не предусматривает проведение торгов по продаже дебиторки (имущественных прав) сразу в форме публичного предложения — без проведения аукциона, первых и повторных торгов. Есть только одно исключение, но здесь оно не катит: когда имущество должника стоит меньше 100 тысяч рублей.
Если действовать по закону, то конкурсный управляющий должен был провести первые торги в виде аукциона в электронной форме; затем, если лот никто не купит, снизить цену на 10% и объявить повторные торги. И только потом, опять же, если и на повторных торгах дебиторкой никто не заинтересуется, выходить на публичное предложение.
Но здесь на закон просто наплевали.
Пруфы (это важно!): мы приложили к жалобе ссылки на положения закона о банкротстве, копии объявления на ЕФРСБ о проведении торгов в форме публичного предложения и копию сообщения в том же Федресурсе о результатах проведения собрания кредиторов, где было утверждено Положение о торгах, в котором была закреплена продажа «публичкой».
2. И собрание кредиторов тоже накосячило
Предупреждая возможный перевод стрелок на собрание кредиторов («Это там так решили, они что, себя обделять будут?»), мы отметили, что собрание кредиторов или их комитет может не согласиться с порядком продажи, который предложил конкурсный управляющий, и предлагать свой. Но полностью устанавливать свои правила без оглядки на закон — нет. Такой вольности им не дается. Получается, что кредитор утвердил Положение о торгах, которое противоречило закону о банкротстве.
3. Организатор — тоже «в деле»?
Конечно же, если жалоба в антимонопольный орган, то она должна быть на организатора. ООО с говорящим наименованием «Честные торги» вроде бы числилось в соответствующем реестре на сайте в ЕФРСБ, было аккредитовано в СРО. Профессиональный участник, не абы кто! А значит, в ООО должны прекрасно понимать, что управляющий вместе с кредиторами нарушают закон, но тем не менее компания взялась за это дело, а значит, и за нарушение закона. Не дорожат репутацией? Или тоже в сговоре?
4. Они еще и в объявлении наврали!
Этот организатор, кстати, дал недостоверную информацию в объявлении о проведении торгов. В нем значилось, что состав участников — открытый, форма подачи предложений о цене — открытая. Все (на экране монитора) чисто и прозрачно.
А на самом деле состав участников действительно был открытым, а форма подачи предложений о цене — закрытая. Потому что публичного предложения с открытой формой предложения о цене в принципе не бывает.
Мало того, в извещении о проведении торгов, которое опубликовали на сайте электронной площадки, форма представления и подачи предложений о цене вообще не была указана, хотя должна быть — по закону!
Ну и что это? Заведомо ложная информация и нарушение права заявителя на доступ к достоверной и полноценной информации о торгах. У нас даже была соответствующая практика региональных УФАС.
Получить ссылки на практику региональных УФАС на электронную почту:
Пруфы: копия извещения о проведении торгов с ЭТП и того же объявления о проведении торгов.
Пруфы по всем пунктам: пакет решений региональных УФАС по антимонопольным делам, подтверждающих, что нарушать порядок проведения торгов недопустимо.
Заодно мы напомнили антимонопольщикам о том, что на время рассмотрения жалобы им надо приостановить торги, ведь подписание договора со счастливым покупателем дебиторки по дешевке уже было запущено.
Резюме: мы попросили признать жалобу обоснованной, права заявителя (то есть наши) — нарушенными, приостановить подписание ДКП, выдать организатору заслуженных люлей и заставить его аннулировать торги. И давайте вообще возбуждать административку в отношении «Честных торгов».
Одного прыжка к публичному предложению (непосредственное нарушение закона!), казалось, было предостаточно, чтобы у антимонопольщиков подгорело, и они сломя голову понеслись выдавать организатору предписание об аннулировании результатов торгов. Как бы не так: вы только посмотрите, что было дальше!
Первый спор. «Уж послала так послала». Куда нас отправило УФАС
«И чего? — сказали в УФАС, рассмотрев жалобу. — Собрание кредиторов положение о проведении торгов утвердило? Да. Вы тут жалуетесь на организатора — на ООО «Честные торги». Но при чем тут «Честные торги»? Они делали все так, как в Положении написано. Ваши претензии сводятся к оспариванию Положения, поэтому идите-ка в арбитражный суд оспаривать решение собрания кредиторов, которым это Положение утверждалось, а нас оставьте в покое. Мы этот довод жалобы рассматривать не будем — не уполномочены-с».
А что касается того, что организатор торгов наврал в объявлении по поводу формы (открытое предложение о цене, а по факту — закрытое), то УФАС сделало вид, что там написано совсем не то, что на самом деле написано.
Смотрите (или переходите по ссылке на Федресурс, что надежнее, а то скажете: «Нафотошопили тут»):
Что там написано? «Открытая форма подачи предложений о цене?» Точно?
Не верьте глазам своим. Вот дословно из решения московского УФАС: «В сообщении о проведении торгов № 8369833 указано, что указанные торги проводятся на ЭТП МЭТС, по адресу: https://m-ets.ru, в форме публичного предложения, открытого по составу участников и закрытого по подаче предложений о цене».
Скачать решение УФАС по нашей жалобе:
Итог от УФАС: вы ничего не доказали, организатор торгов ничего не нарушил, это вообще нас не касается, идите в… арбитражный суд.
Ну, мы и пошли.
Заказать письменное заключение
Решим вашу задачу за 3-4 рабочих дня и 80 000 руб.
39 999 руб. для новых клиентов
- Проанализируем ваши документы
- Подготовим инструкцию по дальнейшим шагам
- Ответим на вопросы
- Все обоснуем хорошим количеством судебной практики
Второй спор. Увидимся в суде!
В суд так в суд: мы подали заявление о признании незаконным решения антимонопольного органа. Это было отдельное судопроизводство, вне дела о банкротстве. Важно что: при оспаривании решений госорганов заявитель, упрощенно, должен лишь сказать суду, что вот это решение незаконно и нарушает его права. А то, что документ соответствует законодательству, должны доказывать юристы госоргана. Вот пусть УФАС и отбивается как может, и уже не на своей территории, а, считай, в нашей вотчине — в арбитраже.
Отбиваться было от чего: в исковом заявлении мы расписали все грехи антимонопольщиков.
Во-первых, мы не просили признать неправомерность решения собрания кредиторов должника, как непонятно с чего решило УФАС, а жаловались на организатора торгов. Как профессиональный участник рынка он не может слепо исполнять нарушающее закон положение о торгах. Но… если уж взялся за это дело, то пусть берет ответственность за нарушение закона на себя. А контроль за соблюдением законодательства на торгах — как раз компетенция антимонопольного органа. Поэтому нечего нас отпинывать, мы обратились по адресу.
Во-вторых, вы сами видели, что в УФАСе даже не соизволили взглянуть на объявления о проведении торгов, в одном из которых была указана открытая форма предложений о цене, а в другом о форме вообще ничего сказано не было.
Да, суды с таким органом, как УФАС, стараются не спорить. Но не в этом случае. Нарушения были такие, что в суде прочитали наше заявление и… фактически переписали его текст в решение. Организатор торгов не имеет права действовать в соответствии с незаконным положением о торгах, пусть даже его пять собраний кредиторов подпишут. Решение УФАС суд отменил, тем самым фактически признав, что торги незаконны. Одно доказательство для предстоящего спора было в кармане.
Скачать судебный акт о признании решения УФАС незаконным:
Третий спор. Месть конкурсному управляющему
Хочешь добиться своего? Бей по всем фронтам. Без ведома конкурсного управляющего ничего подобного произойти не могло. Не дожидаясь того, когда УФАС родит свой феерический ответ на нашу жалобу, мы принесли в арбитражный суд жалобу нашего клиента на конкурсного управляющего.
В этой жалобе список нарушений при проведении несчастных торгов был солиднее.
Сделав акцент на то, что управляющий подсунул кредиторам незаконное Положение о торгах, мы добавили жару, подсчитав его дополнительные косяки — не антимонопольщикам же на это жаловаться, в самом деле.
А дело еще в том, что конкурсный слегка погулял на конкурсную массу. Он зачем-то нанял себе юриста с оплатой за счет имущества должника (которого не имелось), притащил в банкротство организатора торгов для продажи одного-единственного лота. Получается необоснованный расход конкурсной массы и ущемление прав кредиторов.
Ну и дополнили весь этот винегрет мелочами по поводу нарушения сроков публикаций сообщений на Федресурсе — если хорошо покопаться (а мы хорошо покопались), такие вполне можно отыскать.
На мелочи суд размениваться не стал, зато полностью согласился с нами, что финт с проведением торгов публичным предложением без аукционов — незаконно.
Представители конкурсного управляющего пытались выкрутиться, упирая на то, что в итоге все равно дебиторка была продана за 2 с лишним млн, в четыре раза больше начальной цены, и какая разница, что форма нарушена, экономический результат-то все равно есть! Вот тут мне захотелось обвинить конкурсного управляющего в святотатстве в храме правосудия — закон о банкротстве ему не писан, значит, и деньги он открыто ставит превыше закона. А мой долг как юриста — соблюдать законность.
И, естественно, люди от конкурсного пытались перевести стрелки: Положение, пусть и ошибочное, утверждало собрание кредиторов, значит, и ответственность лежит на кредиторе, а не на управляющем (мы же помним, что все собрание кредиторов состояло из одного представителя одного ООО).
В лучших традициях комедий нас ждал happy end: победил, разумеется, закон. Ну нельзя просто взять и без аукциона сразу проводить публичку!
Даже если эта публичка принесет деньги.
Нам удалось убедить суд в том, что ответственность лежит на конкурсном управляющем, поскольку он — профессионал и должен отвечать за то, что ничего не понимающему в банкротстве кредитору подсунут нарушающее закон Положение и убедят его этот документ утвердить.
Скачать судебный акт о признании действий конкурсного управляющего незаконными:
Второе доказательство есть. Готовимся к финальному бою.
Четвертый спор. Догоняем и добиваем: сносим итоги торгов
Конечно же, пока мы были заняты на поле боя с УФАС и жалобой на конкурсного управляющего, тот успел заключить ДКП по итогам незаконных торгов по «публичке» с победителем.
И вот тут мы, наконец, подали заявление о признании итогов торгов недействительными. Впору было скрещивать пальцы: если первые этапы схемы прошли относительно гладко, не факт, что суд на финальном этапе нас не пошлет за то, что обнаглели/зашли слишком далеко. Но на деле единственным слабым местом (и то с натяжкой) было то, что наш клиент не оспаривал решение собрания кредиторов, на котором было утверждено злополучное Положение о торгах.
Суд мог за это зацепиться, однако мимо откровенных нарушений в проведении процедуры торгов пройти уже не сумел. Мы не оставили путей к отступлению, имея в запасе два судебных решения — по жалобе в УФАС и по жалобе на конкурсного управляющего.
Особенно приятно после этого стало прочитать в судебном определении фразу «Удовлетворить требования в полном объеме». Итоги торгов признали недействительными, а текст судебного документа практически скопировали из нашего искового заявления.
Надо ли говорить, что признание итогов торгов недействительными автоматом снесло и договор купли-продажи дебиторки с ООО «Энерго Комплект»? Ведь, как гласит Гражданский кодекс, признание торгов недействительными влечет и недействительность договора, заключенного с победителем.
Все были в шоке. Включая конкурсного управляющего и кредитора, которые мало сомневались в том, что схематоз сработает, и, пожалуй, всерьез нас не воспринимали. Ну, пожаловались мы на управляющего — дело житейское. На всех жалуются. Поэтому конкурсный и кредитор заблаговременно ликовали и были более чем уверены, что во всех играх победили.
Но не судьба. Тут появился я со своей душностью и буквоедством.
А что до дебиторки, то она вернулась в конкурсную массу. Конкурсный управляющий был вынужден вновь объявить торги, но уже по правилам: первые, в форме аукциона. Нормальные такие торги «на повышение». По закону.
Выводы
Судебная практика — это прекрасно. Если она в вашу пользу. А если нет, но вы знаете, что правы, — что делать?
Если видите, что практика противоречит и закону, и здравому смыслу, есть резон доказывать свою точку зрения. Но не переть как танк, а прикинуть последовательность действий, чтобы подготовить почву для суда, выстроить алгоритм и методично следовать своей цели, не сомневаясь в собственной правоте. И пусть для этого придется ломать традиции и не поддаваться на провокации наподобие «Пусть все было неправильно, но деньги-то все равно получили». Традиции — традициями, деньги — деньгами, а закон — это закон.
Тогда все получится. Плавали. Знаем: у нас итоги торгов развалить получилось. Расскажем больше, когда запишетесь на консультацию.
Скидка для новых клиентов на устную консультацию
Вернем спокойный сон от
20 000 руб.
Детализация услуг в рамках устной консультации:
- Длительность консультации до 1 часа
- Без предварительного ознакомления с документацией
- Не включает темы:
1. Защита личных активов
2. Предбанкротной подготовки
3. Вопросы, связанные с налогами
- Обсудим вашу ситуацию
- Ответим на вопросы
- Дадим рекомендации
Работаем по всей России через Zoom и Telegram. В Москве готовы встретиться лично.
P.S. Предыстория и продолжение этого кейса ждут вас в статье «Мировое соглашение при банкротстве как спасение от субсидиарки».
Информация в статье актуальна на дату публикации.
Чтобы быть в курсе последних трендов по субсидиарке, банкротству и защите личных активов — приезжайте к нам в гости в Москву и Санкт-Петербург. Как у субсидиарщиков требуют вернуть зарплату
Дело: А65-30905/2018
Цена вопроса: 6 млн рублей
Начало проекта: июль 2021 года
Сроки: июнь 2021 — апрель 2022 года
Сложность: высокая
Трудозатраты: 120 н/часов
Результат: дело выиграно частично
Стоимость: шестизначная, в рублях
Это история о том, как у бывшей главы компании отобрали премии и обязали вернуть зарплату в конкурсную массу. Вы скажете: «А что, так можно было?» Да запросто. Кредитору не понравился размер заработка руководителя и ее частые командировки за границу, и выплату зарплаты объявили подозрительной сделкой.
В конце 2018 года ООО «Пфистерер Рус», которое занималось производством электрооборудования — кабелей, изоляторов — ушло в банкротство. В июне 2019-го его признали банкротом и открыли конкурсное производство. В марте 2019 года в РТК включили требования одного из кредиторов банкрота — АО «Региональный центр инжиниринга в сфере химических технологий» (пусть дальше будет Центр инжиниринга), а тот в 2021-ом подал заявление о признании недействительной сделкой выплату зарплаты и премий временному гендиректору ООО «Пфистерер Рус», Элле.
Только в случае, если размер кредиторской задолженности перед ним больше 10% всей кредиторской задолженности, включенной в реестр требований кредиторов. Однако из общей суммы надо вычесть задолженность кредитора, чья сделка оспаривается, и задолженности его аффилированных лиц.
При этом требование заявителя к банкроту обязательно должно быть включено в РТК. Прикинуть, есть ли у тебя 10%, подать заявление о включении в реестр и тут же пойти оспаривать чью-то сделку не выйдет.
Полный… ноль?
Это дело перспективным не выглядело. Вообще никак. Более того, оно было заведомо провальным, о чем мы честно сказали пришедшей к нам на консультацию будущей клиентке. Но она решила сражаться до конца. А мы видели, что на нее как на предыдущего руководителя банкрота пытаются повесить всех собак, и не могли оставить ее перед кредитором и конкурсным управляющим одну. Поэтому попытались сделать все возможное. Бывшие руководители должников обращаются в «Игумнов Групп» постоянно, а мы всеми путями защищаем их от миллионных (а иногда и миллиардных) претензий. Как здесь, например. Или здесь.
Но даже в этом случае у нас кое-что получилось, хотя на первый взгляд шансов не было никаких.
Плюсы
Нет доказательств нарушений
У оппонентов не было доказательств того, что Элла привлекалась к дисциплинарной ответственности или нарушала трудовой распорядок. В этом плане все было хорошо.
Клиент — продуктивный руководитель
У нас на руках были показания бывших участников учредителя и собственника компании — «Пфистерер Холдинг АГ» —
о продуктивной деятельности Эллы на посту врио гендиректора.
Минусы
Должность директора
Наша клиентка была хотя и временным гендиректором, а все равно руководителем. Это плохо: в делах о банкротстве всю ответственность сваливают именно на директора.
Сложно отбиваться
Очень мало доказательств, которые позволили бы снять претензии.
Расстояние
Дело рассматривалось в Казани, не в Москве. Придется ездить в командировки. Однако разницы во времени нет, это не на Дальний Восток летать (а
мы и такое проделывали).
На исковой давности не выехать
Дата неплатежеспособности должника уже была установлена вступившими в силу судебными актами. Пытаться сдвинуть ее, чтобы уменьшить размер ответственности нашего клиента, точно не получится.
Весь реестр к тому времени был относительно небольшим: 34 330 130,43 рубля. Размер требований Центра инжиниринга, который когда-то сдавал «Пфистереру Рус» помещение в аренду, но так и не получил всей арендной платы, — 5 210 554,01 рубля. А с Эллы в случае успеха в конкурсную массу удалось бы вернуть аж 6 млн рублей — часть ее зарплаты и премии почти за два года работы.
С чего началась песня про «вернуть зарплату»
В этом деле о банкротстве ООО «Пфистерер Рус» уже пыталось отнять у Эллы заработок: признать недействительными выплаты ей при увольнении. Отбиваясь от претензий, она принесла в суд распечатки из своего личного кабинета Аэрофлота — постоянно живущая в Москве, временный гендиректор для поездок в Казань, где находилась штаб-квартира «Пфистерер Рус», пользовалась РЖД и Аэрофлотом.
Но один из кредиторов «Пфистерера Рус» — бывший арендодатель — оказался любопытен и нашел трудовые договоры Эллы (всего их было три), табели учета рабочего времени и ее же расчетные листки. Документы в Центре изучили и … решили, что зарплату Элле явно переплатили. Поэтому пришли к выводу о «неравноценном встречном исполнении» трудового договора и отсюда выставили требование о признании выплат недействительной сделкой, настоящая цель которой — не заплатить работнику по заслугам, а причинить ущерб кредиторам компании. Ну и, соответственно, попросили суд вернуть зарплату Эллы в конкурсную массу.
Выплата зарплаты или премии — это обычная сделка, вытекающая из обязанности работодателя платить вознаграждение работнику. Но в рамках банкротства компании любое колебание этой суммы в большую сторону наверняка не останется без внимания арбитражного управляющего. Он отнесется к этому очень ранимо: воспримет ту же премию как подозрительную сделку и попытается ее оспорить. И получившему деньги работнику придется доказывать, что он их действительно заслужил, а не участвовал в выводе из компании активов. Или вернуть зарплату.
Ну а что? По общему правилу закона о банкротстве сделки должника могут быть признаны недействительными. Сделки, связанные с трудовыми отношениями, — не исключение.
Скачать подтверждающие это разъяснения Верховного Суда:
Взялся работать — работай на месте
Кредитор размышлял так. По трудовому договору Эллы ее место работы — место нахождения работодателя; договором же установлена пятидневная рабочая неделя.
ООО «Пфистерер Рус» располагалось в республике Татарстан. Значит, трудиться Элла должна была там. В табелях и значилось, что она находилась на рабочем месте, однако информация из этих документов не билась с данными из личного кабинета Аэрофлота. Выходило, что пока в бумагах Элле отмечали восьмичасовой рабочий день, она летела из Гамбурга в Москву, из Москвы — в Казань и т. д.
Гамбург и Москва находятся явно не в Татарстане, а табель рабочего времени — это, между прочим, основание для расчета и начисления зарплаты.
Все взять и пересчитать!
Итак, в табеле за октябрь 2016-го значится, что Элла отработала в этом месяце 16 дней, а на деле выходит, что 5 дней из этих 16-ти она не работала. Зарплата в день по трудовому договору — столько-то. Умножаем эту сумму на 5 и вычитаем из зарплаты. Получается сумма необоснованно полученных денег за октябрь 2016-го.
Кредитор привел в заявлении больше десятка таких таблиц, где иногда рядом с датами полетов стояло «командировка», но иногда — «явка». Плюс расчеты: Центр инжиниринга скрупулезно подсчитал, сколько всего времени Элла провела не на рабочем месте, и выдал общую сумму: 3 млн 790 тысяч необоснованно выданной зарплаты!
Про премии кредитор тоже не забыл. Их набежало 2 млн 235 тысяч. Итого потребовал взыскать с Эллы 6 млн с мелочью. Извольте неправедно нажитое вернуть.
Ваша зарплата — это вред кредиторам
Для того, чтобы этот спор точно удержался в рамках банкротства, а не съехал, например, на трудовые отношения, кредитору надо было доказать еще несколько моментов:
- цель необоснованной выплаты зарплаты — причинение вреда кредиторам;
- результат — вред кредиторам в виде уменьшения стоимости/размера имущества должника;
- заинтересованность самой Эллы.
Пожалуйста, все есть, — заявил кредитор. В то время, когда «Пфистерер Рус» платил своему временному гендиректору такую зарплату, он уже был убыточным и существовал за счет займов от аффилированных компаний. У одного ООО заняло и не вернуло 20 млн рублей, у другого — 19; ну, так и коптило себе небо потихоньку. И не раскрывало информацию о выплатах своим управленцам в бухотчетности!
Дальше: к моменту перечисления денег Элле уже вступили в силу решения судов о взыскании с «Пфистерера Рус» долга в 21 млн рублей; компания вдобавок не платила арендную плату за офис.
Итог: на момент выплат Элле компания была неплатежеспособна. Значит, сделка по выплате зарплаты и премий совершена с целью причинения вреда кредиторам. Ведь цель причинения вреда кредиторам предполагается, если на момент сделки у компании есть признаки неплатежеспособности и установлен, например, факт искажения учетных документов.
Почему эта цель предполагается? Потому что так сказано в законе.
Скачать отрывок из Закона о банкротстве:
А насчет заинтересованности Эллы все просто: она же была временным гендиректором, то есть руководителем, значит, не могла не знать о том, что скатывающееся в нищету предприятие щедро одаривает ее такой зарплатой. Кстати, табели учета рабочего времени она же сама и подписала.
С вредом тоже все ясно: активы должника похудели в результате зарплатных махинаций на 6 млн рублей.
И по времени подачи все хорошо: Эллины путешествия начались в 2016 году и продолжались все время ее работы. Все они, как считал кредитор, попали под трехлетний срок исковой давности, установленный для оспаривания сделок в банкротстве.
Казалось бы, ничего здесь не сделать. Центр инжиниринга прав. Ведь нельзя лететь в самолете из Гамбурга и одновременно находиться в Татарстане на рабочем месте. Вернуть зарплату придется.
Тем не менее посмотрим, есть ли зацепки, чтобы эти обвинения опровергнуть.
Командировки — не повод, чтобы вернуть зарплату работодателю
Мы посчитали, что кредитор вводит суд в заблуждение, умалчивая о том, что во всех трудовых договорах предусмотрены служебные командировки и возмещение расходов на них. За гостиницу, проезд, накладные расходы. Суточные должны командированному выплачиваться, наконец. А Центр инжиниринга утверждает, что Элла должна была трудиться только на территории Татарстана. Но это противоречит условиям ее трудовых договоров, а также положениям ТК РФ.
И когда Элла находилась в командировках, кредитор говорит, что она не работала. Учредитель «Пфистерер Рус» находится в Германии, представительства компании есть в куче стран — Италии, Швейцарии, Польше, США и т. д. Командировки были вызваны необходимостью выполнения служебных поручений.
И, кстати, отсутствие работника на месте должно фиксироваться соответствующими актами и в табеле учета рабочего времени. Ни актов, ни отметок в табеле о прогулах Центр инжиниринга не показал.
Скачать документ, где говорится о том, как должно оформляться отсутствие работника на рабочем месте:
Выплата премий — за дело
Всего премий было пять — на сумму 2 235 900 рублей. По трудовому договору они предусмотрены. Элла не нарушала трудовую дисциплину, не получала взысканий, почему нельзя ее поощрить? К тому же в мае 2017-го работодатель предложил Элле сверхурочную работу юрисконсультом, пока компания не найдет постоянного работника. А сверхурочная работа — это повышенная оплата труда.
Узнать, сколько работникам должны платить за сверхурочную работу:
Но за совмещение должностей Элле отдельно не доплачивали, хотя юрисконсультом по совместительству она трудилась два с лишним года. Мы даже подсчитали, сколько это совмещение сэкономило компании (исходя из зарплаты юриста по штатному расписанию). Вышло 3 млн 380 тысяч рублей. То есть она сэкономила больше, чем получила премий.
А если учесть письменные пояснения бывшего гендиректора «Пфистерер Рус», которые мы не поленились и вытащили из другого спора в этом банкротстве, выходило, что Элла пахала не только за юрисконсульта, а еще и за логиста, ассистента и старшего менеджера по продажам. И уже этим совмещением должностей сэкономила компании 10 с половиной миллионов! И результат был: под ее руководством была завершена стройка завода по производству кабельной арматуры, привезено оборудование, обучен персонал. За время ее работы заключено договоров более чем на 3 миллиона евро. Чтобы не быть голословными, мы приложили копии этих договоров к отзыву.
И после этого кого-то удивит, что Элла не сидела в Татарстане на рабочем месте, а постоянно моталась по командировкам?
Неисполненные обязательства — не повод банкротиться
Кредитор поддавал жару, утверждая, что когда компания платила Элле завышенную зарплату, то уже была неплатежеспособна, это уже есть в судебных актах, а сами акты есть в материалах дела.
А также добавил, что «Пфистерер Рус» в 2016 году не платил ему арендную плату. И из-за этого сделал вывод о том, что уже тогда у компании были признаки банкротства.
Однако тот факт, что у фирмы есть неисполненные обязательства, вовсе не значит, что она банкрот. Просто потому, что в предпринимательстве положение «то густо, то пусто» — обычное дело.
Скачать судебные акты, которые это подтверждают:
Таинственные аудиторские заключения
Центр инжиниринга, чтобы доказать неплатежеспособность «Пфистерера Рус», ссылался много на что. Например, на аудиторские заключения, из которых якобы можно было узнать о том, что «Пфистерер Рус» был убыточным предприятием. Но эти заключения не показал. Мы нашли в другом деле одно аудиторское заключение за 2017 год, но после его изучения никаких признаков неплатежеспособности на ту дату не увидели. Несколько десятков миллионов рублей — стоимость основных средств, резерв расходов на отпуска, резерв на гарантийный ремонт и т. д. Ну если компания заранее резервы создает, то она точно не стоит с протянутой рукой и не выскребает по сусекам копеечку. И, конечно, может платить приличную зарплату своему руководителю.
Это значит, что «Пфистерер» не был убыточным и неплатежеспособным в 2017 году.
Мы оформили все в отзыв, приложили копии штатных расписаний «Пфистерера Рус», копию письменных объяснений из другого спора, в которых речь шла о роли Эллы в строительстве завода и совмещении ею аж нескольких должностей, и добили пакет документов копиями пары десятков заключенных с участием Эллы контрактов на 3 с лишним миллиона евро.
Следующий раунд
Центр инжиниринга в долгу не остался и вывалил нам возражения. Их суть:
- Элла не доказала, что была именно в командировках.
- Опять высказал предположение о том, что табели учета рабочего времени Элла сама же и рисовала — на них ведь стоит ее подпись.
- Кредитор не поверил в то, что Элла в действительности совмещала должности временного гендиректора, юрисконсульта, логиста и т. д. Письменные пояснения бывшего генерального и копии контрактов его не впечатлили.
- И опять затянул волынку о том, что на момент перечисления Элле денег «Пфистерер Рус» уже был неплатежеспособным предприятием.
Наш ответ
- Кредитор заявил, что в качестве доказательств того, что Элла была в командировках, его устроят копии приказов о ее командировках, служебных заданий и отчетов. Однако выдача копий приказов работникам не предусмотрена ни Трудовым кодексом, ни инструкциями, а добраться до оригиналов мы не могли: они должны были быть переданы конкурсному управляющему последним гендиректором ООО «Пфистерер Рус», а у Эллы ее копий или экземпляров не сохранилось. В ответ на наши ходатайства конкурсному об истребовании этих документов мы получили отказ. Писанина наподобие служебных заданий и отчетов необязательна, поэтому многие компании не тратят на нее время. Как и в нашем случае. Но в трудовом договоре прямо говорилось о возможности командировок и возмещении расходов по ним.
- Ну мы же видели, что табели подписывались не только Эллой, но и менеджером по управлению персоналом. Обе имели право их подписи, так с чего считать эти листки учета недостоверными? И, повторимся, актов отсутствия Эллы на рабочем месте как не было, так и не появилось.
Все доказательства по третьему пункту мы уже предоставляли, а насчет неплатежеспособности «Пфистерера Рус» кредитор не сказал ничего нового. Но мы опять подняли то аудиторское заключение за весь 2017 год из другого спора: ликвидность предприятия находилась в зоне допустимого риска, то есть банкротством там и не пахло.
Ликвидностью компании называют соотношение ее долгов и так называемых ликвидных активов, то есть тех активов (недвижимости, транспорта, ценных бумаг, оборудования
и т. д.), которые можно быстро превратить в деньги. В конечном итоге ликвидностью определяется, может ли организация быстро расплатиться со своими долгами.
Как учредитель потянул одеяло на себя
Тем временем в этом споре появилось третье лицо — «Пфистерер Холдинг АГ», «головная» компания российского отделения. Письменные показания ее сотрудников особой ясности в дело не внесли, однако бывший финансовый директор холдинга подтвердил то, что к дисциплинарным взысканиям Элла не привлекалась. Уже хорошо.
Однако к следующему заседанию «головное предприятие» внезапно заявило, что у «Пфистерер Рус» не было денег на премии — «должник не располагал средствами для премиальных выплат».
Ну, здравствуйте. Хотя если посмотреть внимательнее, такая линия поведения была ожидаемой: интересы немецкой компании в судах представляла российская юридическая фирма, жена учредителя которой (по совершенно случайному совпадению, конечно) оказалась последним из гендиректоров банкрота — ООО «Пфистерер Рус». Понятно, что в такой ситуации спихнуть побольше ответственности на одного из бывших руководителей любой ценой — святое дело.
Поэтому мы не остались в долгу и ответили, что «Пфистерер Холдинг АГ» — контролирующее должника лицо и что если надо с кого-то взыскать, то холдинг — первый на очереди. КДЛ должно владеть более чем 50% УК должника, а у «Пфистерер Холдинг АГ» — все 100% уставного капитала.
И заодно подали в дело о банкротстве два ходатайства — о привлечении «Пфистерер Холдинг АГ» к субсидиарной ответственности как КДЛ за несозыв собрания на предмет подачи заявления о банкротстве, а также о привлечении к субсидиарке жены учредителя юрфирмы. Последнюю, как мы считали, стоит притянуть к ответственности как руководителя ООО «Пфистерер Рус» за неподачу заявления о банкротстве в месячный срок. Если судить по ее профессиональному опыту и стажу работы в качестве арбитражного управляющего, то кто-кто, а она момент, в который нужно было подавать заявление о банкротстве, проворонить никак не могла.
Решающей роли эти ходатайства, понятно, сыграть не могли, но вот бросить тень на плетень, который начали плести российские представители «Пфистерер Холдинг АГ», и заставить суд усомниться в обоснованности их позиции (и в первую очередь — заявлений насчет «у них денег не было для премий») — вполне.
Мы также ходатайствовали, чтобы суд приостановил рассмотрение нашего спора до рассмотрения заявления о привлечении КДЛ ООО «Пфистерер Рус» к субсидиарке. Но не повезло.
И об оставлении заявления без рассмотрения тоже попросили. Потому что в суд представители кредитора-заявителя не ходили. Однако судья зловредно напомнил, что представитель от заявителя являлся в заседания раньше, а еще подавал письменные пояснения и дополнительные документы, и потому «интерес к спору не утратил».
Финал: и все это — про выплату зарплаты
Тянуть больше было незачем, поэтому разбирательство подошло к финалу. Суд выдал подробное определение, в котором заключил:
1) на даты сделок у ООО «Пфистерер Рус» действительно были неисполненные обязательства — перед тем же Центром инжиниринга, ООО «Инвент», ООО «Таткабель» — неоплата аренды, коммунальных услуг и т. д.;
2) Элла как руководитель — точно заинтересованное лицо, и о долгах компании не знать не могла;
3) по зарплатным вопросам в судебном акте было все освещено практически по пунктам.
1. Командировки
Судья внимательно рассмотрел данные из личного кабинета Аэрофлота Эллы и подсчитал поездки с сентября 2016 года по июнь 2018 года. Вышло много: кроме Гамбурга, Вена, Цюрих, Франкфурт-на-Майне, Штутгарт, Минск, Баку, Иркутск, Хабаровск, Владивосток, Валенсия, Якутск, Улан-Батор, Сеул, Бангкок, Мадрид, Уфа, Мале, Сочи, Мюнхен и даже Майами. Но по табелям-то Элла находилась на рабочем месте.
Ну да, и правда трудовыми договорами с Эллой предусмотрена возможность командировок и возмещение связанных с ними расходов. Только в этом случае должны быть письменные решения работодателя о командировках (есть постановление правительства, которым такие документы предусмотрены). Но вы их не предоставили, равно как и документов, подтверждающих командировочные расходы.
И возмещать расходы на служебные поездки работодатель обязан только при их документальном подтверждении и предварительном согласовании. Это во всех трудовых договорах с Эллой написано.
А у нашей клиентки не было ни согласований, ни чеков; цели поездок не раскрыты, о том, что она там делала — переговоры вела, договоры заключала — данных нет. Поэтому не факт, что на рабочем месте Элла не присутствовала из-за служебных командировок.
2. Сверхурочная работа
И насчет сверхурочных работ: такие должны быть оформлены письменным распоряжением генерального директора. Это, заметьте, указано в Правилах внутреннего трудового распорядка ООО «Пфистерер Рус». Где приказ, где согласие Эллы на такую работу?
Таких документов нет. Значит, аргумент о том, что большая зарплата — оплата за сверхурочку, не котируется.
3. Премии
Судья покопался в документах: трудовых договорах, тех же Правилах внутреннего трудового распорядка, Правилах оплаты труда и премирования, и заявил, что так-то премии не возбраняются. Однако премировать работника имеет право гендиректор. Получается, что Элла выдавала премии самой себе.
Это с учетом того, что компания была неплатежеспособной, как-то неправильно: руководитель должен действовать в интересах общества добросовестно и разумно. Премии же были экономически необоснованны: 20+ договоров на 3 млн евро на суд никакого впечатления не произвели. А вот то, что при этом у руководителя ООО появилась (и не прошла) неплатежеспособность, — это факт. Не в пользу Эллы.
4. Совместительство
Каким юрисконсультом Элла работала сверхурочно, если «головная организация» — «Пфистерер Холдинг АГ» — представила в суд договор «Пфистерер Рус» с адвокатом? Есть и акты по выполненным работам.
И суд заключил, что в качестве временного гендира Элла действовала недобросовестно и злоупотребила правом, выплачивая зарплату и премии самой себе, даже за то, когда ее на рабочем месте не было. А в это время предприятие находилось в предбанкротном состоянии.
Луч света
Однако что-то хорошее все-таки произошло. Часть зарплаты Эллы отстоять удалось: суд поверил, что наша клиентка была в Москве на служебных переговорах тогда-то и тогда-то. Убедить в этом судью нам помогли копии переписки «Пфистерер Рус» с контрагентами и протоколов встреч на переговорах. И-и-и… 7 дней из всех пропущенных (и 93 712,48 рубля зарплаты за эти дни) были отбиты!
Всего 7 дней, да. Но все равно это была наша маленькая победа в, казалось бы, полностью (!) провальном деле.
Скачать итоговый судебный акт по делу:
Как уберечь свою зарплату от посягательств кредиторов?
Что делать, если вы топ-менеджер компании и не хотите, чтобы в случае ее банкротства к вам пришли и отжали зарплату? А если вы еще и часто ездите в командировки? Какие документы нужно сохранять, истребовать, копировать, заверять?
Вы же знаете, что мы уже не одну собаку съели в спорах по делам о банкротстве и субсидиарной ответственности, поэтому ответ на вопрос о документах — сохраняйте все. Вот совсем все. Фиксируйте документально каждый свой шаг, который можно зафиксировать, сохраняйте деловую переписку, приглашения на конференции, протоколы встреч, акты — любую бумажку, которая может подтвердить, что вы занимались делом. Даже билет на трамвай в городах, куда вы ездили в командировку, чтобы подтвердить командировочные расходы.
Заставляйте работодателя оформлять все ваши совместительства, переработки и поездки по служебным делам правильно, согласно Трудовому кодексу, трудовому договору и внутренним документам. Или есть реальный шанс, что суд обяжет вас вернуть зарплату. Вашу, родную.
И не думайте, что дисциплинарное взыскание — это фигня. Отсутствие таких взысканий суды, может, и проигнорируют, но вот если у вас есть хотя бы одно документально оформленное замечание, то еще неизвестно, чем это может обернуться для вашей зарплаты.
Дайте нам знать, если вам нужен план действий. Наши юристы прекрасно ориентируются не только в субсидиарке, но и в трудовом праве (и не только). Поэтому-то мы вытаскиваем максимум даже из провальных споров, таких как этот.
Информация в статье актуальна на дату публикации.
Чтобы быть в курсе последних трендов по субсидиарке, банкротству и защите личных активов — приезжайте к нам в гости в Москву и Санкт-Петербург. Как отбиться от субсидиарки на 30 млрд?
Дело:
А40-196703/16
Начало проекта: август 2019 года
Длительность: 3,5 года
Цена вопроса: 29 481 598 000,00 рублей
Сложность: высокая
Темп: затяжной
Трудозатраты: 330 н/часов
Результат: освободили от субсидиарки
Сумма: семизначная, в рублях
В октябре 2016 года пал «Финпромбанк», когда-то входивший в ТОП-100 российских банков. Через год Следственный комитет возбудит уголовное дело о мошенничестве в особо крупном размере по факту хищения почти шести миллиардов рублей.
Но это в будущем, а осенью 2016-го в отношении «Финпромбанка» открывается конкурсное производство, арбитражным управляющим традиционно в банковской сфере назначается представитель ГК «Агентство по страхованию вкладов», знаменитой своими эпическими расходами на банковское банкротство.
В 2019 году АСВ подает заявление о привлечении к субсидиарке 19 топ-менеджеров и бенефициаров «Финпромбанка» на сумму почти в 30 млрд рублей. Среди этих 19 кандидатов на «расстрел» — наши будущие клиенты Владислав, акционер и член Совета директоров банка, и Олег, операционный директор и член Кредитного комитета.
Если бы не мы, кто знает, чем бы все закончилось.
В «Игумнов Групп» экс-топы пришли порознь. Каждый долго выбирал себе юристов, но в итоге оба остановились на нас, потому что опыт именно в банковской субсидиарке у нас уже был.
Первым мы подписали договор с Владиславом. И когда к нам за услугами пришел Олег, нам сначала пришлось получить согласие на работу от Владислава. Мы часто защищаем нескольких ответчиков по одному судебному делу, поэтому получение одобрения от существующего клиента по заключению договоров с последующими заказчиками уже стало для нас стандартной процедурой, позволяющей избегать конфликта интересов.
Один из доверителей почти сразу сказал, что если выбор исполнителей он сделал, значит, признал профессионалами и в дальнейшем в их работу вмешиваться не будет. Такой формат взаимодействия очень ценен, поскольку в общем случае 2 из 10 человек, доживших до субсидиарки, уже имеют медицинский диагноз «невроз» или «субдепрессия», и еще 7 человек его запросто получат, стоит им лишь на минутку заглянуть к психиатру. И для нас это фантастическая ситуация, когда на старте человек обещает не делать нас «крайними» в своих переживаниях, опасениях и фобиях и гарантирует не выносить мозг по «запятым в документах». При таких удачных раскладах мы можем не изображать из себя заботливых психологов и сосредотачиваемся на своей профильной, бумажно-организационной работе.
Итак, вперед, знакомиться с материалами дела, количество томов которого исчислялось сотнями.
Картина нарисовалась примерно такая.
Плюсы
Клиенты, расположенные к сотрудничеству
Банкиры рассказывали все «как есть». Один из них доверился нам полностью.
Реальные шансы на выигрыш
Один клиент — операционный директор, а значит, он не входил в органы управления банка, то есть не обладал статусом КДЛ. Со вторым было сложнее, он — акционер и член Совета директоров. Однако и касательно Совета директоров у нас имелась нужная практика.
Относительно небольшая сумма
Вменялось «всего» 3 кредита на двоих: два на 310 млн рублей и один — на 250. На фоне общей задолженности только по «безвозвратным кредитам» в 6+ млрд — немного.
«Технические» заемщики
Любимая для АСВ тема: наших клиентов агентство заподозрило в выдаче кредитов «техническим» заемщикам — компаниям, предназначенным исключительно для вывода денег. Но мы-то знаем, как с этим работать, — опыт работы с банковским банкротством у нас есть.
Минусы
Противник-профессионал
АСВ — узкоспециализрованные банковские банкротчики с колоссальными бюджетами, которые точно будут биться до последнего патрона.
Космическая сумма
Почти 30 млрд рублей. Проигрывать было нельзя: одно дело — сказать, что не удалось отбить клиента от долга в два миллиона рублей, и совершенно другое — продуть суд, где речь идет о 30 млрд. Репутация, однако.
Большое количество привлекаемых
К субсидиарке пытались привлечь почти 20 человек. Согласованные действия ответчиков в таком случае под большим вопросом — у каждого свой интерес, и неизвестно, кто на кого начнет сваливать вину.
Двусмысленность положения
Нужно защитить сразу двух банкиров. Проблема в том, что работали они в разных подразделениях, но деятельность этих подразделений пересекалась. И был риск, что возникнет конфликт интересов, который мы не рассмотрели на старте.
Банк
Это не простое банкротство, а банковское. Отраслевое законодательство, тонны документов, своя атмосфера.
Обвинения: каждому — свое
В июле 2019-го АСВ добралось до привлечения к субсидиарке КДЛ, выбрало пару десятков человек, подсчитало сумму — 29 481 598 000 рублей. В отличие от многих других дел по банковской субсидиарке, здесь АСВ не стало валить все в одну кучу, а выдало каждому из фигурантов личное обвинение: от выдачи кредитов заведомо неплатежеспособным заемщикам до продажи ценных бумаг без оплаты и других способов вывода активов.
АСВ утверждало, что признаки неплатежеспособности у банка появились еще в 2014 году и только усиливались, вплоть до момента отзыва лицензии. Тем не менее КДЛ в этот период якобы активно раздавали кредиты тем, кто, по мнению агентства, заведомо не мог их отдать: физлицам легко и просто выдавались суммы до миллиарда, юрикам — до нескольких миллиардов.
КДЛ — оба?
Нашим клиентам вменяли доведение банка до банкротства. Это подразумевает статус КДЛ. Причинение банку вреда, по мнению АСВ, состояло в подписании и одобрении Владиславом и Олегом трех сделок по выдаче кредитов.
Так, Владислав как член Совета директоров банка якобы одобрил два кредита с заемщиками, которых АСВ записало в «технические» (то есть тех, чье назначение — исключительно вывод денег). Один кредит, на 150 млн, ушел в адрес ООО «Мовелонг», второй, на 160 млн, утек в ООО «Викимарт».
Олег являлся участником Кредитного комитета и одновременно операционным директором. Ему от АСВ досталось подписание договора еще с одной якобы «технической» компанией — ООО «Эко-Инжиниринг» — на 250 млн рублей.
АСВ решило, что задолженность «Мовелонга» была «заведомо невозвратной» (совсем плохой), «Викимарта» — «заведомо безнадежной» (хуже некуда). И «Эко-Инжиниринг» агентство также приписало к плохим заемщикам.
Соответственно, Владислав и Олег как контролирующие должника лица должны были в случае выигрыша АСВ выплатить 30 млрд — солидарно с оставшимися 17 бывшими работниками.
Общая сумма ущерба, которую приписывали нашим клиентам, составила 510 млн рублей. Но это не значит, что Олег и Владислав, признай суд их виновными, должны были выплатить «всего лишь» их. Нет, 30 млрд субсидиарки повисли бы сразу на всех привлекаемых: у кого сколько можно будет взять для пополнения «кассы», у того и возьмут. И неважно, кто за кого заплатит, кто недо-, а кто переплатит и сколько; задача — забрать у каждого по максимуму, чтобы попытаться закрыть весь долг. Это и называется «солидарная ответственность».
Что мы могли противопоставить АСВ? Многое, даже несмотря на то, что агентство попыталось предоставить «персональные» обоснования вины каждому.
- Прежде всего нужно доказать, что наши клиенты — не КДЛ. Это едва ли не главное, потому что не КДЛ не привлекаются к субсидиарке: основание для иска сразу отпадает.
- Но на этом останавливаться нельзя. Принцип: отбивать абсолютно все обвинения, какими бы идиотскими они не казались, и просчитывать все возможные варианты развития событий. Ведь здесь, обломившись с субсидиаркой, АСВ может попросить суд взыскать с наших клиентов убытки. Значит, придется подстраховываться и отбивать еще не предъявленное, но потенциально возможное обвинение. То есть доказывать, что действия Владислава и Олега были заведомо добросовестными, разумными и полностью вписывались в рамки внутренних стандартов банка в плане практики выдачи подобных кредитов.
- А для этого надо попытаться снять со взявших кредиты компаний статусы фирм-«техничек». Мы уже рассказывали, что АСВ, подсовывая суду нужные документы и не афишируя «ненужные», легко записывает в «технические» заемщики все, что попадает в его поле зрения. «Виновными» здесь могут оказаться и добросовестные плательщики. Поэтому за АСВ придется все проверять.
- Борьба однозначно предстояла долгая, поэтому сразу нужно приготовиться к тому, что АСВ будет обжаловать все, уточнять иск и менять исковые требования в процессе. А тут еще и пандемия накатила с ее ограничениями передвижения, самоизоляцией и постоянным отложением судебных заседаний.
- И, естественно, самое сложное — нужно соблюсти баланс между интересами доверителей.
КДЛ? А это мы еще посмотрим
Приступим. И да помогут нам в доказывании первого пункта — «не КДЛ» — кадровые, организационные и уставные документы. Ведь именно в них можно найти доказательства невиновности наших клиентов.
Владислав
АСВ внесло Владислава в список контролирующих должника лиц из-за того, что тот был миноритарным акционером и членом Совета директоров банка. Внести-то внесло, но так ли это?
Да, данные лица банка могут быть КДЛ. Но статус контролирующих лиц не присваивается им автоматически. КДЛ-ми они оказываются в случае, если:
1) у них было право давать обязательные указания, или как-то по-другому определять действия компании, или входить в состав правления банка — коллегиального исполнительного органа должника;
2) они оказались виноваты в том, что банк обанкротился.
Смотрим, сколько акций у Владислава, и понимаем, что его доля сильно меньше 50%, а значит он не является КДЛ-ом по умолчанию.
Берем устав «Финпромбанка» и обнаруживаем, что Совет директоров им напрямую не руководит, то есть обязательных указаний в повседневной деятельности давать не вправе. Совет разрабатывает стратегию, утверждает принципы управления рисками и так далее и тому подобное. Также он одобряет (или не одобряет) сделки, но! на основании заключений нескольких профильных подразделений, так называемых профессиональных суждений.
Руководят банком исполнительные органы. Это правление и его председатель. Владислав, понятно, и председателем не являлся, и в правление не входил.
Для верности посмотрим, что есть в судебной практике, и видим готовый, на блюдечке, вывод: прямым текстом и черным по белому написано о том, что члены банковских советов директоров по общему правилу не являются КДЛ! И такая позиция сразу в нескольких судебных актах.
Скачать судебные акты, где говорится о том, что совет директоров банка — не исполнительный орган.
Проверяем сами себя: а вдруг Владислав как-то по-другому мог указывать Совету, что делать, и таким образом контролировать банк? Но как, если Совет банком не руководил, директоров было пятеро и решения на нем принимались большинством голосов?
Заодно прикинем, довели ли две сделки, которые вменяют Владиславу, банк до банкротства? Сумма ущерба по этим сделкам — 310 млн. Сумма всего ущерба, по мнению АСВ, — почти 30 млрд. Что-то с доведением до банкротства не бьется.
Олег
Олегу статус КДЛ от АСВ достался из-за должности операционного директора, членства в Кредитном комитете банка, а также доверенности, с которой он от имени банка подписал договор о кредитовании ООО «Эко-Инжиниринг».
Из организационных и кадровых документов стало ясно, что в органы управления банка Олег точно не входил и обязательные указания всему банку давать не имел права — только подведомственному ему Операционному департаменту. Это подтверждалось банковским уставом и следовало из бумаги «Организационная структура Банка», утвержденной приказом председателя правления.
Мы сделали вывод, что кредитный договор Олег подписал, выполняя должностные обязанности операционного директора. Доверенность на действия от имени банка, которую постоянно вспоминал представитель АСВ, была выдана Олегу не для того, чтобы он сам решал, кому дать кредит, а кому нет, а выступил в сделке лишь как подписант — в соответствии с трудовым договором и должностной инструкцией (вот их мы и изучили в первую очередь).
Согласно договору Олегу надлежало добросовестно и своевременно выполнять и должностные обязанности, и «распоряжения руководителя работодателя и должностных лиц, в чьем подчинении он находится». То есть кредитный договор с «Эко-Инжинирингом» наш клиент был обязан подписать, иначе его просто попросили бы из банка на выход как бесполезного сотрудника: ведь кредит одобрили как все профильные банковские подразделения, так и Совет директоров.
Плюс Кредитный комитет, участником которого Олег являлся, юридически значимых решений не принимает, а опять же выносит только свои профессиональные суждения. Но готовит он их не совсем сам, а на основании заключений семи подразделений: департамента кредитных операций, управлений кредитования и гарантий, экономической безопасности, кредитных рисков и т.д.
При этом выгодоприобретателем по договору с «Эко-Инжинирингом» Олег не был. А значит, и цели причинить банку вред у него не имелось. Опять же имеет значение и сумма договора — 250 млн — менее 1% от 30 млрд.
Так кто виноват и что делать?
И вот здесь наступил неловкий момент. Получилось, что в случае с Владиславом — акционером и членом Совета директоров — мы перекидывали ответственность за подписание кредитных договоров с компаниями, которые деньги не возвращали, на Кредитный комитет в том числе. В ситуации с Олегом, участником этого комитета, — на Совет директоров.
По сути, с Владислава на Олега и наоборот. Обычно в такие моменты между ответчиками и начинается жесткая грызня за перекладывание ответственности, за которой внимательно наблюдает АСВ и в результате получает «все пароли и явки», а ответчики — солидарную субсидиарку. Но в данном случае Олегу и Владиславу повезло, что они были нашими клиентами одновременно.
Позитивом здесь выступало и то, что конкретно Владислав в голосовании за выдачу «Эко-Инжинирингу» кредита вообще не участвовал: соответствующий протокол, подтверждающий его неучастие, мы разыскали в материалах дела.
Похоже, все упиралось в те самые профессиональные суждения, собранные с подразделений, которые хором дали позитивные заключения по заемщикам. Ну и, вероятно, в непосредственных руководителей банка, без которых выдача кредитов на сотни миллионов вряд ли бы состоялась.
Руководителей подразделений к субсидиарной ответственности АСВ тем не менее даже не пыталось привлечь, а вот верхушка банковского руководства оказалась в числе 19 «счастливчиков». Так что посмотрим.
В любом случае, чтобы избежать переквалификации требований с субсидиарки на убытки, нам хоть тушкой, хоть чучелом, но предстояло доказать, что все три компании к «техническим» заемщикам отнести нельзя.
Кстати, о «технических» заемщиках…
Ну и кто здесь «техничка»?
Мы знали, что АСВ очень свободно оперирует финансовыми данными компаний, охотно демонстрируя их убыточность (но только на нужную себе дату) и скрывая прибыльность (на ненужную дату). Поэтому мы самостоятельно оценили финансовое положение «техзаемщиков» на верный момент — период перед выдачей кредита.
Удивительно, но за месяц до выдачи кредита тот же «Мовелонг» чувствовал себя вполне сносно (чистые активы не только есть, но и существенно выросли; собственных оборотных средств имеется в излишке) и получал прибыль от продаж.
Что до другой фирмы, «Викимарт», то на момент сделки она входила в 30 крупнейших компаний Рунета с выручкой в 110 млн долларов. В партнерах числилось несколько тысяч интернет-магазинов, а международная аудиторская компания оценила стоимость компании почти в 3 млрд рублей. Был и залог по кредиту, хотя и незарегистрированный — убедитесь сами, все подтверждающие это документы имеются в материалах дела.
В материалах кредитного досье на «Эко-Инжиниринг» значилось, что предприятие более 10 лет на рынке (точно не однодневка), его финансовому положению дали оценку «среднее», а качество обслуживания заемщиком долга оценили как хорошее. У компании даже было несколько неплохих рейтингов кредитоспособности и прогноз «стабильный».
Вопрос, почему всех троих записали в отряд заведомо неплатежеспособных, остался на совести АСВ. А у нас уже было чем ответить.
Внимание, есть нюанс!
Попутно выяснился не только забавный, но и крайне полезный для нас факт. Указывая на «причинившие ущерб кредиторам» сделки с «Мовелонгом» и «Викимартом» (они вменялись Владиславу), АСВ запуталось с редакциями закона о банкротстве. Оно сослалось не на ту версию, которая действовала в момент одобрения и выдачи кредитов, а на более позднюю.
Однако если закон изменился, то суд должен исходить из тех материальных норм, которые действовали на момент вменяемых субсидарщикам событий.
В текущей редакции закона о банкротстве обязательного судебного признания сделок недействительными для перекидывания ущерба от них на субсидарщиков не требуется, о чем прямо сказано в тексте.
А вот если следовать той редакции, что была в момент заключения спорных сделок (январь 2016 года), то на практике такие договоры необходимо предварительно оспорить и признать в суде недействительными — все для того, чтобы доказать, что именно они причинили вред кредиторам. Ведь «правильный» договор, который не оспаривают, он ей только во благо.
А что вместо этого сделало АСВ?
Делай все наоборот!
Вот и не угадаете! Агентство действительно просудило эти два кредитных договора, но не в плане признания их недействительными, а ровно наоборот — оно просудило задолженность по ним. Теперь сделки точно были действительными, а значит, и «правильными». И это не кто-то там, а сам суд установил. (Привет, преюдиция! Спасибо за помощь, АСВ!)
После чего агентство село на оба договора и поехало предъявлять: на основании одного судебного решения АСВ побежало банкротить компанию «Мовелонг». С «Викимартом» такое, правда, провернуть не успело — опередили, но зато сумело резво заскочить в ее реестр требований кредиторов.
Вот вам и сделки, «причинившие ущерб». А раз нет признанных недействительными сделок (ущерба), то и у Владислава нет презумпции вины КДЛ. Еще один аргумент в пользу нашего клиента.
Кстати, у вас молоко убежало (с)
То есть вы исковую давность пропустили.
Мы традиционно сделали заявление о пропуске срока исковой давности. Если обратиться к редакции закона о банкротстве на момент совершения вменяемых Владиславу и Олегу сделок, то по нему срок давности составляет один год. Конкурсное производство по «Финпромбанку» было открыто в октябре 2016 года, значит, срок истек в октябре 2017-го.
Не то чтобы это точно сработало, но пытаться надо всегда. Тем более что в тот момент, когда все происходило, практики было мало, и в деле, когда мы защищали от субсидиарной ответственности акционера Судостроительного банка, суд первой инстанции с нами относительно одного года согласился.
Подробнее о точках начала течения срока исковой давности в делах о субсидиарной ответственности
читайте в этой статье.
Подытог
Итак, вывод был сделан: действия по одобрению/подписанию вменяемых нашим клиентам сделок не могли привести банк к банкротству, потому что не выходили за пределы обычного делового риска. Люди просто выполняли свои повседневные должностные обязанности, при этом основываясь на данных, которые им предоставили несколько банковских подразделений.
Контраргументы по субсидиарке были готовы.
Заказать письменное заключение
Решим вашу задачу за 3-4 рабочих дня и 80 000 руб.
39 999 руб. для новых клиентов
- Проанализируем ваши документы
- Подготовим инструкцию по дальнейшим шагам
- Ответим на вопросы
- Все обоснуем хорошим количеством судебной практики
Первая инстанция
Почти все из 19 субсидиарщиков заявили о пропуске годичного срока исковой давности. Если бы суд признал пропуск срока, была бы причина немедленно все прекратить, ведь это самостоятельное основание для отказа в иске.
Однако на этот раз не повезло: судья отмел этот аргумент и определил начало течения трехлетнего срока с даты введения конкурсного производства. Это сентябрь 2016 года. Заявление о привлечении к субсидиарке было подано в августе 2019-го. Три года не прошло (а жаль, чуть-чуть оставалось!), будем рассматриваться, поехали.
Аргументы суда: в законе о банкротстве кредитных организаций специального срока исковой давности для субсидиарки не было. Значит, он рассчитывается по общим правилам ГК — 3 года.
С декабря 2014-го эти три года оказались закрепленными в статье закона о банкротстве, посвященной ответственности лиц, контролирующих кредитную организацию.
Одновременно, правда, действовал и годичный субъективный срок, но, поскольку это банк, здесь подлежал применению специальный — трехлетний. В 2017-м положения о трехлетнем сроке перенесли из одной статьи в другую, но срок остался прежним — три года. Получается, он никогда и не менялся.
В дополнение к ранее направленным в суд отзывам озвучиваем свою позицию по «не КДЛ», по «техническим» заемщикам, про якобы нанесшие ущерб, но просуженные сделки с «Мовелонгом» и «Викимартом».
Но самый красивый гвоздь в крышку гроба для обвинения АСВ оставляем на потом.
«Их там нет»!
Помните, что вменяли Владиславу? Одобрение им в составе Совета директоров «Финпромбанка» двух сделок по выдаче кредитов.
В материалах дела имелся даже протокол того заседания Совета. В нем Владислав значился как присутствующий на собрании.
А на самом деле нашего клиента вообще на этом «историческом» заседании… не было. Он там физически не мог находиться.
То, чего не было, называется отрицательным фактом. Доказать отрицательный факт вроде бы невозможно в принципе, ведь нельзя доказать то, чего не существует.
И все-таки мы в «Игумнов Групп» стараемся отрицательные факты доказывать. И делаем это — внимание! — через противоположные положительные.
Скачать цитаты из судебных актов, посвященные отрицательным фактам и их доказыванию.
Итак, в то время, когда в «Финпромбанке» шло заседание Совета директоров, Владислав находился… в Новом Московском банке, куда за несколько месяцев до этого собрания устроился советником председателя правления. Разумеется, этот положительный факт мы подтвердили документально.
АСВ и волшебные документы
Если представить аргументы сторон по поводу «а был ли он на заседании Совета директоров или не был» в формате диалога, получилось бы примерно такое:
АСВ:
— А в протоколе написано, что ваш клиент там был и все одобрил!
Защита:
— И где тогда его подпись? На вашем протоколе только автографы секретаря и председательствующего. Все.
АСВ:
— ?!!
Защита:
— Владислав вообще не мог там быть, потому что в это время находился на работе! В другом банке! Вот приказ, вот трудовая книжка, вот табель учета рабочего времени! Вот справка о том, что рабочий день в банке с 9:00 до 18:00 часов, а ваше заседание состоялось в 17:00!
АСВ (судорожно подыскивая аргументы):
— А он и по телефону мог голосовать! Или письменно! Это уставом прямо не запрещено! Значит, мог!
И почему он тогда в суд не пошел обжаловать принятое без него решение, если не участвовал? Если бы и правда был против, то пошел бы! Все ваши доводы о том, что не участвовал, не был, не состоял, голословные.
Защита:
— А может, не будем предполагать, если в суде доказывать нужно?
Ну, вы же в курсе, что козыри не нужно выкладывать сразу и все.
Мы и не выкладывали. Аргумент «его там не было» являлся лишь частью припасенных нами средств защиты. Самым эффектным доводом стала выписка со счета «Финпромбанка». В ней значилось, что к 17:00 того дня, на который было назначено собрание, 150 миллионов кредита уже улетели на расчетный счет ООО «Мовелонг»!
Ясно как день, что все решили и без заседания Совета директоров, а потом для порядка просто нарисовали бумажку.
Итоги первого суда по субсидиарке
Победа! В той части определения, которая касалась привлечения к ответственности как Владислава, так и Олега, из нашего отзыва было переписано практически все, кроме обоснования пропуска срока исковой давности.
«Основания для привлечения к субсидиарной ответственности не доказаны», — заключил судья, согласившись, что умысла у наших клиентов на причинение вреда банку не было — они просто честно выполняли свою работу, опираясь на профессиональные суждения сразу нескольких подразделений.
Итог: наших клиентов освобождают от ответственности, вместе с ними свободе радуются еще больше десяти человек. К субсидиарке привлекают только четверку самых-самых топов.
Одна засада: двое из них уже признаны банкротами, и никакого имущества у них не найдено. Но это уже проблемы АСВ.
Скачать судебный акт первой инстанции:
Уже, казалось бы, можно выдохнуть. Но радоваться рано.
Апелляция
Ну как это АСВ не будет обжаловать такое определение? Еще как будет, это ж три четверти фигурантов вырвалось из пожизненного финансового рабства. И на кого теперь вешать долги?
АСВ жаловалось: суд первой инстанции сам себе противоречил, оценивая вину субсидиарщиков. Одни и те же сделки, оказывается, в случае с одними привлекаемыми ущерба банку не причинили, а с другими — причинили. Двойной стандарт, получается?
Агентство прошлось и поводу доверенности Олега на совершение сделки, собрав все в кучу и заявив, что с помощью доверенности тот получил возможность контролировать банк. Сюда же почему-то влетела и фраза о том, что закон не разделяет ответственность лица, выдавшего доверенность, и лица, действовавшего на основании доверенности.
Опасность никуда не делась. Но… мы были готовы и четко отработали, указав апелляции на явные нестыковки.
АСВ не доказало, что наши клиенты — КДЛ и что вменяемые им сделки по кредитованию трех компаний стали причиной банкротства; в случае с Олегом представители агентства ссылались в оправдание своих обвинений на некую должностную инструкцию, но ее копии не приложили и даже то, где этот документ искать, не сообщили.
По сделкам мы повторили, что Владислава не было на судьбоносном заседании Совета директоров, прошлись по «доводу» конкурсного относительно «А почему он не оспорил результаты собрания?» и особо выделили то, что вменяемые убыточные сделки АСВ даже не пыталось признать недействительными.
Судом также было верно установлено, что Олег, подписывая договор с «ЭКО-Инжинирингом», исполнял должностные обязанности, а личной выгоды от подписания не получал. Не получили ее ни он, ни Владислав — иного АСВ не доказало.
В итоге:
«Где противоречие? — задалась вопросом апелляция. — В мотивировочной части первая инстанция подробно все расписала по каждому из ответчиков и по каждой сделке, включила аргументы и обвинения, и защиты. А потом разобрала каждый — каждый! — кейс детально, учитывая и доказательства, и наличие вины каждого фигуранта в доведении до банкротства. 94 страницы определения вам мало, трехтомник нужен?»
Да, в этом случае одних только предположений арбитражного управляющего, указанных в заявлении, явно было маловато. Банкротство не означает, что к нему привели все сделки, указанные в заявлении, и не значит, что все привлекаемые к субсидиарке автоматом в этом виновны.
Нет в определении никаких противоречивых выводов, это разные выводы относительно разных обстоятельств, заключил суд. И отрезал: оснований для отмены обжалуемого судебного акта не имеется: причинно-следственной связи между действиями/бездействием освобожденных первым судом от субсидарки лиц и банкротством банка нет.
Скачать судебный акт апелляционной инстанции:
На собственном опыте мы знаем, что «Девятка» отменяет первую инстанцию крайне редко. Вот кого и стоит опасаться, так это кассации. У нас у самих масса дел, которые мы переворачивали только благодаря вдумчивому подходу окружных судов (примеры можно посмотреть здесь, здесь или здесь). Теперь же перед нами стояла обратная задача — добиться, чтобы наш судебный акт остался без изменений. По крайней мере, в части Владислава и Олега.
Кассация. «Взыщем убытки, раз субсидиарку не получилось?»
Если это АСВ, то мы точно пройдем все круги, ничего удивительного. От агентства поступает кассационная жалоба. Возражения все те же, что в апелляционной: противоречия и не те нормы. Вопль: «Да-привлеките-же-их-наконец!». Но на этот раз было одно новшество.
Если про Олега в кассационной жалобе было все то же самое, что в апелляционной, то фокус относительно Владислава сместился (мы при подготовке к судам как в воду смотрели). Упрощенно: КУ заявил, что если уж не удалось привлечь Владислава к субсидиарке по закону о банкротстве, то с него надо взыскать убытки по ГК РФ: суды не применили нужный закон!
Ведь если вред, нанесенный контролирующими лицами, привел не к объективному банкротству, а просто к ухудшению финансового положения должника, то эти лица все равно обязаны компенсировать убытки. И суд здесь должен был самостоятельно переквалифицировать субсидиарку на убытки, а не освобождать КДЛ от ответственности совсем! Тем более что других членов Совета директоров к субсидиарке привлекли, а Владислава нет. Об этом в кассационной жалобе было тоже написано, обидно же. О том же, что эти «другие директора» наодобряли еще кучу сделок, умалчивалось.
В общем, АСВ указало суду, что надо делать.
Правда, агентство подзабыло о том, что суд самостоятельно определяет, какие нормы применять при рассмотрении требований. Это раз.
Переквалификация на убытки возможна только в том случае, если основания для привлечения к субсидиарке не доказаны, но доказано какое-то другое «нехорошее» поведение КДЛ. Это два. А «нехорошее поведение» доказано не было.
Три — Владислав, как мы помним, и КДЛ-ом не являлся, что и было нами продемонстрировано. И суд с этим согласился.
Но переживать из-за убытков пришлось все равно по полной.
Да, мы круты, но постоянно выигрывать — это невозможно. Однако любой проигрыш для нас — это железный стимул узнать о субсидиарке еще больше и стать еще лучше. Как в
этом кейсе на 1,5 млрд.
Тем не менее подготовленные нами еще на стадии первой инстанции доводы оказались такими, что кассационный суд Владиславу уделил внимания по минимуму, на уровне просто упоминания о нем в судебном акте. Точно так же, как и об Олеге. Разумеется, никакие убытки взыскивать не стали, хотя мы, если честно, не на шутку напряглись.
Получить все судебные акты по этому делу:
Вывод 1: мы мегаэффективны
Мы успешно завершили трехлетнее дело по защите от субсидиарки руководителей «Финпромбанка» на рекордные для нас 29,4 млрд рублей (и обновили свой прошлый рекорд в 12,5 млрд).
Но настоящим достижением, которым мы искренне гордимся, стали другие цифры:
- из 4 акционеров банка суд освободил от субсидиарки только 1(!) человека — нашего клиента;
- из 5 членов Совета директоров от ответственности удалось уклониться тоже только одному! И снова это был наш клиент.
В целом, статистика получается интересная: мы в Игумнов Групп выигрываем 80% дел по обычной субсидиарке и 75% по банковской, что, честно скажу, овердофига, учитывая то, что к 2022 году у нас в работе было 12 банков. Особенно, если принять во внимание эффективность АСВ в этом плане, которая (по их же данным) составляет 50%.
Может показаться, что выиграли мы все это одной левой, как будто обвинения от АСВ были притянуты за уши, а контраргументы у нас появлялись сами из ниоткуда. Ничего подобного. Мы три года пахали как проклятые, по уши закапываясь в бесчисленных томах судебных и банковских документов, ломали головы, предполагая, какое очередное обвинение подкинет АСВ и какой документ вытащит из своих загашников, и выстраивая стратегии защиты абсолютно на все варианты развития событий.
Здесь мы еще не упомянули о том, что на наших клиентов наложили и обеспечительные меры — в оспаривании их введения мы добрались до Верховного Суда.
Вывод 2: то, что нам помогает такими быть
Теперь уже можно немного расслабиться и сказать, что в этом деле происходило ровно то, о чем мы писали в статье «Субсидиарная ответственность банкиров: стратегия защиты». Точно как по нотам, включая такие мелочи, как игнорирование со стороны АСВ наших запросов и ссылки агентства на документы из неофициальных источников наподобие СПАРКа.
Победить нам здорово помогла въедливость в изучении документов: чтобы доказать, что Владислав и Олег не КДЛ, мы перелопатили и уставные, и кадровые бумаги, включая должностные инструкции, которые обычно не читает никто, кроме их создателей (и начальника, который разозлится на подчиненного). А мы знакомились с ними от корки до корки и в итоге нашли то, что искали: основания от освобождения от миллиардной субсидиарки.
Плюс мы одержали двойную победу: вытянули сразу двоих. И сделали это красиво!
Читайте должностные инструкции и трудовые договоры, если вы банковский топ-менеджер. Управленцы и акционеры, четко знайте свои полномочия и их пределы. Может, когда-то эти знания помогут вам не провалиться в долговую яму на миллиарды.
Странно, но от субсидиарной ответственности может спасти любая мелочь, даже простое отсутствие на собрании, где принимались важные решения. Хотя здесь придется доказывать отрицательный факт, но вы же помните, как это сделать?
Но гораздо легче не выбираться из ямы, а не попадать в нее вообще. Заходите в «Игумнов групп», придумаем вам личную стратегию отхода и защиты на случай визита в ваш бывший банк АСВ. По этому кейсу вы видите, что мы такое можем.
Информация в статье актуальна на дату публикации.
Чтобы быть в курсе последних трендов по субсидиарке, банкротству и защите личных активов — приезжайте в гости. Как мы не дали отобрать квартиры у детей должника
Дело: А43-39655/2019
Начало проекта: апрель 2021 года
Длительность: пять месяцев
Цена вопроса: пара квартир в городе-миллионнике
Сложность: на грани фола
Трудозатраты: два рабочих дня
Результат: выиграли суд
Сумма: шестизначная, в рублях
Когда-то давным-давно Роман оформил договоры дарения своих долей в двух квартирах на несовершеннолетних детей. Но через несколько лет мужчину начали банкротить. Финансовый управляющий Романа поизучал документы, и его осенило: он решил, что имущество детей должника, а точнее — подаренная недвижимость — будет неплохим пополнением конкурсной массы. И подал заявления на оспаривание этих двух сделок по банкротным основаниям как подозрительных.
Сделка дарения — это самая легко отменяемая сделка, которую может совершить должник. Несмотря на это, нам удалось выиграть суд. Читайте до конца: самые неожиданные ходы будут ближе к финалу.
Понятие подозрительных сделок описано в законе о банкротстве и, на мой взгляд, является достаточно размытым, потому что включает в себя одновременно два типа сделок:
- совершенные в течение 1 года до принятия заявления о банкротстве;
- совершенные в течение 3 лет до принятия этого же заявления.
Нам в «Игумнов Групп» нравится описывать эти сделки более точными формулировками.
Так, сделка, совершенная за 1 год до банкротства, может быть оспорена, если совершена на нерыночных условиях. Это мы называем «сделки с неравноценным встречным исполнением».
А сделки, совершенные в течение 3 лет до банкротства, могут быть отменены, только если они оформлялись в момент, когда у должника уже наблюдались признаки неплатежеспособности. И такие сделки мы называем «сделки с целью причинения ущерба кредиторам».
О нюансах и особенностях оспаривания тех и других мы писали в статье «
Все об оспаривании сделок должника в процедуре банкротства».
Точные формулировки помогают сразу понять, о чем идет речь, но в нашем случае арбитражный управляющий сделал глубокий замах и не стал заморачиваться с мелочами, отдав возможность суду самому квалифицировать произошедшее.
Предыстория: верните раздаренное в конкурсную массу
С 2012 по 2014 год Роман периодически занимал у знакомого деньги — то под 5% в месяц, то под 60% годовых. Раз заем, два заем, три, четыре, пять. То в рублях, то в евро… Долги как мог выплачивал, но в какой-то момент понял, что не вытянет.
Знакомый долго цацкаться не стал: в 2015 году просудил всю сумму отданного в долг. Но возврата не добился. И в 2019-м кредитор подал на личное банкротство должника.
В принципе, взыскать долги через банкротство физического лица — вполне рабочий вариант. Об этом читайте
здесь.
Разбирая запрошенные из Росреестра документы о правах Романа на недвижимость, финансовый управляющий обнаружил, что в 2013 и 2014 годах Роман подарил своим детям доли в двух квартирах в Нижнем Новгороде: сыну — треть одной, дочери — половину другой.
Управляющий захотел эти доли вернуть в конкурсную массу. А что делать? Никакого другого имущества в собственности у должника не имелось.
И понеслось. Ссылаясь на положения закона о банкротстве, финансовый управляющий утверждал, что договоры дарения долей подозрительные и их надо признать недействительными: обе сделки были совершены в пользу аффилированных лиц (а ими считаются, по сути, все близкие родственники должника), безвозмездно и причинили вред кредиторам. И неважно, что дело происходило в 2013–2014 годах.
Бах, и вот уже суд наложил обеспечительные меры на жилье: запретил Росреестру проводить с квартирами любые регистрационные действия.
В случае с одной из квартир запрет создал серьезную проблему: часть двушки, где оспаривалась ⅓ доли, принадлежала брату Романа. Но брат умер, и из-за запрета перерегистрации его наследники — мать и несовершеннолетний сын — не могли переоформить долю на себя.
И Роман отправился просить помощи в «Игумнов Групп». Спецам из Нижнего Новгорода он почему-то не доверял (кстати, мы сталкиваемся с этим не впервые: юристы «из Москвы» в регионах ценятся больше местных, но с чем это связано, никто не может объяснить). Конкретно с Романом было проще: он сказал, что читал наши статьи о банкротстве, и оттого был в нас уверен.
Перспективы дела мы оценили честно — как 50 на 50: или Роман сможет «отбить» свои сделки, или нет. Совсем честно — шансов на позитивный исход было даже меньше чем 50%.
Плюсы
Не те основания
Финуправляющий требовал признать сделки недействительными по банкротным основаниям. Но момент для этого был пропущен: дарение происходило в 2013 и 2014 годах, а банкротство началось только в 2019 году.
Слабая позиция оппонентов
Краткость, конечно, — сестра таланта, но не в этой сфере. Исковые требования должны быть обоснованы, а в заявлении управляющего было, условно говоря, «отмените сделку, верните все назад, вот вам список законов». И никаких аргументов: просто «все взять и поделить». Но для нас этот плюс мог в секунду превратиться в жирный минус, т.к. правовую позицию можно дополнять и уточнять в любой момент пока идет рассмотрение дела в первой инстанции.
Опыта не занимать
Время, когда мы занимались только субсидиаркой и ничем, кроме субсидиарки, осталось в прошлом. Теперь мы успешно закрываем все суды, которые возникают в банкротных процедурах. И сделки не исключение. Так что здесь нам опыта
не занимать.
Минусы
Возможность переквалификации
Верховный Суд дал возможность судам самостоятельно квалифицировать сделки и определять правильные основания для их отмены. В нашем случае это означало, что банкротные основания с легкостью могли быть изменены на гражданские, и сделки могли быть отменены как совершенные со злоупотреблением правом.
Действительно рискованные сделки
Роман отдал ликвидное имущество близким родственникам. И отдал он его безвозмездно, путем дарения. И это фейл. Но еще хуже, что сделки совершались в тот же период, когда Роман занимал деньги, и данные долги стали причиной его последующего банкротства.
30% неопределенности
По финансовым соображениям Роман заказал у нас только подготовку правовой позиции. А выступать с ней в судах планировала его бывшая супруга.
По опыту мы знаем, что грамотная позиция определяет 70% успеха, но тем не менее остается еще 30% на то, чтобы слить даже «верное» дело, если не суметь донести написанные мысли до судьи или не слишком оперативно отреагировать на изменения в доводах оппонентов.
Это был не самый хороший расклад, учитывая, что судебная практика по схожим сделкам была далеко не в пользу Романа.
Немножко поздно
Мы подключились к делу, когда судья уже показала свой настрой, арестовав доли в жилье. Может быть, этого бы не случилось, если бы Роман обратился в «Игумнов групп» чуть раньше — сумели бы продумать стратегию защиты.
Но в любом случае нужно пытаться: мы начали готовить правовую позицию по отстаиванию каждой сделки. Одну — от лица несовершеннолетнего сына, вторую — от несовершеннолетней дочери. Озвучивать все это в суде, как уже сказано, будет законный представитель детей, бывшая жена Романа.
Имущество детей должника: треть квартиры — сыну
Заявления об оспаривании обоих дарений были приняты судом в марте 2021 года.
Первым рассматривалось дарение одной третьей доли квартиры сыну.
Роман подарил долю в 2013 году. Но даже несмотря на то, что с того момента прошло почти восемь лет, срок исковой давности для финансового управляющего начал течь, в лучшем случае, с даты его назначения (с даты введения банкротства), а реально — с даты получения выписки из Росреестра, из которой управляющий узнал о сделке. Так что заявлять о пропуске срока не имело смысла.
Позиция управляющего: в тот момент, когда должник дарил сыну долю, у него уже был заем от 2012 года. Значит, Роман, весь в долгах, щедро раздаривает недвижимость, причем родне? А может, он профилактически избавляется от собственности, чтобы с него потом нечего было взять? Это не дело, поэтому пусть подаренная доля вернется в конкурсную массу.
Наши контраргументы
Первый. Не то заявляете
Дата заключения договора дарения имеет значение — это 2013 год. Заявление о банкротстве было принято судом в 2019-м, когда с момента сделки прошло уже больше трех лет. В законе о банкротстве установлен так называемый период подозрительности: это три года до момента принятия заявления о банкротстве.
Этот период истек. А значит, специальные банкротные нормы здесь неприменимы — оспаривание возможно только по общим основаниям, то есть положениям ГК РФ о недействительных сделках.
Еще один нюанс: закон о банкротстве физических лиц был принят в 2015 году и обратной силы не имеет. А здесь договор от 2013 года. Значит, опять банкротные нормы не пляшут, разбирайте дело по общим правилам и доказывайте, что Роман злоупотребил своим правом собственника распоряжаться недвижимостью, подарив ее сыну.
А как раз это финансовый управляющий делал весьма вяло. Он просто написал, что надо признать сделку недействительной на основании банкротных норм, упомянул статью 10 ГК РФ о злоупотреблении правом и попросил все вернуть в конкурсную массу.
В общем, за банкротные основания мы совершенно не переживали и понимали, что ни один вменяемый суд их не применит. Чего нельзя сказать о норме по злоупотреблению правом. И в данной ситуации именно статья 10 ГК РФ была для нас основным источником боли.
Второй. Конфликт интересов: дети и пенсионеры против кредиторов
Представим, что произойдет, если часть квартиры отправят в конкурсную массу и, допустим, продадут непонятно кому на торгах. Тогда отдельное жилье однозначно превратится в коммуналку, причем покупателем доли легко может стать и цыганский табор. Теоретически вроде бы правильно, а на самом деле…
А на самом деле Верховный Суд заявил, что подобное недопустимо: это приведет к нарушению права на достойную жизнь, достоинство личности и неприкосновенность жилища. Это мы тоже отметили в отзыве на заявление финансового управляющего.
Плюс у этой квартиры есть другие собственники: мать Романа — пенсионерка — и его несовершеннолетний племянник. Для них квартира, из которой хотят выдернуть долю, — единственное жилье. Суду придется решать, что важнее: права кредиторов или право на достойную жизнь детей и пенсионеров.
Выглядело это слегка притянутым за уши, но для создания общего настроя — сойдет.
Скачать акт Верховного Суда на тему обеспечения права на достойную жизнь:
Третий. «Раз, два, три, четыре, пять…»
Всего у Романа насчитывалось пять займов. Начал он их брать в июне 2012 года, частично гасил, но с завидным постоянством набирал еще и еще.
В конце 2014 года должник с кредитором решили подбить хвосты: подсчитали все долги, перевели их в евро, составили итоговую расписку и решили, что срок возврата всех заемных денег будет единым — 1 июня 2015 года. Выходило, что Роман оставался должен около 100 тысяч евро.
В своем заявлении об оспаривании сделки управляющий упирал на то, что долю в квартире Роман подарил сыну именно в тот момент, когда у него появилось первое неисполненное обязательство по возврату займа от 2012 года на 500 тысяч рублей. Срок возврата — июнь 2013 года.
По нашему же мнению, неисполненным осталось только одно обязательство, а не пять. А именно последнее, по итоговой расписке от 2014 года на сумму почти в 100 тысяч евро. Эта расписка не только объединила все предыдущие займы, но и выступила как доказательство того, что условия прежних договоренностей больше не действуют. Пять не очень больших долгов были по обоюдному согласию Романа и его кредитора заменены одним большим с собственным сроком возврата денег.
Кроме того, мы указали на то, что договор дарения доли квартиры прошел госрегистрацию в мае 2013 года — на месяц раньше, чем наступил срок возврата денег по первому договору займа. Это значит, что на дату сделки неисполненных или просроченных обязательств у Романа не было. А отсюда вывод: у Романа в момент дарения квартиры не было необходимости прятать свое имущество, передавая долю в квартире сыну.
Управляющий же утверждал, что такие обязательства имелись.
Правда, финансовый управляющий еще и сам себе подложил свинью… Как следует порывшись в материалах дела, в том числе опубликованных на ЕФРСБ, мы нашли заключение нашего оппонента, в котором он сделал вывод, что признаков преднамеренного банкротства у должника не выявлено.
А что такое преднамеренное банкротство? Это вывод активов, в результате которого должник стал не способен возвращать долги. Мы не постеснялись указать на столь интересное противоречие: в одном документе вывода активов не выявлено, а в другом — вывод активов уже подразумевается.
А если учитывать, что с женой в тот момент Роман собирался разводиться, тот факт, что он обеспечил своего сына жильем, выглядит вполне себе добросовестным поступком. Да и бывшая супруга утверждала, что все нормально: дарение ребенку доли в квартире она учла, когда договаривалась с экс-мужем об алиментах.
На тему развода и займов бывших у нас есть хорошая статья: «Как защититься от долгов бывших супругов».
Суд первой инстанции
Первая инстанция не стала заморачиваться насчет специальных и общих оснований оспаривания сделки и разобрала дело, смешав и положения Гражданского кодекса, и закон о банкротстве.
Суд начал с того, что согласился с нашим аргументом, что на дату заключения договора дарения срок возврата долга кредитору не наступил — управляющий ошибся.
Поехали дальше: суд заявил, что управляющий не доказал, что Роман злоупотребил правом. Ну и что, что подарил, да еще и родственнику? Ведь добросовестность участников сделки предполагается, пока не доказано иное. В суде и сам Роман, и его бывшая жена, которая выступала по нашей позиции, внятно объяснили, почему заключили эту сделку, а управляющий их доводы не опроверг.
Суд также согласился с нашими доводами насчет того, что на момент дарения у Романа не было неисполненных или просроченных обязательств.
В заключение судья сняла запрет регистрационных действий с квартиры — можно переоформлять наследство. Одна сделка была отбита.
Чтобы получить судебный акт первой инстанции по этому делу, оставьте свой e-mail в форме, и мы пришлем его в течение часа:
Полквартиры — дочери
Второй договор дарения был заключен позже — в конце 2014 года.
Финансовый управляющий «бомбил» теми же доводами и доказательствами, а мы отвечали практически тем же самым, что и в случае с первой сделкой.
А именно: на момент сделки неплатежеспособности не существовало; обязанность вернуть все 5 займов была сдвинута на 1 июня 2015 года; специальных банкротных оснований для оспаривания нет, подавайте по общим; плюс эта квартира для Романа — единственное жилье, обладающее исполнительским иммунитетом.
Итог тот же: первая инстанция в оспаривании управляющему отказала, запрет регистрации сняла.
Чтобы получить судебный акт первой инстанции по этому делу, оставьте свой e-mail в форме, и мы пришлем его в течение часа:
… И все завертелось
Но самое интересное началось потом. В реестре требований кредиторов числился не только тот кредитор Романа, который подал на банкротство, но и другие. Это были банки. Представитель одного из них — «ББР Банка» — подал апелляционную жалобу на отказ суда оспорить сделку.
Но почему-то только на одну — ту, что с дарением половины квартиры дочери.
Банк утверждал, что последняя договоренность между Романом и его кредитором — та, где они собрали все долги в один и договорились о новом сроке, — была не каким-либо новым обязательством, а простой отсрочкой возврата долга.
Мол, Роману только этого и надо было: он недобросовестно использовал выделенное ему на погашение долгов время, чтобы спрятать свое имущество: в октябре 2014 года подарил квартиру, а через 2 месяца, в декабре, уже обросший пятью займами, уговорил кредитора собрать долги в один и установить новый срок возврата — 1 июня 2015 года.
Апелляция: да у вас тут мнимая сделка
Апелляционный суд, в отличие от суда первой инстанции, четко подтвердил то, что мы старательно писали в нашем первом отзыве: сделка не может быть признана недействительной по банкротным основаниям. Только по общим нормам.
Приятно, черт возьми, когда тебя поддерживают.
И-и-и тут суд… взял да и объявил эту сделку мнимой, то есть совершенной только для вида, а на самом деле ничего не меняющей!
Логика была такова: у Романа на момент дарения долги вообще были? Да, причем тянулись с 2012 года. Он должен был отдавать деньги, но вместо этого щедро взял да и подарил свою долю недвижимости малолетней дочери, которая сама не способна даже коммуналку оплачивать. И в силу возраста вряд ли вообще понимает, что такое — владеть квартирой.
А вот ее отец до сих пор в этой квартире как жил, так и живет, и даже адрес для судебных извещений не поменял.
Теперь все пропало?!
Тут впору было посыпать себе голову пеплом: это что — сделку правда признают недействительной, если она мнимая, и «отпишут» полквартиры в конкурсную массу?
Но тут же апелляционный суд круто развернулся и сменил гнев на милость, объявив, что правовых оснований для возврата доли в конкурсную массу нет: это же действительно единственное жилье должника! В материалах дела судьи не нашли доказательств того, что Роману есть где жить, кроме этой квартиры.
Жилая площадь у спорной двушки небольшая, поэтому даже если долю вернуть в конкурсную массу, то это ничего не изменит — с кредиторами такой ход Роману расплатиться все равно не позволит.
Напоследок апелляция весело заключила, что даже несмотря на то, что первый суд применил не те правовые нормы, он все равно сделал правильный вывод о том, что имущество детей должника не подлежит возврату.
Итог: доля в квартире останется у ребенка, банку в удовлетворении жалобы отказать.
Чтобы получить постановление апелляции по этому делу, оставьте свой e-mail в форме, и мы пришлем его в течение часа.
Продолжение следует
Вроде бы отлично: ну и черт с ним, что сделку признали мнимой: квартиру-то у дочери все равно не отбирают.
Но самому должнику, Роману, ситуация не понравилась до такой степени, что взял да и… подал жалобу на постановление апелляционного суда: отмените это! Ведь сделка ни разу не мнимая: с женой Роман в тот момент собирался разводиться (и действительно через несколько месяцев развелся), а долю подарил дочери для того, чтобы решить будущую проблему с алиментами.
Ну да, Роман жил и до сих пор живет в этой квартире, но это с согласия бывших членов семьи. Тем более что сейчас все они уехали в Ленинградскую область, чтобы лечить дочь, и на время лечения остаются там.
А то, что апелляция признала сделку по дарению квартиры совершенной только для вида, может помешать Роману в перспективе получить освобождение от долгов после финального этапа банкротства.
Но кассационная инстанция отменять постановление апелляции не стала. Романа ткнули в то, что сделка с выводом из состава имущества квартиры, на которую все равно нельзя обратить взыскание из-за исполнительского иммунитета, — это не тот случай, который ведет к «несписанию долгов»: «Гражданин, не выдумывайте!»
Чтобы получить постановление кассации по этому делу, оставьте свой e-mail в форме, и мы пришлем его в течение часа:
На этом сагу о подаренной родственникам недвижимости можно было бы закончить. Можно, если бы не одна пикантная деталь.
Внезапно: откуда взялся финансовый управляющий?
Оказалось, что на протяжении почти двух лет финансовый управляющий Романа не представил суду ни одного отчета о своей деятельности. Сам он в суд уже давно не ходил, представителей практически не посылал, документов никаких не представлял, кроме одного ходатайства о продлении банкротства (и то с тех пор больше года прошло), требований суда не выполнял.
Еще летом 2022 года суд вынес в его адрес частное определение об устранении нарушений законодательства. Но управляющий в ответ и ухом не повел. СРО, в которой состоял арбитражник, наложила на него дисциплинарное взыскание. И опять ничего.
А потом сюжет закрутился еще интересней: СРО заявила, что ни один из ее членов не давал согласия для утверждения его в качестве финансового управляющего Романа. И до сих пор никто не знает, куда делись деньги, которые Роман передавал управляющему для пополнения конкурсной массы.
Судье этот балаган надоел, и она отстранила управляющего от исполнения обязанностей. Теперь у Романа новый финансовый. Но сделки с дарением, к счастью, он оспорить уже не может, ведь оспаривание очень успешно провалил его предшественник. А при наличии вступившего в законную силу судебного акта заново «просудить» то же самое невозможно.
Выводы и рекомендации
1. Если вы — физлицо, которое собирается банкротиться, вспомните про свои недавние сделки. Может быть, вы отчуждали квартиру, машину, дачу? Отказывались от наследства?
Тогда отсчитайте как минимум три года со дня сделки (в случае с недвижимым имуществом — три года с момента регистрации договора в Росреестре) и только потом подавайте заявление о банкротстве.
Зачем ждать? Чтобы вывести сделки из «периода подозрительности» и оставить финансовому управляющему и кредиторам единственную возможность оспаривания сделок — по общим основаниям (нормам ГК РФ). Одним инструментом для оппонентов меньше — раз; не факт, что у них все получится оспорить, — два.
2. Самое главное: если вы чувствуете, что впереди банкротство, ни в коем случае не делайте так, как Роман. Не раздаривайте родственникам свою недвижимость: 99%, что ваш финуправляющий оспорит эти сделки, и подаренное с высокой долей вероятности вернется в конкурсную массу. Управляющий не сможет закрыть на дарение глаза, потому что иначе его самого привлекут к ответственности за бездействие.
Мы писали о некоторых методах структурирования личных активов с целью их защиты — например, можно начать вот с этой статьи, но, в итоге, дешевле (сильно дешевле) будет обратиться к нам за соответствующей услугой.
3. Если вы уже банкротитесь, ваши сделки оспаривают и на имущество успели наложить обеспечительные меры, их применение, теоретически, можно оспорить двумя способами: или через апелляционную жалобу, или через подачу заявления в первую инстанцию на снятие этих мер.
На практике, если меры уже введены, то, как правило, отменить их будет нелегко, пока основной спор не дойдет до финальной точки.
Поэтому, при возможности, принимайте участие в судебных заседаниях по обеспечительным мерам. Там вы будете доказывать, что ничего в данный момент никуда не выводите, а осуществляете свои права очень даже добросовестно.
Чем больше доказательств добросовестности/отсутствия недобросовестности, тем лучше. Если вам не совсем ясно, что именно будет считаться добросовестным поведением, связывайтесь с «Игумнов Групп» — проанализируем вашу ситуацию и дадим рекомендации, как вести себя в суде.
Еще один наш кейс, где мы сохранили недвижимость, проданную в тот момент, когда продавец уже пребывал в предбанкротном состоянии,
здесь.
Либо сразу подготовим грамотную правовую позицию, как в случае с Романом. А то, что дело слушается за тысячу километров от нас, значения не имеет. Расстояния, как вы видите, для выигрыша суда не помеха — раз; два — мы же «юристы из Москвы», мы крутые ;).
Информация в статье актуальна на дату публикации.
Чтобы быть в курсе последних трендов по субсидиарке, банкротству и защите личных активов — приезжайте в гости. Как мы добились включения долга директора в реестр требований
Дело: № А40-267091/2018
Цена вопроса: 12 975 530 рублей
Начало проекта: ноябрь 2019 года
Срок реализации: 14 месяцев
Сложность: неоднозначная
Трудозатраты: 84 н/час
Темп: осторожный
Результат: больше, чем могло быть, но меньше, чем хотелось
Стоимость: шестизначная, в рублях
В прошлой статье мы рассказали о том, как наследники потеряли контроль над бизнесом и какими способами новый бенефициар решил увеличить свое благосостояние.
Атака была направлена на одного из инвесторов компании «АйтиБиллион» и ее генерального директора Владислава. Последний обратился к нам за защитой своих интересов.
В рамках разработанной стратегии мы предложили взыскивать дебиторку, отбиваться от требований «агрессивных» кредиторов, защищать сделки должника и выигрывать суд по субсидиарной ответственности. Но первым делом нужно было организовать включение в реестр требований «дружественного» кредитора. Только в этом случае мы получали права участника дела о банкротстве и могли реализовать все задуманное.
«Дружественным» кредитором должен выступить сам экс-гендиректор, который давал займы бизнесу. С учетом его аффилированности это означало, что суд неминуемо применит повышенный стандарт доказывания и за место в реестре придется сильно побороться. О том, как мы это делали, поговорим ниже. Но если вы пропустили первую часть рассказа, советуем начать именно с нее, так как там суть происходящего, а здесь — уже детали.
Включение в реестр требований: в чем проблема с аффилированными лицами?
Покажу на примере: вы с партнерами создали бизнес. Первоначальное развитие шло за счет тех денег, которые каждый из партнеров вваливал в компанию. Это финансирование оформлялось в виде займов.
Через 3-5-N лет вы разошлись с партнерами во взглядах на развитие своего детища и решили разбегаться. Компания отошла к мажоритарному большинству (или гендиректору, если у вас было 50/50), а вам пообещали выплатить рыночную стоимость доли и вернуть полученные займы, естественно, с прописанными в договорах процентами.
Неважно, что произошло дальше, — вас «кинули» или вы сочли предложенную схему несправедливой вашим трудозатратам — важно то, что началась война: вы просудили требования из договоров займа, но к этому моменту ваш жирный бизнес стал «пустышкой», а все денежные потоки пошли через юрлицо-клон с таким же номером телефона и адресом сайта, но уже без ваших юридических претензий. Вы решили банкротить предшественника, чтобы оспорить сделки по переводу активов на клон и привлечь партнеров-негодяев к субсидиарной ответственности.
И вроде бы для этого есть все возможности — у вас на руках судебный акт о взыскании займов, сильно превышающих цифру в 300 тысяч рублей, — но вот тут-то вас и ждет сюрприз! Проблема в том, что вы — аффилированное к должнику лицо, а потому развитие событий не будет легко предсказуемым.
Сценарий № 1: оптимистичный
Вы подаете заявление о банкротстве юрлица-должника, подтверждаете прохождение денег безнальными переводами и даже обосновываете происхождение этих денег в вашем кармане справками 2-НДФЛ/3-НДФЛ или займами у других состоятельных господ.
Ваши бывшие партнеры не додумываются сильно возражать, а суд находится в добром расположении духа. В этом случае ваши требования расцениваются как реестровые. Следовательно, вводится процедура банкротства юрлица, в которой вы получаете права конкурсного (включенного В реестр) кредитора.
О том, как включиться в реестр требований, если банкротная процедура уже идет, мы во всех подробностях описывали
здесь.
Сценарий № 2: реальный
Суд может (и должен) начать разбираться, с какой целью осуществлялось финансирование, куда ушли полученные юрлицом займы и имелись ли у организации признаки неплатежеспособности на момент получения денег. Если имелись, то суд сочтет, что под сделкой займа фактически осуществлялась докапитализация бизнеса. А как вы помните, люди, вложившиеся в уставный капитал компании, — это ни разу не кредиторы. Это предприниматели, которые осознанно рискуют своими финансами.
Еще раз: бенефициары/топ-менеджеры не вправе требовать возврата денег наравне с реальными кредиторами, если они управляли бизнесом и могли принимать стратегические решения, последствия которых теперь и вынуждены разгребать реальные кредиторы.
По этой причине людей, инвестировавших в бизнес, включают ЗА реестр и деньги им выплачивают, только когда рассчитались абсолютно со всеми кредиторами, включенными В реестр, т. е. никогда. Но, тем не менее, у таких зареестровых кредиторов есть достаточно много прав для участия в банкротной процедуре и отстаивания своих интересов.
Единственная беда: по закону зареестровая задолженность не считается основанием для введения банкротства. По этой причине суд откажет в удовлетворении подобного заявления и бывшему собственнику из нашего примера придется дожидаться, пока процедуру банкротства его бывшей компании начнет кто-то другой. После чего он сможет включиться ЗА реестр.
Сценарий № 3: пессимистичный
Суд (или кредиторы) предполагает, что вы «мутите» схему по наращиванию задолженности, чтобы размыть долю реальных взыскателей, поставить «своего» арбитражного управляющего, получить контроль над собранием и вытащить большую часть активов должника в пользу «подконтрольных» лиц.
О том, как «рисуются» подобные «дружественные» кредиторы, мы писали
здесь.
В этом случае заведомо предполагается, что деньги для займа вы прогнали по кругу, и суд будет очень глубоко рыть источники их происхождения, а также куда они тратились юрлицом. А если вы давали займы своему бизнесу только наличными, считайте — на 90% предрешено, что вам «труба».
Если суд утвердится в мысли, что долг «рисованный» и сделан для получения незаконных плюшек, то выдача займов будет признана мнимой сделкой, совершенной со злоупотреблением правом. На практике это означает, что такой сделки как бы и нет.
Соответственно, требования по подобному займу не включат даже за реестр. Его просто обнулят. Естественно, никакой процедуры банкротства по «липовым» требованиям вводиться не будет.
И что примечательно, выводы банкротного состава судей ни разу не вступят в расхождение с предыдущим судебным составом, который несколькими месяцами ранее изучал обстоятельства вашего дела и выносил судебный акт о том, что долг реальный и юрлицу надлежит его вернуть со всеми процентами и неустойками. И все потому, что у банкротного состава где-то с 2014–2015 года есть прямая обязанность повторно исследовать обстоятельства подобных дел, чтобы избежать ущемления прав добросовестных кредиторов. Люблю наш суд!
Итого
Суду придется не только оценить реальность подписанных бумажек и перечисленных денег, но и понять, какой был экономический смысл в выдаче займов и существовал ли этот смысл на самом деле. В зависимости от выводов будет принято одно из трех решений:
- Долг реальный и носит характер займа. В этом случае кредитор включается в реестр и имеет все права конкурсного кредитора.
- Долг реальный, но сделка займа — притворная: деньги выдавались с целью докапитализации бизнеса. Следовательно, такие требования включаются за реестр.
- Сделка займа — ничтожная, так как совершалась только с целью получения выгод в ходе банкротства. Такие требования признаются необоснованными: не включаются как в реестр, так и за реестр банкрота.
Вернемся к нашему клиенту
Теперь вы понимаете всю сложность задачи по включению требований экс-директора в реестр кредиторов по сценарию №1. Ситуация усугублялась тем, что у нас имелись еще два кредитора — «Меркурий» и ГК «Русские рестораны», которых нам (в параллельных судебных процессах) надо было пустить по сценарию № 2, а лучше — № 3.
Вот такая дуальность: все давали деньги по договорам займа, но одни должны оказаться заимодавцами, а другие — инвесторами и хулиганами.
Плюсы
Источники денег
Наш заказчик имел официальный доход, и он был достаточно высоким. Нам не пришлось ничего выдумывать, чтобы обосновать его возможности по выдаче займов.
Безналичные платежи
Большая часть займов выдавалась юрлицу по безналу. И это снимало массу вопросов о реальности денег.
Траты денег
Заемщик потратил займы на хозяйственную деятельность. Это было видно по выписке с расчетного счета. Таким образом, снимался вопрос о «закольцовывании» денег между должником и нашим заимодавцем.
Полный пакет документов
Заказчик имел доступ к бухгалтерским документам должника. И, к нашей радости, бухучет велся надлежащим образом: вся нужная нам информация была отражена и в отчетности, и в кассовых книгах.
Минусы
Докапитализация
Полученные компанией займы пошли на погашение долгов по зарплате, аренде и т. д. И можно говорить, что угодно, но, конечно, это была 100%-ная докапитализация бизнеса в момент отсутствия у него своих средств на исполнение обязательств.
Наличные платежи
Часть займов передавалась юрлицу наличкой. Неминуемы были подозрения в реальности данных операций.
Повышенный стандарт доказывания
Суды исходят из того, что обычный кредитор не имеет доступа к внутренней информации его аффилированных оппонентов, а потому при малейших обоснованных подозрениях в сговоре должника и его аффилированного кредитора обязанность доказывать отсутствие этого самого сговора переходит к самим оппонентам. Причем количество фактов, которые надо доказать, — сильно возрастает.
Судебная практика
Тренд по работе с требованиями аффилированных лиц очевиден — суды стремятся провести четкий водораздел между банкротными делами и корпоративными конфликтами. На практике это означает, что долги перед лицами, имевшими отношение к управлению должником, все чаще будут выносить за реестр или отказывать во включении.
Мы начали работать, когда Владислав уже выиграл суд в первой инстанции. Надо признать, сделал он это технично и с определенной долей везения, без которой в наших судах далеко не уедешь.
Суд первой инстанции
Владислав представил договор займа от марта 2016 года, по которому он в течение двух лет дал «АйтиБиллион» 17 713 430 рублей. Наличные платежи подтверждались квитанциями к приходным кассовым ордерам и данными кассовой книги. Безналичные — банковскими платежками и отчетной документацией банкрота: займы были отражены в бухгалтерской отчетности организации.
Компания заем частично погасила. До начала процедуры банкротства Владиславу было возвращено 4 737 900 рублей, остаток задолженности составил 12 975 530 рублей. Эту сумму и надо было включить в реестр.
Сработав на опережение, Владислав представил суду подтверждение наличия у него денег, переданных в заем — справки 2-НДФЛ о личном доходе, договоры займа с третьим лицом и справки о доходах этого третьего лица в доказательство того, что оно тоже имело возможность выдать займы.
А дальше на помощь пришла г-жа Удача: требование рассматривалось в процедуре наблюдения и, как вы помните из первой части нашего повествования, временным управляющим мы назначили случайного арбитражного управляющего. Это независимое лицо в суд прийти поленилось и прислало лишь отзыв с указанием на аффилированность нашего клиента с займополучателем, просьбой рассмотреть дело в его отсутствие и с оставлением вопроса на усмотрение суда, — т. е. активного сопротивления не было.
По существу вопроса мог возразить наш главный оппонент — кредитор ООО «Меркурий», но он на судебные заседания не ходил потому, что в это время был занят переговорами по выбиванию денег. И делал он это весьма грамотно, – чему нельзя не уделить пару минут моего монолога.
Как надо вести переговоры с должниками
Еще до того, как мы полноценно подключились к участию в деле, наш главный кредитор-оппонент назначил встречу Владиславу и предложил закончить войну путем уплаты контрибуции. Что примечательно, размер контрибуции был рассчитан с точностью до рубля.
Когда Владислав поинтересовался, почему именно такая сумма, — оппоненты достали поименный список имущества Владислава с оценкой его рыночной стоимости и за вычетом принадлежащего супруге и детям. Вот этот остаток и было предложено уплатить.
О том, как вел переговоры со своим должником один из наших клиентов, он рассказал в этой
статье.
Мы частенько работаем в подобных переговорах на стороне должников, и могу сказать, что такой подход — единственно правильный: четкий, экономически обоснованный максимум того, на что хочет претендовать кредитор. В ответ нам как представителям должника всегда найдется, что ответить, но самое главное — переговоры пойдут в конструктивном русле.
Но чаще мы видим другую картину — кредитор говорит: «Хочу охулиард!»
«Почему именно такую цифру?» — спрашиваем мы, в уме пересчитывая долю кредитора в реестре должника на то имущество, которым в принципе хоть когда-то владел потенциальный субсидиарщик. «Может, мы не учли какие-то сказочные богатства, когда год назад делали защиту личных активов?» — судорожно вспоминаем мы.
В ответ: «А вот хочу и все!» После чего кредитор отправляется в пешее путешествие на несколько загадочных букв. Потому что с идиотами мы переговоров не ведем.
История возобновляется через год-два-три, когда взыскатель, потративший кучу денег на юристов, банкротство, оценки и экспертизы, осознает, что есть еще кредиторы, которые тоже претендуют на имущество субсидиарщика. И если это имущество удастся найти и отжать (что не факт), то в лучшем случае ему светят какие-то жалкие копейки. В этот момент диалог строится уже из разряда: «Ну дайте хоть что-нибудь, а я обещаю от вас отстать…».
А вот здесь ребята — прямо молодцы: информацию собрали, все посчитали и вышли на переговоры с реальной и обоснованной цифрой. В общем, как мы это и рекомендуем делать в статье «Как выгодно продать безнадежный долг».
Такая информированность и точность в расчетах не помешала Владиславу отказаться от предложения оппонентов. И правильно сделал, так как без борьбы отдать все свое имущество по фиктивным долгам компании, из которой ты ничего не украл — это, на мой взгляд, серьезный зашквар.
Но вернемся к рассмотрению требований Владислава по включению в реестр.
Выводы суда первой инстанции и апелляции
Суд оценил доказательства Владислава и, не встретив основательного сопротивления со стороны кредиторов, принял решение включить его требования в реестр на всю сумму в размере 12,9 млн рублей.
Касательно того факта, что Владислав являлся гендиректором должника в момент заключения договора займа, суд указал на пару определений Верховного Суда от 2017—2018 года, согласно которым включению за реестр подлежат корпоративные требования: по выплате действительной стоимости доли, дивидендов и иные обязательства, вытекающие из участия в уставном капитале. Резюме: требования Владислава к этой категории не относятся и должны быть включены в реестр.
Положительное для нас определение суд вынес 7 ноября 2019 года, а через четыре дня в отношении «АйтиБиллион» ввели конкурсное производство. На процедуру встал новый арбитражный управляющий, выбранный нашим главным оппонентом — ООО «Меркурий».
Естественно, новый управляющий незамедлительно начал отрабатывать свой хлеб. Первым делом в апелляцию полетела жалоба с просьбой пересмотреть итоги дела по рассмотрению требований Владислава. Однако в апелляции определение суда первой инстанции устояло. Что, в общем-то, для апелляции г. Москвы — традиция. Тогда управляющий пошел в кассацию.
Чтобы скачать судебные акты по данному спору, оставьте свой e-mail в форме:
Полная кассация
В кассационной инстанции развернулось настоящее сражение. Конкурсный управляющий напирал на то, что нижестоящими судами не были исследованы все обстоятельства дела и не прояснена экономическая цель займа между гендиректором и ООО «АйтиБиллион». Из этого следует вывод, что под видом займа Владислав фактически произвел докапитализацию компании, т. е. совершил притворную сделку.
О том, какими еще способами можно исключить «дружественного» кредитора из реестра, мы писали
здесь.
И вообще, требование о включении в реестр подавалось с целью уменьшить количество голосов, приходящихся на долю независимых кредиторов. Экс-гендиректор искусственно увеличивает кредиторскую задолженность для последующего установления контроля над процедурой банкротства «АйтиБиллион». Соответственно, в действиях Владислава усматривается злоупотребление правом, что является достаточным основанием для отказа.
Ввиду изложенного, конкурсный управляющий просил отменить судебные акты нижестоящих инстанций и отказать Владиславу во включении его требований в реестр.
Включение в реестр требований: наша позиция
Во-первых, мы подготовили обстоятельный отзыв на кассационную жалобу. И прежде всего разобрались с намеками, что Владислав — бенефициар. Была раскрыта структура владения компаниями группы (о чем мы поговорим в следующих сериях) и тем самыми рассеяны подозрения, что наш клиент являлся конечным бенефициаром ООО «АйтиБиллион». А тот факт, что он был руководителем должника, сам по себе не является основанием для отказа во включении его требования в реестр.
Во-вторых, мы разъяснили, что основной целью выдачи займа является выплата заработной платы сотрудникам, уплата налогов, оплата аренды офиса, парковки транспортных средств, доступа в сеть Интернет и других текущих нужд компании. Это подтверждалось выписками о движении денег по счетам и данными кассовой книги.
В-третьих, компания вернула Владиславу часть средств. Это опровергало утверждение оппонентов о притворности сделки и что она носила характер докапитализации бизнеса.
В-четвертых, мы сослались на тот факт, что на момент заключения договора займа у должника отсутствовали какие-либо просроченные обязательства. И никаких доказательств того, что выдача займа ухудшила положение других кредиторов, нашими оппонентами представлено не было. А размыть долю других кредиторов и получить контроль над банкротной процедурой наш клиент все равно не смог бы — на него приходится всего лишь 7% от общей суммы требований.
Итого: выслушав обе стороны, кассация согласилась с конкурсным управляющим в одном существенном моменте — в том, что первой и апелляционной инстанциями не были исследованы все обстоятельства возникновения долга.
Дело в том, что за несколько месяцев до наших разбирательств в кассации, в январе 2020 года, Верховный Суд выпустил обзор судебной практики по разрешению споров с аффилированными лицами. Скачать его вы можете здесь:
В этом обзоре говорилось, что аффилированные стороны заинтересованы в сокрытии истинных мотивов своего поведения. При этом они умело оформляют деловые бумаги, грамотное содержание которых не отвечает сути сделок.
Поэтому даже при отсутствии возражений о мнимости договора суд не должен ограничиваться формальной проверкой документов, представленных кредитором. Необходимо выяснить, существовали ли фактические отношения по этому договору. И в нашем случае, по мнению кассационного суда, этого сделано не было: нижестоящие суды признали требования Владислава обоснованными при минимальном пакете подтверждающих документов. Такой подход противоречит разъяснениям Верховного Суда.
Кассация также обратила внимание на то, что в упомянутом обзоре предложено учитывать требования КДЛ за реестром в случае, если деньги предоставлены должнику в ситуации имущественного кризиса. Но нижестоящие инстанции не изучали вопрос финансового состояния «АйтиБиллион» на момент заключения договора займа.
Что такое имущественный кризис и как за это можно поймать субсидиарку, мы писали
здесь.
Резюме: кассация все предыдущие решения по делу отменила и отправила спор на новое рассмотрение в первую инстанцию.
Первая инстанция. Второй круг
Ситуация была неприятной, но в каком-то смысле предсказуемой. По итогам нового рассмотрения дела в первой инстанции мы предвидели два возможных исхода: либо требования нашего клиента вообще не признают, либо, согласно позиции Верховного Суда, субординируют и будут учитывать ЗА реестром (перед ликвидационной квотой).
По закону о банкротстве, если должник находится в трудном экономическом положении (имущественном кризисе), то ему надлежит обратиться в суд с заявлением о собственном банкротстве (признаки трудного экономического положения описаны в
п. 1 ст. 9 Закона).
Контролирующее лицо может избирать модель поведения, отличную от предписанной законом, и попытаться вернуть компанию к жизни путем предоставления ей компенсационного финансирования, в том числе в виде займа.
Но в этом случае контролирующее должника лицо (
КДЛ) принимает на себя все риски, в том числе риск потери денег в случае, если компанию спасти не удастся, и она все-таки обанкротится. Эти риски не могут перекладываться на других кредиторов, поэтому при банкротстве требование о возврате компенсационного финансирования (займа) подлежит удовлетворению в очередности, предшествующей распределению ликвидационной квоты (за реестром).
При повторном рассмотрении суд первой инстанции согласился, что заем был, что деньги реально переводились от кредитора к должнику и что экономическая целесообразность сделки была доказана.
При этом сумма займа не была существенной по сравнению с требованиями, заявленными кредиторами ООО «Меркурий» и ГК «Русские рестораны». Такой объем долга не позволял Владиславу установить контроль над процедурой банкротства. А значит, опровергались доводы конкурсного управляющего о намерении гендиректора нарастить фиктивную кредиторскую задолженность на случай банкротства должника.
Также суд отмел креатив конкурсного управляющего о том, что наш клиент исказил бухгалтерскую отчетность и представил в дело поддельные расходно-кассовые ордера, подписанные ненадлежащими лицами.
В остальной части, как мы и ожидали, первая инстанция пошла «в фарватере» постановления кассационного суда. Суд указал, что средства были предоставлены кредитором в условиях имущественного кризиса — в отсутствие свободных средств у компании и соответствующей финансовой помощи от третьих лиц. Формально это следовало из финансового анализа должника (но было заметно и невооруженным взглядом по остаткам денежных средств на счетах организации).
Какую роль играет в банкротстве документ под названием «финансовый анализ», мы писали
здесь.
В этом случае согласно позиции, изложенной в «Обзоре судебной практики…», требование Владислава не подлежало включению в реестр, но должно было учитываться перед ликвидационной квотой (за реестром).
Чтобы скачать судебные акты по данному спору, оставьте свой e-mail в форме:
Включение в реестр требований: итоги сражения
Обжаловать определение суда первой инстанции не стали ни мы, ни оппоненты.
Оппоненты, видимо, поняли, что большего добиться они не смогут.
А нас такой исход дела вполне устроил: та категория кредиторов, к которой суд отнес Владислава, действительно не имеет права голоса на собраниях кредиторов и не может инициировать оспаривание сделок должника, но зато обладает всеми остальными правами. Получение этих прав и было нашей целью.
Впереди нас ждали главные судебные процессы: по исключению «агрессивных» кредиторов из реестра, защите сделок должника от оспаривания и вишенка на торте — суд по субсидиарке. Но прежде надо было завершить судебный процесс по взысканию дебиторской задолженности, чтобы показать добросовестность нашего клиента и отсутствие у него умысла на вывод денежных средств за рубеж.
Учитывая, что дебитором у нас было юридическое лицо, зарегистрированное в Америке и действующее по законодательству этой страны, возникли свои нюансы… О них и поговорим в следующей статье.
А если у вас остались вопросы по теме, обращайтесь вот сюда.
Информация в статье актуальна на дату публикации.
Чтобы быть в курсе последних трендов по субсидиарке, банкротству и защите личных активов — приезжайте к нам в гости в Москву и Санкт-Петербург. Как уйти в банкротство и остаться «живым». Часть 3
В этом видео я расскажу о выявлении рисков уголовной ответственности в ходе предбанкротной подготовки. Как известно, предупрежден — значит вооружен! Как уйти в банкротство и остаться «живым». Часть 2
В этом видео будем решать следующую задачу для должника: снижаем вероятность его залета на субсидиарную ответственность. Как уйти в банкротство и остаться «живым». Часть 1
В этом ролике я рассказываю о том, как правильно готовиться к банкротству. Но тема эта настолько большая, что мы разделили ее на несколько роликов.