Как мы отбились от субсидиарки в 30 млн за 4 дня

С 2010 года Антон был гендиректором фирмы «Русская метизная компания». Компания продавала товары для ремонта: крепежи, гвозди, шурупы и саморезы, проволоку, электроды и т. д. В мае 2015 года Антон уволился, организовал собственный бизнес и совершенно перестал думать о бывшем месте работы.

У метизной компании между тем начались финансовые проблемы, и в январе 2016 года бизнес обанкротился. А спустя почти 5 лет Антон случайно узнал, что его вместе с последним гендиректором фирмы привлекают к субсидиарной ответственности. И взыскать с него собираются целых 30 млн рублей.

Особенно печальной ситуацию делало одно обстоятельство: о том, что его привлекают к субсидиарке, Антон узнал за несколько дней до первого судебного заседания.

В поисках надежного подрядчика Антон обежал несколько юридических компаний и, как он сам признался, пришел к выводу, что каждый юрист говорит что-то свое и совершенно непонятно, как в этой ситуации можно кого-то выбрать. В итоге он решил остановиться на «Игумнов Групп», уповая на наш обширный опыт по участию в подобных спорах, благодаря которому мы сможем его освободить от субсидиарной ответственности.


Наше знакомство с Антоном было максимально эффектным.

Он приехал к нам на консультацию и сказал: «Меня тут привлекают к субсидиарке на 30 млн, речь о сделке шестилетней давности, я про нее уже и не помню ничего. Вот заявление о привлечении. Ах да, еще момент. Суд через два дня».

«Оооооокей», — подумали мы, мысленно приготовились ночевать в офисе и сели изучать бумаги.

Расклад казался, мягко говоря, неблагоприятным. Примерно таким неблагоприятным, как когда ты стоишь на балконе с чашечкой кофе, смотришь в безмятежное небо и внезапно замечаешь что-то подозрительно похожее на ядерный гриб.

В общем, после того, как мы сели изучать документы, еще пару часов в офисе царила грустная похоронная атмосфера.


В процессе изучения документов мы обратили внимание не только на те обстоятельства, за которые Антона привлекали к субсидиарке, но и на то, кто был заявителем по иску и откуда у него появились требования к компании нашего клиента. Как выяснилось потом, эта, в общем-то, стандартная проверка стала ключевым моментом во всей истории.

Чтобы понять взаимоотношения «Русской метизной компании» и ее контрагента, нам пришлось поднять и изучить дело о банкротстве совершенно другой организации, которая, казалось бы, имела лишь формальное отношение к нашему клиенту. Итак, переместимся в далекий 2014 год.

Антон, будучи директором «Русской метизной компании», подписал договор о поставке пожарных прицепов. Покупателем выступила фирма «Проект-Бюро», которая и выплатила 30 млн рублей. На первый взгляд сделка выглядела совершенно обычной: компания нашего клиента продала реальный товар по рыночной стоимости, получила за него деньги, и стороны разошлись, довольные друг другом.

Проблемы возникли в 2017 году, когда компания «Проект-Бюро» упала в банкротство. Назначенный конкурсный управляющий изучил финансовое положение организации и пришел к следующим выводам:

1. В 2014 году у «Проекта-Бюро» уже были признаки неплатежеспособности: компания перестала уплачивать налоги, в отношении нее велось несколько арбитражных дел, которые закончились выдачей исполнительных листов, а также организация не могла оплатить имеющуюся задолженность перед одним из поставщиков в размере 650 тысяч евро.
2. Гендиректор «Русской метизной компании» и гендиректор «Проекта-Бюро» были аффилированными лицами: они совместно занимали руководящие должности в еще одной фирме. Таким образом, поставщик пожарных прицепов не мог не знать о финансовых проблемах своего покупателя.

Фактически конкурсный управляющий «Проекта-Бюро» заявил о согласованном выводе денег из юридического лица, в результате которого компания не смогла рассчитаться с кредиторами. А так как с момента перевода денег продавцу до начала банкротства «Проекта-Бюро» прошло чуть менее трех лет, эти денежные переводы могут быть оспорены по специальным нормам закона о банкротстве. Что и было сделано: суд с позицией конкурсного управляющего согласился и обязал «Русскую метизную компанию» вернуть все 30 млн полученных денег.
Идеальный план конкурсного управляющего портила одна досадная деталь: «Русская метизная компания» к этому моменту сама была в банкротстве. Стоит ли уточнять, что ничего даже отдаленно похожего на 30 млн рублей на ее счетах не было?

Последующее развитие событий мы помнили со слов клиента: конкурсный управляющий «Проекта-Бюро» заявил свой долг в 30 млн ко включению в реестр требований кредиторов «Русской метизной компании». После включения в реестр он дождался завершения процедуры банкротства компании нашего клиента и, не получив ни копейки, подал заявление о привлечении Антона к субсидиарке.

Но из практики мы знали, что клиенты, не являясь специалистами в юриспруденции, часто путают понятия и не всегда верно трактуют происходящие события, поэтому любая полученная информация требует перепроверки и подтверждения документами. И тут бы нам вернуться к изучению дела о банкротстве «Русской метизной компании», но изучать было нечего — у нас на руках было только заявление о привлечении к субсидиарной ответственности, которое клиент в последний момент успел получить на почте. Никаких материалов ознакомления, никаких других документов в печатном виде…

Оставались открытые интернет-источники. И мы двинулись на сайт ЕФРСБ («Единый федеральный реестр сведений о банкротстве», федресурс). Задача: найти хоть какие-то сведения о банкротстве «Русской метизной компании». В идеале — увидеть реестр требований кредиторов, чтобы убедиться в том, что наш оппонент в него включился. Но таких сведений на Федресурсе мы не нашли.

Ок, возвращаемся к картотеке арбитражных дел и начинаем изучать вынесенные судом определения как по делу о банкротстве «Русской метизной компании», так и по делу о банкротстве «Проекта-Бюро».

И тут… сравниваем две цифры. Бинго!

Перед нами лежало два судебных акта: первый был вынесен в рамках дела о банкротстве «Проекта-Бюро» об оспаривании сделки по перечислению 30 млн продавцу пожарных прицепов. А второй был вынесен в рамках дела о банкротстве «Русской метизной компании» о завершении процедуры банкротства данной организации.

В обоих документах наше внимание привлекла всего одна строчка текста — информация о том, когда именно суд вынес определение. Из текста следовало, что первый судья 9 сентября 2019 года отменил сделку «Проекта-Бюро» по перечислению денег метизной компании, а второй 8 октября того же 2019 года завершил процедуру банкротства «Русской метизной компании». То есть на включение в реестр требований кредиторов у «Проекта-Бюро» был всего месяц!

Чтобы уложиться в такие сроки, надо постараться. Поэтому есть шанс, что компания «Проект-Бюро» включиться в реестр не успела. Проверяем эту гипотезу, и точно — находим судебные акты о том, что «Проекту-Бюро» отказали во включении в реестр требований кредиторов в связи с завершением процедуры банкротства метизной компании. И далее большой шлейф из документов, согласно которым конкурсный управляющий пытался оспорить и отказ о включении «Проекта-Бюро» в реестр, и судебный акт о завершении процедуры банкротства «Русской метизной компании». Но все безрезультатно: конкурсный управляющий дошел аж до кассации и получил по всем пунктам отказ.

Если резюмировать: опытный конкурсный управляющий «Проекта-Бюро» совершил детскую и оттого очень досадную ошибку — он упустил время для подачи заявления о включении в реестр метизной компании. А так как заявления не было, суд счел возможным завершить дело о банкротстве «Русской метизной компании» по ходатайству ее конкурсного управляющего.

С момента завершения банкротства все долги считаются списанными, поэтому требования «Проекта-Бюро» обнулились и, естественно, ни в какой реестр включены быть не могли.

Попытки оспорить определение о завершении банкротной процедуры тоже были обречены на неудачу — эти судебные акты могут оспаривать только участники дела о банкротстве. А «Проект-Бюро» им не является, так как не включен в реестр. Получается замкнутый круг.

Но вернемся к делу о субсидиарке: каким образом вышеуказанные события помогут нам выиграть дело?

Ответ прост: у «Проекта-Бюро» тупо нет права подавать заявление о привлечении Антона к субсидиарной ответственности.

И вот почему.

После того, как процедура банкротства компании завершена, только некоторые группы лиц имеют право подать заявление о привлечении ее руководителей или владельцев к субсидиарной ответственности. Конечный список лиц, имеющих такое право, зависит от того, по какому основанию они хотят привлекать к субсидиарке. Но, если не вдаваться в эти детали, перечень будет примерно следующий:

1) Кредиторы по текущим обязательствам.
2) Кредиторы, включенные в реестр требований кредиторов.
3) Кредиторы, чьи требования были признаны обоснованными, но подлежащими погашению после требований, включенных в реестр требований кредиторов.
4) Работники/бывшие работники.
5) Налоговая.

Ни к одной из перечисленных категорий наш оппонент не относился. Очевидно, что опытный конкурсный управляющий не мог этого не знать и подал заявление, руководствуясь великим русским соображением «а вдруг прокатит».

Мы мысленно ответили управляющему: «Не прокатит»,— и сели писать ходатайство о прекращении производства по делу.

На судебное заседание мы принесли ходатайство о прекращении производства по делу. В нем мы на трех страницах объясняли одну простую мысль: «Уважаемый суд, какого черта? Заявление о привлечении субсидиарке вообще не имели право принимать к производству». Высказались мы не совсем так, но смысл был именно таким. Если хотите почитать дословные формулировки, введите свой е-mail в форму ниже — мы пришлем вам ходатайство:

Честно говоря, нам сразу стало понятно: судья на нашей стороне и тоже сомневается, обоснованно ли возбуждено дело. Во время заседания он несколько раз уточнил у нас, почему мы считаем, что производство нужно прекратить. А когда мы приводили доказательства, судья делал паузы и сверял нашу информацию с текстом закона.

Конкурсный управляющий пытался возражать и говорил, что так как суд признал сделку между «Русской метизной компанией» и «Проектом-Бюро» незаконной и потребовал, чтобы «Русская метизная компания» вернула деньги, он имеет право привлечь Антона к субсидиарке.

Объективно это было классической подменой фактов. Основания для привлечения к субсидиарной ответственности установлены законом о банкротстве. Подать заявление можно лишь в том случае, если требование кредитора включено в реестр. Требование «Проекта-Бюро» в реестр включено не было, так о чем тогда речь?

После того, как судья начал изучать наше ходатайство, появилась абсолютная уверенность в победе. В какой-то момент мы были так уверены, что даже испугались. А вдруг мы упустили что-то важное? А вдруг конкурсный управляющий припрятал какой-то козырь? В конце концов, а вдруг судья будет в плохом настроении и отклонит наше ходатайство просто на ровном месте?

К счастью, ни один из параноидальных прогнозов не сбылся.

Суд вынес определение: «Прекратить производство по делу о привлечении к субсидиарной ответственности».

Кстати, текст определения был аккуратно скопирован прямо из нашего ходатайства :-) Даже запятые стояли на тех же местах.

В общем, справедливость восторжествовала. Конкурсный будет готовиться лучше и не надеяться на везение, Антон пережил неприятную неделю (если считать с момента, когда он узнал о привлечении к субсидиарке), а мы получили отличный кейс о том, как спасли невиновного человека от долга в 30 млн за 4 дня.

Чтобы скачать определение суда, введите свой е-mail:

И прежде чем мы перейдем к подведению итогов, обращу ваше внимание на пару интересных нюансов, которые были в этом деле.

Во-первых, даже если бы конкурсный управляющий «Проекта-Бюро» не упустил возможность и своевременно бы подал заявление о включении в реестр кредиторов метизной компании, суд по субсидиарке мы бы все равно выиграли. Почему? Потому что в данном конкретном случае требования «Проекта-Бюро» вообще не подлежали включению в реестр требований.

Вспоминаем: требования «Проекта-Бюро» к метизной компании возникли в результате оспоренной сделки. Суд решил, что «Русская метизная компания» должна вернуть 30 млн рублей, полученных от «Проекта-Бюро» в 2014 году. Одновременно суд обязал фирму «Проект-бюро» вернуть то, что она получила от метизной компании. Это классическая двусторонняя реституция: в результате оспоренной сделки стороны возвращаются в то состояние, в котором они пребывали до сделки. Но у «Проекта-Бюро» уже не было пожарных прицепов, которые нужно было отдать, поэтому суд постановил, что компания «Проект-Бюро» должна вернуть стоимость этого товара в размере 30 млн рублей.

Получился замечательный судебный акт: «Русская метизная компания» должна вернуть «Проекту-Бюро» 30 млн рублей и фирма «Проект-Бюро» должна вернуть 30 млн «Русской метизной компании». Звучит как бред, но для банкротных процедур это нормально, потому что взаимозачет требований в банкротстве не допускается. Но это не главное. Главное заключается в том, что если сделка признается совершенной с целью причинения ущерба кредиторам, то у кредитора право на включение в реестр появляется только после того, как он исполнил свою часть обязательств, возникших в результате оспаривания сделки.

В нашем случае это означало, что для того, чтобы включить «Проект-Бюро» в реестр метизной компании, сама фирма «Проект-бюро» сначала должна была вернуть «Русской метизной компании» 30 млн рублей. Этого, конечно, сделано не было. И мы не забыли об этом факте упомянуть, когда доказывали отсутствие у «Проекта-Бюро» права на подачу заявления о привлечении к субсидиарке. И этот довод повлиял на решение суда о прекращении производства по делу.

Во-вторых, помимо Антона к субсидиарной ответственности привлекали еще последнего генерального директора метизной компании — Владимира. В его отношении дело было прекращено. Но причина прекращения была другая — суд установил, что Владимир умер.

На самом деле факт смерти является основанием для прекращения производства по делу, только если не установлено наличие наследников или наследственной массы. Поэтому если бы у «Проекта-Бюро» в принципе было право на привлечение к субсидиарке, конкурсный управляющий мог бы ходатайствовать об отложении судебного заседания, чтобы проверить, есть ли у покойного наследники, и если есть, привлечь к субсидиарке их.

Об этом мы подробно писали в статье «Субсидиарная ответственность детей и наследников».
1. Проверяйте почту

Чаще всего люди не узнают заранее о том, что на них подали в суд, из-за того, что не получили извещение по почте. С героем нашей статьи было именно так. Скачайте приложение «Почты России» и отслеживайте письма, которые приходят на ваше имя. Любое письмо из суда — повод напрячься.

2. Проверьте, имеет ли право заявитель привлекать вас к субсидиарке

Первое, что нужно проверить, если вас привлекают к субсидиарной ответственности, — а имеет ли заявитель на это право. Посмотреть это можно в статье 61.14 закона о банкротстве.

Если лень изучать закон, прочтите нашу статью, где мы собрали все основания, по которым привлекают к субсидиарке.

3. Найдите хороших юристов

Субсидиарная ответственность — сложная область, в которой много нюансов. Например, это дело мы смогли выиграть так быстро только из-за того, что очень хорошо знаем процессуальные нормы права и специализируемся на узкой теме.

Если вас привлекают к субсидиарной ответственности, найдите узкопрофильных профи, которые предметно занимаются субсидиаркой, практикуют хотя бы три года и выиграли как минимум 10 дел. Или не ищите, а сразу обращайтесь к нам, мы как раз такие юристы.


Информация в статье актуальна на дату публикации.

Чтобы быть в курсе последних трендов по субсидиарке, банкротству и защите личных активов — приезжайте в гости.