Как мы отбились от взыскания убытков в 57 млн

О «Верхневолжском кирпичном заводе» («ВВКЗ») мало кто слышал. Он расположен в Тверской области и в свое время входил в группу компаний «Мастер Групп», реальным бенефициаром которой считается печально известный банкир Бажанов Феликс Викторович и его банк «Мастер-Капитал».

Несмотря на скромное название, завод имел существенные масштабы деятельности. Одних только активов у предприятия числилось почти на 5 млрд рублей. Но постепенно сумма заемных средств приблизилась к 8 млрд и заводу пришлось уйти в банкротство.

Одним из кредиторов стал налоговой орган. В результате выездной проверки были обнаружены сделки, с помощью которых была занижена налоговая база и получены необоснованные вычеты. По итогу компании доначислили 44 млн, с которыми налоговая включилась в реестр требований кредиторов.

Первое, за что взялся конкурсный управляющий — вменение убытков генеральным директорам, в чей период совершались данные сделки. Фактура для этого имелась: решение налоговой по итогам выездной проверки уже вступило в законную силу и установленные в нем обстоятельства имеют преюдициальное значение.

Юристом, защищавшим одного из директоров, была яркая и активная женщина. Чтоб вы понимали — такому человеку дай серп после судебного заседания и он нажнет травы на всех парнокопытных Тверской области. Продолжая двигаться просто по инерции. Вот сколько у человека энергии!

И стратегия защиты ею была выбрана соответствующая. Сначала по ее ходатайству суд вызвал кучу народа в качестве свидетелей. А потом она решила размазать убытки тонким слоем и заявила топ-менеджеров в качестве солидарных ответчиков.

Что-что? Ответчик просит о привлечении соответчиков?!

Учитывая, что таким правом наделен только заявитель по иску, суд запросил мнение конкурсного управляющего. На что тот ответил: «На усмотрение суда». И вот, с молчаливого согласия КУ, вместо 2 человек убытки стали взыскивать с 6. Среди них был и Владимир. До 2016 года он занимал позицию финансового директора завода и еще вчера давал показания по этому делу в качестве свидетеля.

Владимир поискал юристов в Твери, в Москве и среди знакомых. А потом наткнулся на сайт «Игумнов Групп», увидел результаты наших дел, впечатлился, обратился. И это был самый правильный ход.

Интересно, что Владимир даже не стал приезжать к нам в офис, чтобы убедиться, что мы «реально настолько круты, как про себя пишем». Просто позадавал вопросы по телефону и принял решение запускать работу.


Позиция конкурсного управляющего по взысканию убытков в части Владимира опиралась на следующие тезисы:

1. Сделками по уклонению от уплаты налогов был причинен ущерб кредиторам. Сделки с неблагонадежными контрагентами стали причиной недополученных бюджетом денежных средств. Эти обстоятельства были исследованы в рамках выездной проверки. Как итог, вынесенное решение вступило в законную силу и имело преюдициальное значение. Преюдициальное — значит, установленные обстоятельства не подлежат повторному исследованию и принимаются судом как доказанные.
2. Финансовый директор входил в Совет директоров. Значит, мог принимать решения по заключению сделок, результатом которых стал причиненный кредиторам ущерб. Значит — ответственность за эти сделки можно перевесить на финдира.
3. Замещение генерального директора. «Неправильные» сделки совершались в период с 01.01.2012 по 07.12.2015. В это время Владимир частенько исполнял обязанности гендиректора в связи с его длительным отсутствием и, по сути, являлся КДЛ. Поэтому оппоненты (в лице активного юриста с серпом) предлагали разделить ответственность гендиректора с Владимиром, а лучше — гендира вообще не трогать.
4. Свидетельские показания. Вместе с участниками якобы существовавшего совета директоров в качестве свидетеля суд вызвал и главного бухгалтера Ирину. И по мнению наших оппонентов, она подтвердила, что:

• У нее было два руководителя: генеральный директор и финансовый директор. Именно они говорили ей, что делать, что подписывать;
• Существовал так называемый Совет директоров, который мог принимать решения по совершению тех или иных сделок. В частности, и тех, за которые были доначислены налоги.

  В чем суть?

Взыскание убытков/ущерба осуществляется в порядке ст. 15 ГК РФ. И в соответствии с этой статьей нужно доказать одновременно три условия:

1. наличие убытков и их размер,
2. противоправное поведение ответчика (вина ответчика, неисполнение им своих обязательств),
3. причинно-следственную связь между понесенными убытками и неисполнением (ненадлежащим исполнением) обязательств.

Для конкурсного управляющего ситуация сильно упрощалась благодаря решению налоговой, вынесенному по результатам выездной проверки. Согласно этому документу, наличие убытков, их размер и факт причинения были установлены, а значит пункт №1 в списке выше «done».

Аналогично дело обстояло и с пунктом №3. Налоговая установила, что недоплата в бюджет возникла именно вследствие неправомерных действий юридического лица по заключению сделок с неблагонадежными контрагентами — причинно-следственная связь налицо. С этими доводами не поборешься.

Решение налоговой вступило в законную силу и обстоятельства в нем прописанные имеют преюдициальное значение.

Но само юридическое лицо не может заключить сделки — у него нет ручек. Свою волю по подписанию документов оно реализует через вполне конкретных физических лиц, занимающих определенные должности в организации. Как раз список этих лиц и степень их вины конкурсному управляющему подлежало установить в рамках рассматриваемого спора.

Соответственно, наша позиция была прямо противоположной.

Может, мы и не могли опровергнуть факт наличия убытков и причинно-следственной связи между сделками и наступлением негативных событий для государственной казны. Но мы могли опровергать наличие вины нашего доверителя в этих событиях.

После того, как мы первоначально изучили дело, оно не показалось нам сложным. Я дала прогноз на выигрыш с вероятностью 90%, в срок за 4-6 судебных заседаний. После чего мы занялись основательной подготовкой к судебному процессу: детально расспросили Владимира о его обязанностях, запросили документы о трудоустройстве, прошерстили решение налоговой и аудиозаписи состоявшихся судебных заседаний.

В итоге позиция была выбрана простая и лаконичная: не было, не участвовал, не подписывал.

Совет директоров. В учредительных документах, в частности, в Уставе, было прописано, что компанией может быть организован Совет директоров. Но, со стороны оппонентов, это был единственный документ, в котором этот совет упоминался. Не было ни приказа со списком участников, ни протокола встреч. Более того, в самом уставе информация о наличии Совета появилась только в конце 2014. Таким образом, наш доверитель не участвовал в Совете директоров и никаких сделок не одобрял. Задача доказывать обратное лежит на арбитражном управляющем.

Обязанности фин. директора. Не зря мы штудировали должностные инструкции и внутренние акты компании. Во всех документах было прописано, что за исчисление и уплату налога несет ответственность бухгалтер. Это его полномочия: проверять, проводить, доначислять. При этом в задачи фин. директора не входит выбор контрагентов, их проверка на благонадежность и заключение договоров.

Что касается исполнения обязанностей генерального директора: согласно Трудовому кодексу, с Владимиром должна была подписываться должностная инструкция как с И. О. на время его замещения гендиректора, в которой был бы определен список его полномочий. Но как таковой данный документ отсутствовал.

Соответственно, мы исходили из того, что замещение гендиректора во время болезни было формальным: без наделения соответствующими полномочиями на совершение сделок и проведение оплат. Опять же, в рамках дел по убыткам доказывать обратное — задача заявителя по иску. О чем мы не преминули напомнить конкурсному управляющему («Хей, это не субсидиарка, детка!»). По нашей версии событий получалось, что Владимир вообще не у дел.

Показания бухгалтера. Доверяй, но проверяй — это же касается и того, что написано в судебных актах. Одно дело, когда это опечатка. К примеру, как это было у нас в одном процессе по субсидиарке. И совершенно другое — когда представленные доказательства выворачивают туда, куда хочется.

На пару с помощником мы прослушали аудиозапись судебного заседания, и каждый по отдельности его законспектировал. После — сверили. Учитывая, что два человека услышали одно и то же, это сложно назвать совпадением.

На записях главбух буквально сказала, что о существовании Совета Директоров знала только потому, что это было прописано в уставе компании. При этом о его функционировании она не слышала, распоряжений на основании проведенных собраний не получала.

В нашем случае: фактическое содержание первого допроса бухгалтера и то, как это отразили в своей позиции наши оппоненты — это небо и земля. Остается только донести это до суда.

Показания гендира. По результатам налоговой проверки, еще в 2016 году генерального директора вызывали для допроса. Нам удалось достать и проанализировать этот протокол. В разговоре с налоговым инспектором гендир озвучил, что решения по всем сомнительным сделкам принимались собственниками завода без участия в этом процессе иных топ-менеджеров. Дзынь, еще одно доказательство в нашу копилку.

Кто с нами давно, уже знает, что умение жонглировать сроками исковой давности — наш любимый фокус. Подробнее об этом читайте в статье «Исковая давность по субсидиарной ответственности». Но в этом деле он у нас не прошел бы.

Объясняем: по убыткам срок исковой давности составляет 3 года и считается с момента, когда лицо узнало или должно было узнать о совершенном действии/бездействии. Этим моментом по общим правилам считается смена директора или проведение годового собрания участников общества. Подробнее об этом в статье «Взыскание убытков с генерального директора». Там еще есть важный момент о том, чем отличаются убытки от судсидиарки. Стоит глянуть хотя бы ради этого.

В нашем деле было три привлекаемых директора.

Андрей был в должности генерального директора в период с 15.04.2006 по 27.02.2012, Юрий — в период с 15.02.2012 по 10.06.2013, и последнее и основное привлекаемое лицо — Сергей (чьи интерес представлял юрист с серпом) — 10.06.2013 по 09.06.2016.

По логике законодателя, срок начинает течь с момента, когда один директор ушел с поста, а другой занял его место и получил документы по компании. Последнее особенно важно, ведь бывает, что новому директору приходится буквально вырывать когтями эти документы. Если же фактически никаких возражений по передаче документов у нового директора не возникло, то срок начнет исчисляться с момента вступления в должность.

Подробнее о непередаче документов мы писали в закрытом письме нашим подписчикам в рамках ежемесячной рубрики «Ответ на вопрос читателя». Если эта информация вам нужна, оставьте свой е-мейл, и мы продублируем письмо вам на почту:

В нашем деле вменялись правонарушения, возникшие в период 2012-2015. Но упомянутые Андрей и Юрий запросто отбились бы (и отбились) сроком исковой давности, а вот последнему директору Сергею и нашему клиенту Владимиру это не светило. Сами посудите.

Первый директор Андрей ушел 27.02.2012 + 3 года = второй директор Юрий мог обратиться с взысканием убытков до 17.02.2015.

По самому Юрию — у третьего директора Сергея было время до 10.06.2016, чтобы взыскать с него убытки.

А вот Сергей был последним директором перед тем, как появился временный управляющий. А значит, срок давности для предъявления иска по убыткам точно не истек.

Увы, но и нашему доверителю Владимиру этот способ защиты тоже не подходил — он работал на заводе в тот же период, что и последний директор Сергей. Конечно, можно было сделать придурковатый вид и ради кипиша заявить о пропуске срока исковой давности, но стрельба в молоко — это не тот вид спорта, который нам интересен.

Работать по проекту мы начали в ноябре 2018 г. и планировали выиграть первую инстанцию к февралю — край, к марту 2019 г. Но здесь я совершила крайне досадный просчет: при расчете трудоемкости я не приняла во внимание буйную энергию «юриста с серпом» (которая пыталась размазать убытки по бывшим коллегам своего клиента) в совокупности с его низким уровнем квалификации.

Почти год мы катались в Тверь для того, чтобы смотреть, как человек пытается подогреть воду в океане вместо того, чтобы воспользоваться чайником: почти каждое судебное заседание начиналось под флагом: «Уважаемый суд, мы ходатайствуем…».

Причем одно дело, если ходатайства подаются по делу. Но если они заранее отказные… Лучше приведу пример: «Ходатайство о фальсификации договоров по оспариваемым сделкам». Юрист заявляет, что ее доверитель — последний директор Сергей — не подписывал документы по сделкам с неблагонадежными контрагентами. Не спорим, такую штуку можно и нужно применять. Если бы только не следующие обстоятельства:

1. Факт подписания документов соответствующим лицом установлен в ходе выездной налоговой проверки. Более того, решение налоговой по итогам ВНП пытались оспорить, но оно устояло. А все свои экспертизы и возражения нужно было заявлять, когда шла проверка или в ходе оспаривания. Тем не менее, решение налоговой вступило в законную силу, имеет преюдициальное значение, и у суда нет оснований перепроверять порядок доначисления налогов. Все, ребята, поезд уехал.
2. Сергей занимал должность ген. директора. А значит, неважно, чья подпись стояла на подписанных сделках, ведь он, как руководитель, не мог не знать о совершенных сделках.

Но одной экспертизой это не закончилось. Передаю диалог:

• «Давайте отложимся на сентябрь», — говорит юрист с серпом.
• «Почему?», — судья.
• «Ну мы же заявили ходатайство об экспертизе», — юрист.
• «Так оно же еще открыто, я же его еще не удовлетворила», — судья.
• «Дело в том, что мой доверитель как раз сейчас находится в санатории. Он отдохнет, чтобы у него почерк восстановился и был таким же, как 5 лет назад. Как отойдет, сможет пройти экспертизу».

Думаете, это все? О нееет.

Ключевым героем, который мог развеять смуту, был упомянутый нами главный бухгалтер. Ранее она уже давала свидетельские показания под присягой, но т. к. на тот момент Владимир сам проходил по делу в качестве свидетеля, вопросов главбуху он, конечно, не задавал. Теперь же мы отмотали назад и попросили суд вызвать бухгалтера в качестве свидетеля для повторного допроса с нашим участием.

На что «юрист с серпом» заявил:

— «Ну тогда мы хотим пообщаться со свидетелем, прежде, чем его начнут допрашивать».

Все, кто был в зале суда, растерялись. Изумились. Переглянулись. И спрятали глаза, лишь бы сдержаться.

Попросить разрешения суда, чтобы подготовить свидетеля к даче показаний? Это что еще за ход такой?!

Подобная стратегия ведения дела применима, когда процесс заведомо проигрышный. Тогда ответчику надо затянуть момент вынесения судебного акта, чтобы истекли сроки на оспаривание сделок по отчуждению личных активов. Как это бывает, мы писали в статье «Способы защиты личного имущества должника». Но, все-таки, обычно это делается чуть красивее и без наивных предложений суду.

Собственно, в удовлетворении ходатайств суд постоянно отказывал. Но каждый раз делал это вдумчиво, неторопливо и с погружением в детали. По опыту мы знаем, что такая неторопливая специфика свойственна большинству региональных судов: судебных процессов меньше, времени поковыряться в деталях — больше. Да и зависимость от судейской зарплаты выше — это тебе не Москва, где уволенный судья всегда работу найдет. В общем, в ситуации, когда Московский арбитраж уже жестко отдрючил бы слабо подготовленного представителя, региональные суды возьмут время, чтобы перепроверить информацию.

Так мы плавно перетекли к череде нудных заседаний. Учитывая, что определение о привлечении Владимира в качестве соответчика было вынесено в середине октября 2018, то финальное заседание первой инстанции прошло в конце сентября 2019. 11 месяцев на убытки по прозрачному иску!

Кстати, главбух оказалась женщиной со стержнем. На повторном опросе мы готовились к худшему развитию ситуации. Но главбух не отошла от истины и подтвердила нужную нам информацию об отсутствии реальной деятельности Совета директоров и обязанностях финансового директора Владимира.

Чтобы получить все судебные акты по данному делу, оставьте свой е-мейл здесь:

В итоге, как и ожидалось, первые два директора — Андрей и Юрий — отбились при помощи срока исковой давности.

Что до нашего доверителя, суд сослался на следующее:

• показания бухгалтера Ирины и Владимира совпадали друг с другом и подтверждали, что в компании не было такого органа управления, как Совет директоров;
• за отсутствием Совета директоров, конкурсный управляющий не представил никаких иных доказательств, что Владимир принимал участие в одобрении решений и совершении сделок завода, в том числе с неблагонадежными контрагентами.

Убытки были взысканы только с последнего директора Сергея — того самого, чьи интересы отстаивал «юрист с серпом». С его указания вся эта каша заварилась, он же единственный крайним и остался.

Если честно, после победы в первой инстанции мы понимали, что риск проиграть не велик.

Во-первых, предоставив объективную расшифровку опросов бухгалтера, которые проводили и с нашим участием, и без, у нас были показания, подтверждающие, что Владимир не входил в Совет директоров. Доказательства обратного в первой инстанции представлены оппонентами не были, а сделать это в апелляции мало реально, учитывая, что будет сопротивление в нашем лице.

Во-вторых, на допросе в ФНС последний директор Сергей признавал, что все сделки согласовывались собранием участников «ВВКЗ», на котором решающую роль играло руководство «Мастер-Групп».

Собственно, это позицию нам удалось донести и до апелляционной инстанции в Вологде, и до кассационного суда в Питере. От убытков нам удалось отбиться.

Но буквально неделю назад конкурсный подал новое заявление. В этот раз он пытается привлечь нашего клиента к субсидиарной ответственности, так что у истории будет продолжение.

Кстати, это хороший пример того, сколько по времени вас может не отпускать прошлое: Владимир уволился с завода в 2016 году, с 2018 по 2020 его привлекали к убыткам. И сейчас еще минимум на год растянется суд по субсидиарке.

Итого: 5 лет в постоянном напряге и расходах на юристов, чтобы не потерять все то, что заработано за время активного строительства карьеры.

1. При попытке взыскать с вас убытки, привлечь к субсидиарке или просто получить долг по кредиту — всегда проверяйте срок исковой давности. Да, в нашем деле это не работало, зато спасло часть других ответчиков;

2. Убытки и субсидиарка — это хоть и схожие по сути, но все-таки разные инструменты для привлечения к ответственности. Важно их различать, чтобы повысить шансы на победу;

3. Перепроверяйте информацию и в случае, если вы участвовали в судебном заседании, и если оно прошло без вас. Кто-то может просто ошибиться, а другой — переврать даже объективные доказательства в свою пользу.

4. Словесное недержание и размахивание руками может впечатлить только дилетанта. Если вам нужны такие юристы, то не звоните в «Игумнов Групп». Мы предпочитаем снайперскую работу по ключевым точкам и не держим иных спецов.

Информация в статье актуальна на дату публикации. 
Чтобы быть в курсе последних трендов по субсидиарке, банкротству и защите личных активов — приезжайте в гости.