Как у субсидиарщиков требуют вернуть зарплату
Дело: А65-30905/2018
Цена вопроса: 6 млн рублей
Начало проекта: июль 2021 года
Сроки: июнь 2021 — апрель 2022 года
Сложность: высокая
Трудозатраты: 120 н/часов
Результат: дело выиграно частично
Стоимость: шестизначная, в рублях
Это история о том, как у бывшей главы компании отобрали премии и обязали вернуть зарплату в конкурсную массу. Вы скажете: «А что, так можно было?» Да запросто. Кредитору не понравился размер заработка руководителя и ее частые командировки за границу, и выплату зарплаты объявили подозрительной сделкой.
В конце 2018 года ООО «Пфистерер Рус», которое занималось производством электрооборудования — кабелей, изоляторов — ушло в банкротство. В июне 2019-го его признали банкротом и открыли конкурсное производство. В марте 2019 года в РТК включили требования одного из кредиторов банкрота — АО «Региональный центр инжиниринга в сфере химических технологий» (пусть дальше будет Центр инжиниринга), а тот в 2021-ом подал заявление о признании недействительной сделкой выплату зарплаты и премий временному гендиректору ООО «Пфистерер Рус», Элле.
Только в случае, если размер кредиторской задолженности перед ним больше 10% всей кредиторской задолженности, включенной в реестр требований кредиторов. Однако из общей суммы надо вычесть задолженность кредитора, чья сделка оспаривается, и задолженности его аффилированных лиц.
При этом требование заявителя к банкроту обязательно должно быть включено в РТК. Прикинуть, есть ли у тебя 10%, подать заявление о включении в реестр и тут же пойти оспаривать чью-то сделку не выйдет.
Полный… ноль?
Это дело перспективным не выглядело. Вообще никак. Более того, оно было заведомо провальным, о чем мы честно сказали пришедшей к нам на консультацию будущей клиентке. Но она решила сражаться до конца. А мы видели, что на нее как на предыдущего руководителя банкрота пытаются повесить всех собак, и не могли оставить ее перед кредитором и конкурсным управляющим одну. Поэтому попытались сделать все возможное. Бывшие руководители должников обращаются в «Игумнов Групп» постоянно, а мы всеми путями защищаем их от миллионных (а иногда и миллиардных) претензий. Как здесь, например. Или здесь.
Но даже в этом случае у нас кое-что получилось, хотя на первый взгляд шансов не было никаких.
Плюсы
Нет доказательств нарушений
У оппонентов не было доказательств того, что Элла привлекалась к дисциплинарной ответственности или нарушала трудовой распорядок. В этом плане все было хорошо.
Клиент — продуктивный руководитель
У нас на руках были показания бывших участников учредителя и собственника компании — «Пфистерер Холдинг АГ» —
о продуктивной деятельности Эллы на посту врио гендиректора.
Минусы
Должность директора
Наша клиентка была хотя и временным гендиректором, а все равно руководителем. Это плохо: в делах о банкротстве всю ответственность сваливают именно на директора.
Сложно отбиваться
Очень мало доказательств, которые позволили бы снять претензии.
Расстояние
Дело рассматривалось в Казани, не в Москве. Придется ездить в командировки. Однако разницы во времени нет, это не на Дальний Восток летать (а
мы и такое проделывали).
На исковой давности не выехать
Дата неплатежеспособности должника уже была установлена вступившими в силу судебными актами. Пытаться сдвинуть ее, чтобы уменьшить размер ответственности нашего клиента, точно не получится.
Весь реестр к тому времени был относительно небольшим: 34 330 130,43 рубля. Размер требований Центра инжиниринга, который когда-то сдавал «Пфистереру Рус» помещение в аренду, но так и не получил всей арендной платы, — 5 210 554,01 рубля. А с Эллы в случае успеха в конкурсную массу удалось бы вернуть аж 6 млн рублей — часть ее зарплаты и премии почти за два года работы.
С чего началась песня про «вернуть зарплату»
В этом деле о банкротстве ООО «Пфистерер Рус» уже пыталось отнять у Эллы заработок: признать недействительными выплаты ей при увольнении. Отбиваясь от претензий, она принесла в суд распечатки из своего личного кабинета Аэрофлота — постоянно живущая в Москве, временный гендиректор для поездок в Казань, где находилась штаб-квартира «Пфистерер Рус», пользовалась РЖД и Аэрофлотом.
Но один из кредиторов «Пфистерера Рус» — бывший арендодатель — оказался любопытен и нашел трудовые договоры Эллы (всего их было три), табели учета рабочего времени и ее же расчетные листки. Документы в Центре изучили и … решили, что зарплату Элле явно переплатили. Поэтому пришли к выводу о «неравноценном встречном исполнении» трудового договора и отсюда выставили требование о признании выплат недействительной сделкой, настоящая цель которой — не заплатить работнику по заслугам, а причинить ущерб кредиторам компании. Ну и, соответственно, попросили суд вернуть зарплату Эллы в конкурсную массу.
Выплата зарплаты или премии — это обычная сделка, вытекающая из обязанности работодателя платить вознаграждение работнику. Но в рамках банкротства компании любое колебание этой суммы в большую сторону наверняка не останется без внимания арбитражного управляющего. Он отнесется к этому очень ранимо: воспримет ту же премию как подозрительную сделку и попытается ее оспорить. И получившему деньги работнику придется доказывать, что он их действительно заслужил, а не участвовал в выводе из компании активов. Или вернуть зарплату.
Ну а что? По общему правилу закона о банкротстве сделки должника могут быть признаны недействительными. Сделки, связанные с трудовыми отношениями, — не исключение.
Скачать подтверждающие это разъяснения Верховного Суда:
Взялся работать — работай на месте
Кредитор размышлял так. По трудовому договору Эллы ее место работы — место нахождения работодателя; договором же установлена пятидневная рабочая неделя.
ООО «Пфистерер Рус» располагалось в республике Татарстан. Значит, трудиться Элла должна была там. В табелях и значилось, что она находилась на рабочем месте, однако информация из этих документов не билась с данными из личного кабинета Аэрофлота. Выходило, что пока в бумагах Элле отмечали восьмичасовой рабочий день, она летела из Гамбурга в Москву, из Москвы — в Казань и т. д.
Гамбург и Москва находятся явно не в Татарстане, а табель рабочего времени — это, между прочим, основание для расчета и начисления зарплаты.
Все взять и пересчитать!
Итак, в табеле за октябрь 2016-го значится, что Элла отработала в этом месяце 16 дней, а на деле выходит, что 5 дней из этих 16-ти она не работала. Зарплата в день по трудовому договору — столько-то. Умножаем эту сумму на 5 и вычитаем из зарплаты. Получается сумма необоснованно полученных денег за октябрь 2016-го.
Кредитор привел в заявлении больше десятка таких таблиц, где иногда рядом с датами полетов стояло «командировка», но иногда — «явка». Плюс расчеты: Центр инжиниринга скрупулезно подсчитал, сколько всего времени Элла провела не на рабочем месте, и выдал общую сумму: 3 млн 790 тысяч необоснованно выданной зарплаты!
Про премии кредитор тоже не забыл. Их набежало 2 млн 235 тысяч. Итого потребовал взыскать с Эллы 6 млн с мелочью. Извольте неправедно нажитое вернуть.
Ваша зарплата — это вред кредиторам
Для того, чтобы этот спор точно удержался в рамках банкротства, а не съехал, например, на трудовые отношения, кредитору надо было доказать еще несколько моментов:
- цель необоснованной выплаты зарплаты — причинение вреда кредиторам;
- результат — вред кредиторам в виде уменьшения стоимости/размера имущества должника;
- заинтересованность самой Эллы.
Пожалуйста, все есть, — заявил кредитор. В то время, когда «Пфистерер Рус» платил своему временному гендиректору такую зарплату, он уже был убыточным и существовал за счет займов от аффилированных компаний. У одного ООО заняло и не вернуло 20 млн рублей, у другого — 19; ну, так и коптило себе небо потихоньку. И не раскрывало информацию о выплатах своим управленцам в бухотчетности!
Дальше: к моменту перечисления денег Элле уже вступили в силу решения судов о взыскании с «Пфистерера Рус» долга в 21 млн рублей; компания вдобавок не платила арендную плату за офис.
Итог: на момент выплат Элле компания была неплатежеспособна. Значит, сделка по выплате зарплаты и премий совершена с целью причинения вреда кредиторам. Ведь цель причинения вреда кредиторам предполагается, если на момент сделки у компании есть признаки неплатежеспособности и установлен, например, факт искажения учетных документов.
Почему эта цель предполагается? Потому что так сказано в законе.
Скачать отрывок из Закона о банкротстве:
А насчет заинтересованности Эллы все просто: она же была временным гендиректором, то есть руководителем, значит, не могла не знать о том, что скатывающееся в нищету предприятие щедро одаривает ее такой зарплатой. Кстати, табели учета рабочего времени она же сама и подписала.
С вредом тоже все ясно: активы должника похудели в результате зарплатных махинаций на 6 млн рублей.
И по времени подачи все хорошо: Эллины путешествия начались в 2016 году и продолжались все время ее работы. Все они, как считал кредитор, попали под трехлетний срок исковой давности, установленный для оспаривания сделок в банкротстве.
Казалось бы, ничего здесь не сделать. Центр инжиниринга прав. Ведь нельзя лететь в самолете из Гамбурга и одновременно находиться в Татарстане на рабочем месте. Вернуть зарплату придется.
Тем не менее посмотрим, есть ли зацепки, чтобы эти обвинения опровергнуть.
Командировки — не повод, чтобы вернуть зарплату работодателю
Мы посчитали, что кредитор вводит суд в заблуждение, умалчивая о том, что во всех трудовых договорах предусмотрены служебные командировки и возмещение расходов на них. За гостиницу, проезд, накладные расходы. Суточные должны командированному выплачиваться, наконец. А Центр инжиниринга утверждает, что Элла должна была трудиться только на территории Татарстана. Но это противоречит условиям ее трудовых договоров, а также положениям ТК РФ.
И когда Элла находилась в командировках, кредитор говорит, что она не работала. Учредитель «Пфистерер Рус» находится в Германии, представительства компании есть в куче стран — Италии, Швейцарии, Польше, США и т. д. Командировки были вызваны необходимостью выполнения служебных поручений.
И, кстати, отсутствие работника на месте должно фиксироваться соответствующими актами и в табеле учета рабочего времени. Ни актов, ни отметок в табеле о прогулах Центр инжиниринга не показал.
Скачать документ, где говорится о том, как должно оформляться отсутствие работника на рабочем месте:
Выплата премий — за дело
Всего премий было пять — на сумму 2 235 900 рублей. По трудовому договору они предусмотрены. Элла не нарушала трудовую дисциплину, не получала взысканий, почему нельзя ее поощрить? К тому же в мае 2017-го работодатель предложил Элле сверхурочную работу юрисконсультом, пока компания не найдет постоянного работника. А сверхурочная работа — это повышенная оплата труда.
Узнать, сколько работникам должны платить за сверхурочную работу:
Но за совмещение должностей Элле отдельно не доплачивали, хотя юрисконсультом по совместительству она трудилась два с лишним года. Мы даже подсчитали, сколько это совмещение сэкономило компании (исходя из зарплаты юриста по штатному расписанию). Вышло 3 млн 380 тысяч рублей. То есть она сэкономила больше, чем получила премий.
А если учесть письменные пояснения бывшего гендиректора «Пфистерер Рус», которые мы не поленились и вытащили из другого спора в этом банкротстве, выходило, что Элла пахала не только за юрисконсульта, а еще и за логиста, ассистента и старшего менеджера по продажам. И уже этим совмещением должностей сэкономила компании 10 с половиной миллионов! И результат был: под ее руководством была завершена стройка завода по производству кабельной арматуры, привезено оборудование, обучен персонал. За время ее работы заключено договоров более чем на 3 миллиона евро. Чтобы не быть голословными, мы приложили копии этих договоров к отзыву.
И после этого кого-то удивит, что Элла не сидела в Татарстане на рабочем месте, а постоянно моталась по командировкам?
Неисполненные обязательства — не повод банкротиться
Кредитор поддавал жару, утверждая, что когда компания платила Элле завышенную зарплату, то уже была неплатежеспособна, это уже есть в судебных актах, а сами акты есть в материалах дела.
А также добавил, что «Пфистерер Рус» в 2016 году не платил ему арендную плату. И из-за этого сделал вывод о том, что уже тогда у компании были признаки банкротства.
Однако тот факт, что у фирмы есть неисполненные обязательства, вовсе не значит, что она банкрот. Просто потому, что в предпринимательстве положение «то густо, то пусто» — обычное дело.
Скачать судебные акты, которые это подтверждают:
Таинственные аудиторские заключения
Центр инжиниринга, чтобы доказать неплатежеспособность «Пфистерера Рус», ссылался много на что. Например, на аудиторские заключения, из которых якобы можно было узнать о том, что «Пфистерер Рус» был убыточным предприятием. Но эти заключения не показал. Мы нашли в другом деле одно аудиторское заключение за 2017 год, но после его изучения никаких признаков неплатежеспособности на ту дату не увидели. Несколько десятков миллионов рублей — стоимость основных средств, резерв расходов на отпуска, резерв на гарантийный ремонт и т. д. Ну если компания заранее резервы создает, то она точно не стоит с протянутой рукой и не выскребает по сусекам копеечку. И, конечно, может платить приличную зарплату своему руководителю.
Это значит, что «Пфистерер» не был убыточным и неплатежеспособным в 2017 году.
Мы оформили все в отзыв, приложили копии штатных расписаний «Пфистерера Рус», копию письменных объяснений из другого спора, в которых речь шла о роли Эллы в строительстве завода и совмещении ею аж нескольких должностей, и добили пакет документов копиями пары десятков заключенных с участием Эллы контрактов на 3 с лишним миллиона евро.
Следующий раунд
Центр инжиниринга в долгу не остался и вывалил нам возражения. Их суть:
- Элла не доказала, что была именно в командировках.
- Опять высказал предположение о том, что табели учета рабочего времени Элла сама же и рисовала — на них ведь стоит ее подпись.
- Кредитор не поверил в то, что Элла в действительности совмещала должности временного гендиректора, юрисконсульта, логиста и т. д. Письменные пояснения бывшего генерального и копии контрактов его не впечатлили.
- И опять затянул волынку о том, что на момент перечисления Элле денег «Пфистерер Рус» уже был неплатежеспособным предприятием.
Наш ответ
- Кредитор заявил, что в качестве доказательств того, что Элла была в командировках, его устроят копии приказов о ее командировках, служебных заданий и отчетов. Однако выдача копий приказов работникам не предусмотрена ни Трудовым кодексом, ни инструкциями, а добраться до оригиналов мы не могли: они должны были быть переданы конкурсному управляющему последним гендиректором ООО «Пфистерер Рус», а у Эллы ее копий или экземпляров не сохранилось. В ответ на наши ходатайства конкурсному об истребовании этих документов мы получили отказ. Писанина наподобие служебных заданий и отчетов необязательна, поэтому многие компании не тратят на нее время. Как и в нашем случае. Но в трудовом договоре прямо говорилось о возможности командировок и возмещении расходов по ним.
- Ну мы же видели, что табели подписывались не только Эллой, но и менеджером по управлению персоналом. Обе имели право их подписи, так с чего считать эти листки учета недостоверными? И, повторимся, актов отсутствия Эллы на рабочем месте как не было, так и не появилось.
Все доказательства по третьему пункту мы уже предоставляли, а насчет неплатежеспособности «Пфистерера Рус» кредитор не сказал ничего нового. Но мы опять подняли то аудиторское заключение за весь 2017 год из другого спора: ликвидность предприятия находилась в зоне допустимого риска, то есть банкротством там и не пахло.
Ликвидностью компании называют соотношение ее долгов и так называемых ликвидных активов, то есть тех активов (недвижимости, транспорта, ценных бумаг, оборудования
и т. д.), которые можно быстро превратить в деньги. В конечном итоге ликвидностью определяется, может ли организация быстро расплатиться со своими долгами.
Как учредитель потянул одеяло на себя
Тем временем в этом споре появилось третье лицо — «Пфистерер Холдинг АГ», «головная» компания российского отделения. Письменные показания ее сотрудников особой ясности в дело не внесли, однако бывший финансовый директор холдинга подтвердил то, что к дисциплинарным взысканиям Элла не привлекалась. Уже хорошо.
Однако к следующему заседанию «головное предприятие» внезапно заявило, что у «Пфистерер Рус» не было денег на премии — «должник не располагал средствами для премиальных выплат».
Ну, здравствуйте. Хотя если посмотреть внимательнее, такая линия поведения была ожидаемой: интересы немецкой компании в судах представляла российская юридическая фирма, жена учредителя которой (по совершенно случайному совпадению, конечно) оказалась последним из гендиректоров банкрота — ООО «Пфистерер Рус». Понятно, что в такой ситуации спихнуть побольше ответственности на одного из бывших руководителей любой ценой — святое дело.
Поэтому мы не остались в долгу и ответили, что «Пфистерер Холдинг АГ» — контролирующее должника лицо и что если надо с кого-то взыскать, то холдинг — первый на очереди. КДЛ должно владеть более чем 50% УК должника, а у «Пфистерер Холдинг АГ» — все 100% уставного капитала.
И заодно подали в дело о банкротстве два ходатайства — о привлечении «Пфистерер Холдинг АГ» к субсидиарной ответственности как КДЛ за несозыв собрания на предмет подачи заявления о банкротстве, а также о привлечении к субсидиарке жены учредителя юрфирмы. Последнюю, как мы считали, стоит притянуть к ответственности как руководителя ООО «Пфистерер Рус» за неподачу заявления о банкротстве в месячный срок. Если судить по ее профессиональному опыту и стажу работы в качестве арбитражного управляющего, то кто-кто, а она момент, в который нужно было подавать заявление о банкротстве, проворонить никак не могла.
Решающей роли эти ходатайства, понятно, сыграть не могли, но вот бросить тень на плетень, который начали плести российские представители «Пфистерер Холдинг АГ», и заставить суд усомниться в обоснованности их позиции (и в первую очередь — заявлений насчет «у них денег не было для премий») — вполне.
Мы также ходатайствовали, чтобы суд приостановил рассмотрение нашего спора до рассмотрения заявления о привлечении КДЛ ООО «Пфистерер Рус» к субсидиарке. Но не повезло.
И об оставлении заявления без рассмотрения тоже попросили. Потому что в суд представители кредитора-заявителя не ходили. Однако судья зловредно напомнил, что представитель от заявителя являлся в заседания раньше, а еще подавал письменные пояснения и дополнительные документы, и потому «интерес к спору не утратил».
Финал: и все это — про выплату зарплаты
Тянуть больше было незачем, поэтому разбирательство подошло к финалу. Суд выдал подробное определение, в котором заключил:
1) на даты сделок у ООО «Пфистерер Рус» действительно были неисполненные обязательства — перед тем же Центром инжиниринга, ООО «Инвент», ООО «Таткабель» — неоплата аренды, коммунальных услуг и т. д.;
2) Элла как руководитель — точно заинтересованное лицо, и о долгах компании не знать не могла;
3) по зарплатным вопросам в судебном акте было все освещено практически по пунктам.
1. Командировки
Судья внимательно рассмотрел данные из личного кабинета Аэрофлота Эллы и подсчитал поездки с сентября 2016 года по июнь 2018 года. Вышло много: кроме Гамбурга, Вена, Цюрих, Франкфурт-на-Майне, Штутгарт, Минск, Баку, Иркутск, Хабаровск, Владивосток, Валенсия, Якутск, Улан-Батор, Сеул, Бангкок, Мадрид, Уфа, Мале, Сочи, Мюнхен и даже Майами. Но по табелям-то Элла находилась на рабочем месте.
Ну да, и правда трудовыми договорами с Эллой предусмотрена возможность командировок и возмещение связанных с ними расходов. Только в этом случае должны быть письменные решения работодателя о командировках (есть постановление правительства, которым такие документы предусмотрены). Но вы их не предоставили, равно как и документов, подтверждающих командировочные расходы.
И возмещать расходы на служебные поездки работодатель обязан только при их документальном подтверждении и предварительном согласовании. Это во всех трудовых договорах с Эллой написано.
А у нашей клиентки не было ни согласований, ни чеков; цели поездок не раскрыты, о том, что она там делала — переговоры вела, договоры заключала — данных нет. Поэтому не факт, что на рабочем месте Элла не присутствовала из-за служебных командировок.
2. Сверхурочная работа
И насчет сверхурочных работ: такие должны быть оформлены письменным распоряжением генерального директора. Это, заметьте, указано в Правилах внутреннего трудового распорядка ООО «Пфистерер Рус». Где приказ, где согласие Эллы на такую работу?
Таких документов нет. Значит, аргумент о том, что большая зарплата — оплата за сверхурочку, не котируется.
3. Премии
Судья покопался в документах: трудовых договорах, тех же Правилах внутреннего трудового распорядка, Правилах оплаты труда и премирования, и заявил, что так-то премии не возбраняются. Однако премировать работника имеет право гендиректор. Получается, что Элла выдавала премии самой себе.
Это с учетом того, что компания была неплатежеспособной, как-то неправильно: руководитель должен действовать в интересах общества добросовестно и разумно. Премии же были экономически необоснованны: 20+ договоров на 3 млн евро на суд никакого впечатления не произвели. А вот то, что при этом у руководителя ООО появилась (и не прошла) неплатежеспособность, — это факт. Не в пользу Эллы.
4. Совместительство
Каким юрисконсультом Элла работала сверхурочно, если «головная организация» — «Пфистерер Холдинг АГ» — представила в суд договор «Пфистерер Рус» с адвокатом? Есть и акты по выполненным работам.
И суд заключил, что в качестве временного гендира Элла действовала недобросовестно и злоупотребила правом, выплачивая зарплату и премии самой себе, даже за то, когда ее на рабочем месте не было. А в это время предприятие находилось в предбанкротном состоянии.
Луч света
Однако что-то хорошее все-таки произошло. Часть зарплаты Эллы отстоять удалось: суд поверил, что наша клиентка была в Москве на служебных переговорах тогда-то и тогда-то. Убедить в этом судью нам помогли копии переписки «Пфистерер Рус» с контрагентами и протоколов встреч на переговорах. И-и-и… 7 дней из всех пропущенных (и 93 712,48 рубля зарплаты за эти дни) были отбиты!
Всего 7 дней, да. Но все равно это была наша маленькая победа в, казалось бы, полностью (!) провальном деле.
Скачать итоговый судебный акт по делу:
Как уберечь свою зарплату от посягательств кредиторов?
Что делать, если вы топ-менеджер компании и не хотите, чтобы в случае ее банкротства к вам пришли и отжали зарплату? А если вы еще и часто ездите в командировки? Какие документы нужно сохранять, истребовать, копировать, заверять?
Вы же знаете, что мы уже не одну собаку съели в спорах по делам о банкротстве и субсидиарной ответственности, поэтому ответ на вопрос о документах — сохраняйте все. Вот совсем все. Фиксируйте документально каждый свой шаг, который можно зафиксировать, сохраняйте деловую переписку, приглашения на конференции, протоколы встреч, акты — любую бумажку, которая может подтвердить, что вы занимались делом. Даже билет на трамвай в городах, куда вы ездили в командировку, чтобы подтвердить командировочные расходы.
Заставляйте работодателя оформлять все ваши совместительства, переработки и поездки по служебным делам правильно, согласно Трудовому кодексу, трудовому договору и внутренним документам. Или есть реальный шанс, что суд обяжет вас вернуть зарплату. Вашу, родную.
И не думайте, что дисциплинарное взыскание — это фигня. Отсутствие таких взысканий суды, может, и проигнорируют, но вот если у вас есть хотя бы одно документально оформленное замечание, то еще неизвестно, чем это может обернуться для вашей зарплаты.
Дайте нам знать, если вам нужен план действий. Наши юристы прекрасно ориентируются не только в субсидиарке, но и в трудовом праве (и не только). Поэтому-то мы вытаскиваем максимум даже из провальных споров, таких как этот.
Информация в статье актуальна на дату публикации.
Чтобы быть в курсе последних трендов по субсидиарке, банкротству и защите личных активов — приезжайте к нам в гости в Москву и Санкт-Петербург. Битва за 11 квартир
В этом видео мы расскажем вам о нашем кейсе, в котором Денис инвестировал в строительство на этапе «котлована», получил 11 квартир и чуть их не лишился, когда застройщик ушел в банкротство. Как мы не дали отобрать квартиры у детей должника
Дело: А43-39655/2019
Начало проекта: апрель 2021 года
Длительность: пять месяцев
Цена вопроса: пара квартир в городе-миллионнике
Сложность: на грани фола
Трудозатраты: два рабочих дня
Результат: выиграли суд
Сумма: шестизначная, в рублях
Когда-то давным-давно Роман оформил договоры дарения своих долей в двух квартирах на несовершеннолетних детей. Но через несколько лет мужчину начали банкротить. Финансовый управляющий Романа поизучал документы, и его осенило: он решил, что имущество детей должника, а точнее — подаренная недвижимость — будет неплохим пополнением конкурсной массы. И подал заявления на оспаривание этих двух сделок по банкротным основаниям как подозрительных.
Сделка дарения — это самая легко отменяемая сделка, которую может совершить должник. Несмотря на это, нам удалось выиграть суд. Читайте до конца: самые неожиданные ходы будут ближе к финалу.
Понятие подозрительных сделок описано в законе о банкротстве и, на мой взгляд, является достаточно размытым, потому что включает в себя одновременно два типа сделок:
- совершенные в течение 1 года до принятия заявления о банкротстве;
- совершенные в течение 3 лет до принятия этого же заявления.
Нам в «Игумнов Групп» нравится описывать эти сделки более точными формулировками.
Так, сделка, совершенная за 1 год до банкротства, может быть оспорена, если совершена на нерыночных условиях. Это мы называем «сделки с неравноценным встречным исполнением».
А сделки, совершенные в течение 3 лет до банкротства, могут быть отменены, только если они оформлялись в момент, когда у должника уже наблюдались признаки неплатежеспособности. И такие сделки мы называем «сделки с целью причинения ущерба кредиторам».
О нюансах и особенностях оспаривания тех и других мы писали в статье «
Все об оспаривании сделок должника в процедуре банкротства».
Точные формулировки помогают сразу понять, о чем идет речь, но в нашем случае арбитражный управляющий сделал глубокий замах и не стал заморачиваться с мелочами, отдав возможность суду самому квалифицировать произошедшее.
Предыстория: верните раздаренное в конкурсную массу
С 2012 по 2014 год Роман периодически занимал у знакомого деньги — то под 5% в месяц, то под 60% годовых. Раз заем, два заем, три, четыре, пять. То в рублях, то в евро… Долги как мог выплачивал, но в какой-то момент понял, что не вытянет.
Знакомый долго цацкаться не стал: в 2015 году просудил всю сумму отданного в долг. Но возврата не добился. И в 2019-м кредитор подал на личное банкротство должника.
В принципе, взыскать долги через банкротство физического лица — вполне рабочий вариант. Об этом читайте
здесь.
Разбирая запрошенные из Росреестра документы о правах Романа на недвижимость, финансовый управляющий обнаружил, что в 2013 и 2014 годах Роман подарил своим детям доли в двух квартирах в Нижнем Новгороде: сыну — треть одной, дочери — половину другой.
Управляющий захотел эти доли вернуть в конкурсную массу. А что делать? Никакого другого имущества в собственности у должника не имелось.
И понеслось. Ссылаясь на положения закона о банкротстве, финансовый управляющий утверждал, что договоры дарения долей подозрительные и их надо признать недействительными: обе сделки были совершены в пользу аффилированных лиц (а ими считаются, по сути, все близкие родственники должника), безвозмездно и причинили вред кредиторам. И неважно, что дело происходило в 2013–2014 годах.
Бах, и вот уже суд наложил обеспечительные меры на жилье: запретил Росреестру проводить с квартирами любые регистрационные действия.
В случае с одной из квартир запрет создал серьезную проблему: часть двушки, где оспаривалась ⅓ доли, принадлежала брату Романа. Но брат умер, и из-за запрета перерегистрации его наследники — мать и несовершеннолетний сын — не могли переоформить долю на себя.
И Роман отправился просить помощи в «Игумнов Групп». Спецам из Нижнего Новгорода он почему-то не доверял (кстати, мы сталкиваемся с этим не впервые: юристы «из Москвы» в регионах ценятся больше местных, но с чем это связано, никто не может объяснить). Конкретно с Романом было проще: он сказал, что читал наши статьи о банкротстве, и оттого был в нас уверен.
Перспективы дела мы оценили честно — как 50 на 50: или Роман сможет «отбить» свои сделки, или нет. Совсем честно — шансов на позитивный исход было даже меньше чем 50%.
Плюсы
Не те основания
Финуправляющий требовал признать сделки недействительными по банкротным основаниям. Но момент для этого был пропущен: дарение происходило в 2013 и 2014 годах, а банкротство началось только в 2019 году.
Слабая позиция оппонентов
Краткость, конечно, — сестра таланта, но не в этой сфере. Исковые требования должны быть обоснованы, а в заявлении управляющего было, условно говоря, «отмените сделку, верните все назад, вот вам список законов». И никаких аргументов: просто «все взять и поделить». Но для нас этот плюс мог в секунду превратиться в жирный минус, т.к. правовую позицию можно дополнять и уточнять в любой момент пока идет рассмотрение дела в первой инстанции.
Опыта не занимать
Время, когда мы занимались только субсидиаркой и ничем, кроме субсидиарки, осталось в прошлом. Теперь мы успешно закрываем все суды, которые возникают в банкротных процедурах. И сделки не исключение. Так что здесь нам опыта
не занимать.
Минусы
Возможность переквалификации
Верховный Суд дал возможность судам самостоятельно квалифицировать сделки и определять правильные основания для их отмены. В нашем случае это означало, что банкротные основания с легкостью могли быть изменены на гражданские, и сделки могли быть отменены как совершенные со злоупотреблением правом.
Действительно рискованные сделки
Роман отдал ликвидное имущество близким родственникам. И отдал он его безвозмездно, путем дарения. И это фейл. Но еще хуже, что сделки совершались в тот же период, когда Роман занимал деньги, и данные долги стали причиной его последующего банкротства.
30% неопределенности
По финансовым соображениям Роман заказал у нас только подготовку правовой позиции. А выступать с ней в судах планировала его бывшая супруга.
По опыту мы знаем, что грамотная позиция определяет 70% успеха, но тем не менее остается еще 30% на то, чтобы слить даже «верное» дело, если не суметь донести написанные мысли до судьи или не слишком оперативно отреагировать на изменения в доводах оппонентов.
Это был не самый хороший расклад, учитывая, что судебная практика по схожим сделкам была далеко не в пользу Романа.
Немножко поздно
Мы подключились к делу, когда судья уже показала свой настрой, арестовав доли в жилье. Может быть, этого бы не случилось, если бы Роман обратился в «Игумнов групп» чуть раньше — сумели бы продумать стратегию защиты.
Но в любом случае нужно пытаться: мы начали готовить правовую позицию по отстаиванию каждой сделки. Одну — от лица несовершеннолетнего сына, вторую — от несовершеннолетней дочери. Озвучивать все это в суде, как уже сказано, будет законный представитель детей, бывшая жена Романа.
Имущество детей должника: треть квартиры — сыну
Заявления об оспаривании обоих дарений были приняты судом в марте 2021 года.
Первым рассматривалось дарение одной третьей доли квартиры сыну.
Роман подарил долю в 2013 году. Но даже несмотря на то, что с того момента прошло почти восемь лет, срок исковой давности для финансового управляющего начал течь, в лучшем случае, с даты его назначения (с даты введения банкротства), а реально — с даты получения выписки из Росреестра, из которой управляющий узнал о сделке. Так что заявлять о пропуске срока не имело смысла.
Позиция управляющего: в тот момент, когда должник дарил сыну долю, у него уже был заем от 2012 года. Значит, Роман, весь в долгах, щедро раздаривает недвижимость, причем родне? А может, он профилактически избавляется от собственности, чтобы с него потом нечего было взять? Это не дело, поэтому пусть подаренная доля вернется в конкурсную массу.
Наши контраргументы
Первый. Не то заявляете
Дата заключения договора дарения имеет значение — это 2013 год. Заявление о банкротстве было принято судом в 2019-м, когда с момента сделки прошло уже больше трех лет. В законе о банкротстве установлен так называемый период подозрительности: это три года до момента принятия заявления о банкротстве.
Этот период истек. А значит, специальные банкротные нормы здесь неприменимы — оспаривание возможно только по общим основаниям, то есть положениям ГК РФ о недействительных сделках.
Еще один нюанс: закон о банкротстве физических лиц был принят в 2015 году и обратной силы не имеет. А здесь договор от 2013 года. Значит, опять банкротные нормы не пляшут, разбирайте дело по общим правилам и доказывайте, что Роман злоупотребил своим правом собственника распоряжаться недвижимостью, подарив ее сыну.
А как раз это финансовый управляющий делал весьма вяло. Он просто написал, что надо признать сделку недействительной на основании банкротных норм, упомянул статью 10 ГК РФ о злоупотреблении правом и попросил все вернуть в конкурсную массу.
В общем, за банкротные основания мы совершенно не переживали и понимали, что ни один вменяемый суд их не применит. Чего нельзя сказать о норме по злоупотреблению правом. И в данной ситуации именно статья 10 ГК РФ была для нас основным источником боли.
Второй. Конфликт интересов: дети и пенсионеры против кредиторов
Представим, что произойдет, если часть квартиры отправят в конкурсную массу и, допустим, продадут непонятно кому на торгах. Тогда отдельное жилье однозначно превратится в коммуналку, причем покупателем доли легко может стать и цыганский табор. Теоретически вроде бы правильно, а на самом деле…
А на самом деле Верховный Суд заявил, что подобное недопустимо: это приведет к нарушению права на достойную жизнь, достоинство личности и неприкосновенность жилища. Это мы тоже отметили в отзыве на заявление финансового управляющего.
Плюс у этой квартиры есть другие собственники: мать Романа — пенсионерка — и его несовершеннолетний племянник. Для них квартира, из которой хотят выдернуть долю, — единственное жилье. Суду придется решать, что важнее: права кредиторов или право на достойную жизнь детей и пенсионеров.
Выглядело это слегка притянутым за уши, но для создания общего настроя — сойдет.
Скачать акт Верховного Суда на тему обеспечения права на достойную жизнь:
Третий. «Раз, два, три, четыре, пять…»
Всего у Романа насчитывалось пять займов. Начал он их брать в июне 2012 года, частично гасил, но с завидным постоянством набирал еще и еще.
В конце 2014 года должник с кредитором решили подбить хвосты: подсчитали все долги, перевели их в евро, составили итоговую расписку и решили, что срок возврата всех заемных денег будет единым — 1 июня 2015 года. Выходило, что Роман оставался должен около 100 тысяч евро.
В своем заявлении об оспаривании сделки управляющий упирал на то, что долю в квартире Роман подарил сыну именно в тот момент, когда у него появилось первое неисполненное обязательство по возврату займа от 2012 года на 500 тысяч рублей. Срок возврата — июнь 2013 года.
По нашему же мнению, неисполненным осталось только одно обязательство, а не пять. А именно последнее, по итоговой расписке от 2014 года на сумму почти в 100 тысяч евро. Эта расписка не только объединила все предыдущие займы, но и выступила как доказательство того, что условия прежних договоренностей больше не действуют. Пять не очень больших долгов были по обоюдному согласию Романа и его кредитора заменены одним большим с собственным сроком возврата денег.
Кроме того, мы указали на то, что договор дарения доли квартиры прошел госрегистрацию в мае 2013 года — на месяц раньше, чем наступил срок возврата денег по первому договору займа. Это значит, что на дату сделки неисполненных или просроченных обязательств у Романа не было. А отсюда вывод: у Романа в момент дарения квартиры не было необходимости прятать свое имущество, передавая долю в квартире сыну.
Управляющий же утверждал, что такие обязательства имелись.
Правда, финансовый управляющий еще и сам себе подложил свинью… Как следует порывшись в материалах дела, в том числе опубликованных на ЕФРСБ, мы нашли заключение нашего оппонента, в котором он сделал вывод, что признаков преднамеренного банкротства у должника не выявлено.
А что такое преднамеренное банкротство? Это вывод активов, в результате которого должник стал не способен возвращать долги. Мы не постеснялись указать на столь интересное противоречие: в одном документе вывода активов не выявлено, а в другом — вывод активов уже подразумевается.
А если учитывать, что с женой в тот момент Роман собирался разводиться, тот факт, что он обеспечил своего сына жильем, выглядит вполне себе добросовестным поступком. Да и бывшая супруга утверждала, что все нормально: дарение ребенку доли в квартире она учла, когда договаривалась с экс-мужем об алиментах.
На тему развода и займов бывших у нас есть хорошая статья: «Как защититься от долгов бывших супругов».
Суд первой инстанции
Первая инстанция не стала заморачиваться насчет специальных и общих оснований оспаривания сделки и разобрала дело, смешав и положения Гражданского кодекса, и закон о банкротстве.
Суд начал с того, что согласился с нашим аргументом, что на дату заключения договора дарения срок возврата долга кредитору не наступил — управляющий ошибся.
Поехали дальше: суд заявил, что управляющий не доказал, что Роман злоупотребил правом. Ну и что, что подарил, да еще и родственнику? Ведь добросовестность участников сделки предполагается, пока не доказано иное. В суде и сам Роман, и его бывшая жена, которая выступала по нашей позиции, внятно объяснили, почему заключили эту сделку, а управляющий их доводы не опроверг.
Суд также согласился с нашими доводами насчет того, что на момент дарения у Романа не было неисполненных или просроченных обязательств.
В заключение судья сняла запрет регистрационных действий с квартиры — можно переоформлять наследство. Одна сделка была отбита.
Чтобы получить судебный акт первой инстанции по этому делу, оставьте свой e-mail в форме, и мы пришлем его в течение часа:
Полквартиры — дочери
Второй договор дарения был заключен позже — в конце 2014 года.
Финансовый управляющий «бомбил» теми же доводами и доказательствами, а мы отвечали практически тем же самым, что и в случае с первой сделкой.
А именно: на момент сделки неплатежеспособности не существовало; обязанность вернуть все 5 займов была сдвинута на 1 июня 2015 года; специальных банкротных оснований для оспаривания нет, подавайте по общим; плюс эта квартира для Романа — единственное жилье, обладающее исполнительским иммунитетом.
Итог тот же: первая инстанция в оспаривании управляющему отказала, запрет регистрации сняла.
Чтобы получить судебный акт первой инстанции по этому делу, оставьте свой e-mail в форме, и мы пришлем его в течение часа:
… И все завертелось
Но самое интересное началось потом. В реестре требований кредиторов числился не только тот кредитор Романа, который подал на банкротство, но и другие. Это были банки. Представитель одного из них — «ББР Банка» — подал апелляционную жалобу на отказ суда оспорить сделку.
Но почему-то только на одну — ту, что с дарением половины квартиры дочери.
Банк утверждал, что последняя договоренность между Романом и его кредитором — та, где они собрали все долги в один и договорились о новом сроке, — была не каким-либо новым обязательством, а простой отсрочкой возврата долга.
Мол, Роману только этого и надо было: он недобросовестно использовал выделенное ему на погашение долгов время, чтобы спрятать свое имущество: в октябре 2014 года подарил квартиру, а через 2 месяца, в декабре, уже обросший пятью займами, уговорил кредитора собрать долги в один и установить новый срок возврата — 1 июня 2015 года.
Апелляция: да у вас тут мнимая сделка
Апелляционный суд, в отличие от суда первой инстанции, четко подтвердил то, что мы старательно писали в нашем первом отзыве: сделка не может быть признана недействительной по банкротным основаниям. Только по общим нормам.
Приятно, черт возьми, когда тебя поддерживают.
И-и-и тут суд… взял да и объявил эту сделку мнимой, то есть совершенной только для вида, а на самом деле ничего не меняющей!
Логика была такова: у Романа на момент дарения долги вообще были? Да, причем тянулись с 2012 года. Он должен был отдавать деньги, но вместо этого щедро взял да и подарил свою долю недвижимости малолетней дочери, которая сама не способна даже коммуналку оплачивать. И в силу возраста вряд ли вообще понимает, что такое — владеть квартирой.
А вот ее отец до сих пор в этой квартире как жил, так и живет, и даже адрес для судебных извещений не поменял.
Теперь все пропало?!
Тут впору было посыпать себе голову пеплом: это что — сделку правда признают недействительной, если она мнимая, и «отпишут» полквартиры в конкурсную массу?
Но тут же апелляционный суд круто развернулся и сменил гнев на милость, объявив, что правовых оснований для возврата доли в конкурсную массу нет: это же действительно единственное жилье должника! В материалах дела судьи не нашли доказательств того, что Роману есть где жить, кроме этой квартиры.
Жилая площадь у спорной двушки небольшая, поэтому даже если долю вернуть в конкурсную массу, то это ничего не изменит — с кредиторами такой ход Роману расплатиться все равно не позволит.
Напоследок апелляция весело заключила, что даже несмотря на то, что первый суд применил не те правовые нормы, он все равно сделал правильный вывод о том, что имущество детей должника не подлежит возврату.
Итог: доля в квартире останется у ребенка, банку в удовлетворении жалобы отказать.
Чтобы получить постановление апелляции по этому делу, оставьте свой e-mail в форме, и мы пришлем его в течение часа.
Продолжение следует
Вроде бы отлично: ну и черт с ним, что сделку признали мнимой: квартиру-то у дочери все равно не отбирают.
Но самому должнику, Роману, ситуация не понравилась до такой степени, что взял да и… подал жалобу на постановление апелляционного суда: отмените это! Ведь сделка ни разу не мнимая: с женой Роман в тот момент собирался разводиться (и действительно через несколько месяцев развелся), а долю подарил дочери для того, чтобы решить будущую проблему с алиментами.
Ну да, Роман жил и до сих пор живет в этой квартире, но это с согласия бывших членов семьи. Тем более что сейчас все они уехали в Ленинградскую область, чтобы лечить дочь, и на время лечения остаются там.
А то, что апелляция признала сделку по дарению квартиры совершенной только для вида, может помешать Роману в перспективе получить освобождение от долгов после финального этапа банкротства.
Но кассационная инстанция отменять постановление апелляции не стала. Романа ткнули в то, что сделка с выводом из состава имущества квартиры, на которую все равно нельзя обратить взыскание из-за исполнительского иммунитета, — это не тот случай, который ведет к «несписанию долгов»: «Гражданин, не выдумывайте!»
Чтобы получить постановление кассации по этому делу, оставьте свой e-mail в форме, и мы пришлем его в течение часа:
На этом сагу о подаренной родственникам недвижимости можно было бы закончить. Можно, если бы не одна пикантная деталь.
Внезапно: откуда взялся финансовый управляющий?
Оказалось, что на протяжении почти двух лет финансовый управляющий Романа не представил суду ни одного отчета о своей деятельности. Сам он в суд уже давно не ходил, представителей практически не посылал, документов никаких не представлял, кроме одного ходатайства о продлении банкротства (и то с тех пор больше года прошло), требований суда не выполнял.
Еще летом 2022 года суд вынес в его адрес частное определение об устранении нарушений законодательства. Но управляющий в ответ и ухом не повел. СРО, в которой состоял арбитражник, наложила на него дисциплинарное взыскание. И опять ничего.
А потом сюжет закрутился еще интересней: СРО заявила, что ни один из ее членов не давал согласия для утверждения его в качестве финансового управляющего Романа. И до сих пор никто не знает, куда делись деньги, которые Роман передавал управляющему для пополнения конкурсной массы.
Судье этот балаган надоел, и она отстранила управляющего от исполнения обязанностей. Теперь у Романа новый финансовый. Но сделки с дарением, к счастью, он оспорить уже не может, ведь оспаривание очень успешно провалил его предшественник. А при наличии вступившего в законную силу судебного акта заново «просудить» то же самое невозможно.
Выводы и рекомендации
1. Если вы — физлицо, которое собирается банкротиться, вспомните про свои недавние сделки. Может быть, вы отчуждали квартиру, машину, дачу? Отказывались от наследства?
Тогда отсчитайте как минимум три года со дня сделки (в случае с недвижимым имуществом — три года с момента регистрации договора в Росреестре) и только потом подавайте заявление о банкротстве.
Зачем ждать? Чтобы вывести сделки из «периода подозрительности» и оставить финансовому управляющему и кредиторам единственную возможность оспаривания сделок — по общим основаниям (нормам ГК РФ). Одним инструментом для оппонентов меньше — раз; не факт, что у них все получится оспорить, — два.
2. Самое главное: если вы чувствуете, что впереди банкротство, ни в коем случае не делайте так, как Роман. Не раздаривайте родственникам свою недвижимость: 99%, что ваш финуправляющий оспорит эти сделки, и подаренное с высокой долей вероятности вернется в конкурсную массу. Управляющий не сможет закрыть на дарение глаза, потому что иначе его самого привлекут к ответственности за бездействие.
Мы писали о некоторых методах структурирования личных активов с целью их защиты — например, можно начать вот с этой статьи, но, в итоге, дешевле (сильно дешевле) будет обратиться к нам за соответствующей услугой.
3. Если вы уже банкротитесь, ваши сделки оспаривают и на имущество успели наложить обеспечительные меры, их применение, теоретически, можно оспорить двумя способами: или через апелляционную жалобу, или через подачу заявления в первую инстанцию на снятие этих мер.
На практике, если меры уже введены, то, как правило, отменить их будет нелегко, пока основной спор не дойдет до финальной точки.
Поэтому, при возможности, принимайте участие в судебных заседаниях по обеспечительным мерам. Там вы будете доказывать, что ничего в данный момент никуда не выводите, а осуществляете свои права очень даже добросовестно.
Чем больше доказательств добросовестности/отсутствия недобросовестности, тем лучше. Если вам не совсем ясно, что именно будет считаться добросовестным поведением, связывайтесь с «Игумнов Групп» — проанализируем вашу ситуацию и дадим рекомендации, как вести себя в суде.
Еще один наш кейс, где мы сохранили недвижимость, проданную в тот момент, когда продавец уже пребывал в предбанкротном состоянии,
здесь.
Либо сразу подготовим грамотную правовую позицию, как в случае с Романом. А то, что дело слушается за тысячу километров от нас, значения не имеет. Расстояния, как вы видите, для выигрыша суда не помеха — раз; два — мы же «юристы из Москвы», мы крутые ;).
Информация в статье актуальна на дату публикации.
Чтобы быть в курсе последних трендов по субсидиарке, банкротству и защите личных активов — приезжайте в гости. Как мы защищали сделку с застройщиком
Дело: А23-6625/2018
Размер проблемы: около 30 млн рублей
Начало проекта: июль 2021 года
Длительность: 10 месяцев
Сложность: 7 из 10
Трудозатраты: 70 н/часов
Темп: замедленный
Результат: суд выигран
Стоимость: семизначная, в рублях
Денис руководил различными компаниями без малого двадцать лет. Заработанные деньги он решил инвестировать в покупку квартир на этапе «котлована». В качестве застройщика был выбран ООО «Сберстройинвест», который строил многоквартирный дом в Калужской области. По договору долевого участия (ДДУ) компания обязалась передать во владение инвестору одиннадцать квартир, цена сделки — около 27 миллионов рублей.
Застройщик не вызывал сомнений. Компания работала с 2003 года и сдала в эксплуатацию несколько жилых комплексов. Полученные по договору квартиры Денис планировал в будущем перепродать и увеличить свой капитал. Он передал деньги и стал дожидаться окончания строительства.
Покупателю не повезло — время шло, а стройка топталась на месте. Деньги должны работать, поэтому Денис решил не ждать у моря погоды, а расторгнуть договор и вложиться в другой проект. Застройщик пошел навстречу, а за использование средств бизнесмена начислил проценты. Компания обещала выплатить их вместе с возвратом денег по расторгнутой сделке, нужно лишь чуть-чуть подождать.
Это «чуть-чуть» затянулось на полтора года. Пока Денис ждал выплаты, дом в Калужской области успели достроить и сдать в эксплуатацию. Застройщик связался с покупателем и предложил вместо «живых» денег и процентов забрать одиннадцать квартир. Денис устал ждать и согласился. Договоренности оформили в виде соглашения об отступном.
Инвестор получил квартиры, занялся их продажей и уже начал забывать об этой истории. Но тут в дверь постучались новые проблемы. Компания-застройщик обанкротилась.
Конкурсный управляющий, назначенный в рамках процедуры банкротства, увидел в отношениях Дениса и ООО «Сберстройинвест» сделку с предпочтением — мол, пока другие кредиторы нервно ждали своих денег, Денис получил полное погашение.
О последствиях, которые возникают после оспаривания сделки, и как на этом можно заработать, писали
здесь.
Конкурсный управляющий решил оспорить выбытие квартир, чтобы вернуть их в конкурсную массу и продать ради погашения долгов застройщика.
Сделка с предпочтением — это сделка, в которой один из кредиторов получил непропорционально больше денег/имущества, чем остальные кредиторы предприятия-банкрота. Оспорить такую сделку можно, если она была заключена в шестимесячный срок до возбуждения дела о банкротстве. Подробнее об оспаривании сделок с предпочтением мы писали в
этой статье.
Поиск юристов
Узнав о предстоящем судебном процессе, Денис начал искать юристов. Задача стояла комплексная: выработать общую стратегию защиты, подготовить правовую позицию со всеми подтверждающими документами и обосновать ее в судебных заседаниях.
По итогу изучения рынка юридических услуг Денис оставил в тендерном листе всего 2 компании: одна находилась в Калуге и ее сотрудники могли пешком ходить на судебные заседания, второй была «Игумнов Групп» с офисом в Москве.
«Игумнов Групп» была прекрасна своим опытом в защите сделок, оспариваемых в процедуре банкротства. Кроме того, мы уже работали с застройщиками и могли подтвердить наши результаты конкретными судебными актами.
Но Калужские юристы имели громадный перевес — они стоили ровно в 6 раз дешевле! Как сказал Денис: «За вашу стоимость я на год могу нанять в штат целую команду юристов в Калуге».
Выбор непростой: с одной стороны, компетенция и опыт, которые не вызывают сомнений, с другой — вроде бы неплохие юристы по рекомендации, на которых можно сэкономить. На кону 30 миллионов и ошибиться нельзя.
О том, как мы взялись за «мертвую» сделку с предпочтением и все-таки выиграли суд, мы писали
здесь.
На итоговом решении сказались два фактора:
- профессиональный опыт руководителя, который подсказывал, что подрядчик с многолетней специализацией в «узкой» теме имеет больше шансов на достижение успеха, чем тот, который хорош во всем;
- у «Игумнов Групп» около 50% от общей стоимости проекта было заложено в «гонорар успеха». Эта цифра выплачивалась только в случае полного выигрыша дела. А сейчас, на старте, стоимость проекта получалось более чем приемлемой, учитывая размер возможных потерь в полмиллиона долларов.
Будучи человеком из бизнеса, Денис понимал, лучше вложить часть одной из квартир в свою защиту, чем потерять в судебных тяжбах все одиннадцать. Мы подписали договор и запустили работу.
Плюсы
Специализация. Защита сделок от оспаривания — тема, в которой мы уже
профи.
Первая инстанция. Денис обратился к нам на начальном этапе, не успев наделать катастрофических ошибок.
Работа от противника. Предпочтительность сделки должен доказать конкурсный управляющий. От защиты требуется лишь грамотное опровержение доказательств оппонента и доказательство незаинтересованности своего доверителя.
Минусы
Время сделки. Сделка с застройщиком об отступном, которую хотел оспорить конкурсный управляющий, была совершена за полгода до возбуждения дела о банкротстве. Это обстоятельство и позволяло признать соглашение недействительным.
Количество кредиторов. Помимо Дениса, у застройщика имелся длинный список других кредиторов. Обязательства перед ними у компании возникли задолго до заключения сделки с бизнесменом. Но долг перед этими кредиторами не был погашен, что прямо указывало на предпочтение.
Позиция конкурсного управляющего
Чтобы отменить сделку, совершенную с предпочтением, нужно доказать три ключевых момента:
- Соглашение об отступном заключено в течение 6 месяцев, предшествующих принятию заявления о банкротстве застройщика.
- В момент заключения отступного у должника были иные кредиторы, которые претендовали на «исчезнувшее» имущество.
- Получатель денег/имущества (в данном случае — наш клиент) достоверно знал о предбанкротном состоянии застройщика. Иными словами, наш доверитель понимал, что из-за его поведения другие кредиторы недополучат денег.
По всем пунктам конкурсный прошелся с пристрастием.
- Он взял дату судебного акта о принятии заявления о банкротстве застройщика и вычел из нее дату подписания соглашения об отступном. Получив период менее 180 дней, он констатировал, что первое условие доказано. И это был факт, с которым мы поспорить не могли.
- Конкурсный выписал всех кредиторов, включенных в реестр, и по полочкам разложил, сколько у кого требований и когда они возникли. Получилось, что на момент отступного у застройщика уже был длиннющий список долгов, но в 100% объеме компания рассчиталась только с одним взыскателем — нашим клиентом. Мы стали еще на один шаг ближе к проигрышу.
- А вот с осведомленностью нашего клиента о неплатежеспособности застройщика возникли проблемы. Обычно это доказывается через аффилированность, но как ни пытался конкурсный управляющий, он не мог найти «договорняка»: наш доверитель не вел с бенефициарами застройщика никаких бизнесов, не был в родственных с ними отношениях и даже не крестил детей.
Как привлекают к субсидиарке родственников бенефициара мы писали
здесь.
Чтобы обойти это препятствие, арбитражный управляющий сделал уверенное заявление, что Денис наверняка знал о неплатежеспособности компании, так как он не мог добиться от нее денег на протяжении целых полутора лет! И, надо признать, в этом была определенная логика…
Но еще интересней был другой ход арбитражного управляющего, о возможности которого знают даже не все банкротные юристы. Так, Закон о банкротстве позволяет не доказывать «знание» (п. 3 из нашего списка) в том случае, если имущество было передано в обеспечение (!) ранее возникших обязательств.
Поясню на примере: когда-то давно вы дали простой, ничем не обеспеченный заем юрлицу. А спустя пару лет компания неожиданно решила передать вам в залог недвижимость, чтобы этот заем стал обеспеченным. Такое резкое изменение взаимоотношений между кредитором и должником, по мнению законодателя, говорит о том, что они совместно «мутят схему» и их обоюдная заинтересованность подразумевается по умолчанию.
И вот этим интересным путем решил пойти и наш визави. Он указал, что отступное — это сделка, направленная на обеспечение основного договора между нашим доверителем и застройщиком, а именно договора долевого участия в строительстве.
Если не вдаваться в детали — ситуация выглядела далеко не безоблачной. Мы оценили ее как 50 на 50: шансы проиграть или выиграть примерно одинаковы.
Чтобы скачать судебные акты по данному делу, оставьте свой e-mail и мы пришлем их в течение часа:
Боевая стойка
Понятно, что наша единственная возможность выиграть суд — зацепиться за п. 3 из нашего списка и опровергнуть осведомленность Дениса о неплатежеспособности застройщика, а заодно «разломать» все остальные доводы оппонентов по этому вопросу. И мы стали бить в точку.
Начали с утверждения конкурсного управляющего о том, что отступное — это обеспечивающая сделка с застройщиком.
Гражданский кодекс к методам обеспечения обязательств относит неустойку, залог, поручительство, удержание имущества должника, задаток, обеспечительный платеж и другие методы, предусмотренные договором или законом.
Кто-то заметил в списке отступное? Мы — нет, и это неспроста. Основная черта обеспечивающих сделок — они направлены на побуждение должника исполнить обязательства перед кредитором по основному долгу. Такой своеобразный кнут, который стимулирует и не является обязательным дополнением к основной сделке.
У соглашения об отступном, заключенном между Денисом и застройщиком, другой правовой характер. Оно не побуждает к исполнению обязательств, а прекращает их. Это — финал, точка. Когда сделка об отступном заключена, отношения между кредитором и должником заканчиваются, если в договоре не прописано иное.
Поэтому применить положения, на которые ссылается конкурсный управляющий, в этой ситуации нельзя. По закону эта сделка не является обеспечивающей. Управляющий просто пририсовал соглашению Дениса с застройщиком новые свойства и попробовал въехать на этом утверждении в Рай.
Далее мы перешли к утверждению оппонентов о том, что наш доверитель знал о неплатежеспособности застройщика, потому что полтора года не мог выбить из него обещанных денег. Здесь мы указали на то, что у конкурсного нет однозначных доказательств того, что Денис рвал должника на части в попытках получить свои кровные. Поэтому ситуация могла выглядеть совсем по-другому: Денису в принципе было неинтересно, есть ли у застройщика финансовые проблемы или долги. Он просто спокойно ждал своих денег и ни о чем не переживал все полтора года. Плюс инвестор не имел с застройщиком общих дел, не пересекался с ним по рабочим вопросам. А компания-должник не просила нашего доверителя отсрочить возврат денег или оплату неустойки.
Так что Денис ни сном ни духом не ведал о финансовых трудностях застройщика, не говоря уже о скором банкротстве. «Доказывать обратное — задача конкурсного управляющего», — резюмировали мы.
Это были мысли, с которыми мы вышли в судебное заседание.
Заказать письменное заключение
Решим вашу задачу за 3-4 рабочих дня и 80 000 руб.
39 999 руб. для новых клиентов
- Проанализируем ваши документы
- Подготовим инструкцию по дальнейшим шагам
- Ответим на вопросы
- Все обоснуем хорошим количеством судебной практики
Как мы древнюю мудрость применили
Суд встретил нас интересно. На первом же заседании судья уточнила: «Вы юристы из Москвы?» И, получив утвердительный ответ, «обрадовала»: «Я покажу вам, как должны рассматриваться судебные дела!»
«Оптимистичное начало…», — подумал я.
Дальше судья запросила кучу документов, подтверждающих оплату сделки и финансовые возможности нашего доверителя.
«Стоп, стоп, стоп! Какое отношение это имеет к рассматриваемому иску?! Здесь же совершенно другой перечень обстоятельств, подлежащих доказыванию!»
Но судья была непреклонна: «Не учите меня, как рассматривать дела! Несите доказательства оплаты, и после этого перейдем к оценке иных доводов!»
Все это было не очень хорошо. Во-первых, судья инициативно «рыла» туда, куда «рыть» не следует, и это не сулило нам ничего хорошего. Во-вторых, у клиентов обычно масса проблем найти финансовые документы, когда с момента оплаты прошли годы.
К следующему судебному заседанию мы таки представили почти все запрошенные документы. Наш клиент бережно отнесся к оформлению покупки, и сейчас это сильно выручило.
Чтобы скачать судебные акты по данному делу, оставьте свой e-mail и мы пришлем их в течение часа:
Затем мы долго бодались с конкурсным управляющим. Он пытался доказать, что Денис точно знал о предстоящем банкротстве компании-должника. Приводил аргументы и что-то долго объяснял… В ответ мы накидывали контрдоводы и наблюдали, как оппонент «плывет». Суд внимательно слушал, задавал вопросы и никуда не торопился. С какого-то момента затянутый темп заседания стал напрягать…
В итоге судья отложилась и дала время на дополнительные раздумья конкурсному управляющему. Видимо, чтобы «москвичи» не слишком расслаблялись.
Финальный аккорд
На следующее слушание мы ехали с настроем нокаутировать оппонента. И очень удивились, когда тот резко сменил курс.
Конкурсный управляющий вдруг решил сделать хитрый ход… и уточнил предмет оспаривания. Теперь он просил взыскать неустойку в 4 с лишним миллиона, соглашение по которой было заключено за пару лет до возбуждения дела о банкротстве (в момент расторжения ДДУ).
Судья поинтересовалась, есть ли у нас возражения.
Любое судебное заседание — это шахматная партия. Игра в шахматы учит просчитывать действия оппонента на несколько ходов вперед и применять различные стратегии нападения и обороны, за что была очень любима военными деятелями прошлого. Китайский мыслитель Сунь-цзы еще в IV веке до нашей эры придумал и записал 36 стратагем, которые впечатляют хитростью даже военных XXI века. Стратагема номер 5 советует «грабить врага во время пожара». Пользоваться слабостью, ошибкой оппонента, чтобы ускорить свой триумф. Применять эту стратагему следует быстро и четко, хорошо понимая масштабы проблем противника.
Мы увидели, как сильно ошибся конкурсный управляющий, уточнив требования. Не беремся судить, что подтолкнуло его совершить такой опрометчивый поступок. Есть мнение — он заметался, пытаясь придумать более выгодную для себя стратегию в ходе заседания.
Над вопросом судьи я задумался лишь на мгновенье. И не стал возражать против уточнений. Просто приготовился разделить победу с заказчиком.
Безоговорочная победа
Какую же свинью подложил себе конкурсный управляющий?
Засуетившись, он выбрал для оспаривания сделку о неустойке, которая, по его мнению, была частью соглашения о расторжении ДДУ. Но все перепутал.
Да, Денис заключил с застройщиком определенную сделку, когда подписывал соглашение о расторжении договора долевого участия. Но она касалась начисления процентов за использование средств нашего доверителя и не являлась штрафной неустойкой за несвоевременную передачу квартир инвестору.
Более того, оппонент не оспаривал ни сам договор долевого участия, ни соглашение о расторжении договора, ни договор об отступном. Просто решил схватиться за последнюю соломинку, которая могла бы помочь ему удержаться на плаву.
Соглашение о выплате неустойки в связи с расторжением ДДУ было заключено в трехгодичный срок до возбуждения дела о банкротстве. Согласно Закону о банкротстве, оспорить это соглашение можно, если удастся доказать, что оно было заключено для причинения вреда правам кредиторов на имущество. Также следует убедить суд в том, что Денис — лицо заинтересованное, на момент заключения соглашения знал о намерениях и возможной неплатежеспособности застройщика.
Сбор доказательств по такому основанию — кропотливая работа. Еще более сложная, чем доказывание ранее заявленных требований по отступному. Мы понимали, что конкурсный управляющий эту работу не проводил и доказать все, о чем в последний момент заявил, не сможет. И с легким сердцем приняли уточнение, чтобы поскорее избавиться от бубнежа оппонента.
Суд, кажется, тоже понял безысходность ситуации, в которую по глупости вогнал себя конкурсный управляющий, и решил больше не тянуть резину: в удовлетворении заявления конкурсного управляющего отказать ввиду отсутствия оснований для оспаривания. Дело выиграно.
Чтобы скачать судебные акты по данному делу, оставьте свой e-mail и мы пришлем их в течение часа:
К нашему удивлению, конкурсный управляющий даже не стал обжаловать эту историю в вышестоящих инстанциях. Дело не получило дальнейшего развития.
На сегодняшний день окно возможностей для оспаривания сделок Дениса закрылось навсегда — срок исковой давности истек, и повторные иски легко отобьются ответчиком.
Сделка с застройщиком-банкротом: наши рекомендации
Застройщики часто практикуют покрытие своих неустоек недвижимостью: дополнительными квадратными метрами, парковочными местами и другим имуществом. Когда застройщик уходит в банкротство — эти сделки пытаются отменить и отобрать активы у покупателей.
Всем, кто готовиться к крупной покупке, мы советуем:
- Проводите сделку по рыночной стоимости и без оплат «под столом». Покупаете квартиру за 10 миллионов, а контрагент предлагает указать в договоре лишь пять? Стоит задуматься о его надежности. Есть риск, что такую сделку отменят как нерыночную и совершенную с ущербом для кредиторов должника.
- Заключайте сделки с лицами, которые с вами никак не связаны. Конечно, удобно купить что-то у знакомого, но сам факт знакомства позволит кредиторам говорить о том, что вы знали о неплатежеспособности должника и помогали ему выводить активы.
- Сделка с застройщиком должна быть оформлена реально и прозрачно. Лучший вариант — полностью оплатить покупку по безналу. Да, если доход был «серым» и вы не платили НДФЛ, могут возникнуть вопросы со стороны ФНС, но это уже совсем другая история, с которой вам помогут справиться наши налоговые спецы.
- Досконально проверяйте своего контрагента на благонадежность. Это можно сделать с помощью открытых источников — через сервисы ФНС, картотеку арбитражных дел и базу судебных приставов. По номеру ИНН узнайте о задолженностях компании по уплате налогов, доходах и расходах за год, сведениях о налоговых нарушениях. Но лучше воспользуйтесь услугами профильного юриста. «Игумнов Групп» за копейки проверит всю подноготную компании и за рубли оформит грамотную сделку с учетом возможного банкротства вашего контрагента.
Информация в статье актуальна на дату публикации.
Чтобы быть в курсе последних трендов по субсидиарке, банкротству и защите личных активов — приезжайте в гости. Как мы не дали оспорить сделку по продаже доли в квартире
Дело: № 02–5616/2021
Размер проблемы: несколько миллионов
Начало проекта: август 2021 года
Длительность: 7 месяцев
Сложность: 7 из 10
Трудозатраты: 80 н/час
Темп: умеренный
Результат: суд выигран
Стоимость: шестизначная, в рублях
Оспорить сделку трудно, если вы продали имущество незнакомцу по рыночной цене и легко можете подтвердить оплату. Но как защищать сделку, когда все, казалось бы, пошло не так?
Сын продает долю в квартире маме, то есть аффилированному лицу, по цене ниже рынка. Они заключают сделку во время налоговой проверки, после которой продавца признают виновным в налоговом преступлении, а его компания становится банкротом. Через шесть лет кредитор — налоговая инспекция — говорит, что сделка совершалась с целью уклонения от уплаты долга, а значит она должна быть отменена.
Дело кажется безнадежным для ответчика? Но это только на первый взгляд.
Плюсы
Реальная сделка
Мы могли доказать, что наш клиент после отчуждения доли не жил в квартире.
Наша тема
У нас большой опыт в защите сделок от оспаривания, таких дел мы выиграли уже
много.
Минусы
Злоупотребление
Нашего клиента признали виновным в уклонении от уплаты налогов, а сделка по отчуждению имущества состоялась непосредственно во время налоговой проверки.
Аффилированное лицо
Считается, что ваш кровный родственник по умолчанию в курсе ваших дел, финансов, целей, мыслей и мечт. А значит, он наверняка знает, в чем подвох быстрой распродажи имущества.
Заниженная стоимость
По мнению инспекции, имущество было продано по цене в 3 раза ниже кадастра.
Сильный противник
Налоговая представляет интересы государства, и для многих судей это имеет большое значение.
Суть дела
Виталий — генеральный директор компании «Профинтер Спецстрой». В июле 2015 года в его компании началась выездная налоговая проверка.
Виталию принадлежала половина родительской квартиры, где жила его мама Лилия. Он продал ей свою долю через полгода после начала налоговой проверки — в декабре 2015 года.
Налоговая проверка в марте 2016 года заканчилась плохо — налоговая инспекция выявила у компании недоимку по налогам, пени и штрафы в общей сумме более 69 миллионов рублей. Компания «Профинтер Спецстрой» стала банкротом, а эта сумма вошла в реестр требований. Банкротство юрлица закончилось ничем для кредитора — денег в конкурсной массе не было, имущества на реализацию тоже.
В сентябре 2018 года суд признал Виталия виновным в уклонении от уплаты налогов. Приговор по уголовному делу вступил в законную силу.
Налоговая инспекция через суд потребовала возместить материальный ущерб. В апреле 2020 года с Виталия взыскали по суду 69 миллионов рублей, но судебным приставам взять с него было нечего — личное имущество у бывшего предпринимателя уже отсутствовало.
В августе 2021 года налоговая инспекция пыталась вернуть Виталию распроданные им активы и подала в суд на оспаривание сделки по продаже доли в квартире, которая состоялась шесть лет назад. Цель: собрать на должнике имущество, за счет которого судебные приставы смогут погасить его долг перед бюджетом.
Виталий обратился в «Игумнов Групп», справедливо рассчитав, что плата за работу профессионалов будет намного меньше той суммы, которую потеряет его семья в случае проигранного суда.
6 аргументов противника
Инспекция федеральной налоговой службы настаивала, что сделку надо отменить, потому что:
- Виталий продал имущество близкому родственнику — своей матери Лилии.
- Лилия купила долю в квартире по цене, которая была в три раза ниже ее кадастровой стоимости — не за 6 миллионов, а за 2 миллиона.
- Мать Виталия — пенсионерка, у нее не было официального дохода, который позволил бы ей совершить такую сделку.
- Сделка заключена только для вида, Виталий по-прежнему пользуется квартирой.
- В момент продажи имущества Виталий уже понимал, что его компанию признают банкротом, а сам он понесет ответственность за уклонение от налогов, поэтому реальной целью распродажи имущества является его сокрытие от кредиторов.
- И заключительное: продажа доли в квартире нанесла кредиторам ущерб, поскольку вырученные от продажи деньги Виталий спрятал, а не пустил на погашение долгов перед бюджетом.
Что будет, если оспорить сделку получится?
Представим, что налоговая инспекция оспорила сделку. Доля в квартире возвращается Виталию, ее оценивают и выставляют на открытые торги. Там ее вправе купить кто угодно.
Покупатель (новый владелец) может въехать в квартиру сам или подселить неприятных квартирантов. И затем всеми способами портить хозяйке жизнь, пока она не продаст за бесценок свою долю или не купит его часть квартиры за большие деньги.
Даже если покупатель окажется паинькой, это все равно проблемы. Жить с чужим человеком под одной крышей некомфортно. У него придется выкупать долю. И она обойдется существенно дороже — с 2015 года цены на недвижимость выросли.
Выходит, если налоговой инспекции удастся оспорить сделку, то Лилия потеряет или квартиру целиком, или внушительную сумму денег на ее сохранение.
Матчасть: как оспариваются сделки
Если говорить глобально, то оспорить сделку можно либо по нормам Гражданского кодекса, либо по Закону о банкротстве.
По Закону о банкротстве можно оспаривать сделки, заключенные за три года до момента принятия заявления о банкротстве. И срок исковой давности на подачу соответствующего иска — 1 год с момента введения конкурсного производства. Это в общем случае. Но когда дело доходит до частностей, срок на подачу иска вполне реально растянуть в разы. В нашем случае Виталия никто не банкротил, поэтому эти нюансы мы далее разбирать не будем.
По Гражданскому кодексу срок исковой давности для покупателя и продавца по сделке — 3 года, но уже с момента ее совершения. А для третьих лиц (кредиторов, арбитражного управляющего, госорганов) предельный срок — 3 года с момента, когда это лицо узнало (!) о нарушении своих прав, но в любом случае не более 10 лет с момента совершения сделки.
Оснований для оспаривания сделки по Гражданскому кодексу много: кабальность, притворность и т.д. Но наиболее распространенные — злоупотребление правом, а также мнимость сделки. И когда мы собираемся оспорить сделку по какому-то конкретному основанию, то нам нужно доказать строго определенный перечень обстоятельств. Этот перечень можно найти либо в соответствующей статье закона, либо в разъяснениях судебной практики. Например, в Обзорах и Пленумах Верховного Суда.
Соответственно, если мы отменяем сделку через мнимость, то нужно доказать, что она была совершена лишь для вида — это значит, что продавец продолжал пользоваться/распоряжаться вещью и после ее отчуждения.
А если заявляем иск по злоупотреблению правом, то там обстоятельства для доказывания уже другие: нужно обосновать, что продавец избавлялся от актива с целью уклониться от уплаты своих долгов.
Основание (статья закона), которое истец заявляет в качестве условия для отмены сделки, — очень важно! И в этом вы убедитесь далее.
Стратегия в суде
Удачей стало то, что истец настаивал именно на мнимости сделки. Но она была реальной, и мы могли это доказать, разбивая в пух и прах каждый аргумент противника.
Продавец больше не живет в квартире. Лилия жила в этой квартире с 1970 года вместе с мужем и сыном. После смерти супруга в 2010 году они с Виталием унаследовали жилье в равных долях. Но жила там только Лилия. Сын еще в 2002 году переехал в собственную квартиру. Это подтвердили данные домовой книги и его прописка.
Покупатель пользуется квартирой. Мы предоставили в суд информацию из поликлиники по месту нахождения квартиры о том, что Лилия обслуживается именно там, где и владеет недвижимостью. А также сделали выписки из банка о том, что содержание квартиры (оплата за нее налогов, коммунальных услуг и т.д.) полностью несет единственный собственник.
Перевод денег состоялся. Мы представили суду квитанции об оплате по сделке, в которых было указано основание платежа.
Покупатель платежеспособен. Лилия до пенсии вместе с супругом работала за границей и получала высокую зарплату. После смерти мужа она унаследовала все его деньги. Сбережения хранила на депозитах. Мы вызвали Лилию в суд, чтобы она лично подтвердила это. И подкрепили ее слова данными о переводах с ее банковских счетов, которые она открывала как в рублях, так и в долларах.
Цена на долю в квартире обоснованная. Налоговая инспекция рассчитала стоимость ½ доли квартиры в размере более 6 миллионов рублей. Но это данные на 2021 год! А в декабре 2015 года стоимость жилья была другой, да и та упала из-за увеличения предложения почти на 90% — число сделок снизилось на 46%. В 2015 году недвижимость в Москве подешевела на 10–15% по сравнению с тем же периодом 2014 года.
Мы посчитали среднюю стоимость квартиры при ее реализации. При этом цена доли не равна половине цены всей квартиры, потому что владелец ограничен в правах и комфорте, когда живет вместе с другими собственниками. Поэтому сделки с долями происходят с дисконтом.
Итак, кадастровая стоимость всей квартиры в 2015 году составляла около 3,4 млн рублей, согласно налоговому уведомлению. Даже без учета дисконта стоимость доли в квартире всего лишь 1,7 млн рублей на момент сделки. То есть в тот момент Лилия купила квартиру по цене на 15% выше рыночной! Рыночная оценка также была сделана и приобщена к материалам дела с соответствующими пояснениями.
Не скрывал имущество, а выплачивал долги
В отношении заявленной мнимости мы были более-менее спокойны. Но стоило налоговой поменять акценты и начать давить на злоупотребление, то процесс мог пойти совсем не в ту сторону.
ИФНС об этом кратко упоминала: мол, Виталий — руководитель с серьезным опытом, профессиональный участник экономических отношений, а значит, он не мог не осознавать последствий результатов налоговой проверки еще до ее окончания. Но дальнейшего развития мысли не было.
Инспекция почему-то не давила на стандартную логику: мол, гендиректор в 2015 году уже понимал, что компания не сможет рассчитаться по долгам перед бюджетом, следовательно, осознавал, что эти долги станут личными в результате субсидиарки или взыскания убытков в рамках уголовного дела, поэтому, отчуждая свою недвижимость, преследовал цель спасти ее от будущего взыскания, а значит, злоупотреблял правами, и сделку надо отменить.
И вот в этом была основная сложность данного дела: как доказать суду, что отменить сделку по основанию мнимости нельзя, но при этом не подтолкнуть налоговую к мысли об активном развитии линии по злоупотреблению правом.
Честно говоря, если бы налоговая грамотно обосновала злоупотребление правом, мы бы, скорее всего, проиграли этот суд. Но о тенденциях последней судебной практики мы еще поговорим в конце этой статьи.
Сейчас же нам требовалось аккуратно показать, что у Виталия и мысли не было уклоняться от уплаты будущего личного долга. И мы сделали это достаточно изящно. Для этого мы заявили о пропуске срока исковой давности.
Логика следующая: если гендиректор компании мог в 2015 году предвидеть появление у него личного долга в результате налоговой проверки бизнеса, которая завершится в 2016 году, и последующее привлечение к уголовной ответственности (2020 год), то такое развитие событий могла запросто предвидеть и ФНС — не менее профессиональный участник предпринимательской деятельности, чем наш клиент. Ну чем налоговая хуже гендиректора, верно?! Это с одной стороны.
С другой стороны, после того как Лилия стала единственным собственником квартиры, налоговая инспекция регулярно выставляла ей счета об уплате налога с недвижимости (как с единого объекта, а не по долям). А значит, ИФНС знала о совершенной сделке между Виталием и его мамой.
Сопоставляем эти два фактора: 1) ФНС достоверно знала о сделке и 2) понимала ее истинную цель в силу своих профессиональных навыков. И вычисляем, что трехлетний срок исковой давности на подачу иска начал течь для налоговой с момента выставления ею самого первого уведомления об уплате налога с квартиры (как с единого объекта). И на момент подачи иска по нашему делу этот срок пропущен. Бинго!
Конструкция была не самая очевидная для восприятия, поэтому мы предложили суду легкий выход из ситуации — исходить из того, что оба участника предпринимательской деятельности имели одинаково высокую компетенцию, которая, тем не менее, не позволяла им даже предположить какими доначислениями закончится выездная проверка. И тем более что в 2015 году они не могли достоверно знать, сможет ли компания погасить эти долги.
В этом случае у ИФНС срок исковой давности, конечно, течь не начнет, поскольку она еще не знает о том, что сделка по отчуждению имущества затрагивает ее права. Но и у нашего клиента умысел на уклонение от уплаты долга будет отсутствовать.
Если коротко, мы ставим гендиректора и ИФНС на одну ступень умственного развития и тогда вынуждены резюмировать одно из двух:
- Либо обе стороны в 2015 году могли предвидеть громадные доначисления, которые в будущем станут личными долгами Виталия, и тогда он, как следствие, заведомо уклонялся от уплаты этих долгов, продавая недвижимость, но налоговая пропустила срок на подачу соответствующего иска.
- Либо они предвидеть ничего не могли, и тогда ИФНС срок на подачу иска не пропустила, но и в действиях Виталия нет злоупотребления.
— Красиво?
— Красиво!
Срок исковой давности — это самостоятельное основание для отказа в иске. Но наш субъективный опыт таков, что он мало на что влияет, если нет других доказательств. Суд смотрит на все дело в целом. К счастью, у нас были другие аргументы.У сделки Виталия и Лилии было слабое место — ее цель. Налоговая инспекция верила, что это сокрытие имущества, поскольку Виталия даже привлекли к уголовной ответственности.
Но мы обосновали, что Виталий продал Лилии долю в квартире, чтобы выполнить обязательства по договору поручительства перед одним из своих кредиторов — Альфа-банком. Срок исполнения обязательств по договору с кредитором наступал в феврале 2016 года — как раз через два месяца после сделки по продаже доли в квартире.
Первая инстанция
В судебном процессе налоговая в основном давила на мнимость сделки. Поэтому суд пошел по пути наименьшего сопротивления: занял вторую позицию, что никто ни о чем не знал, и отказал в оспаривании сделки, так как мы достоверно обосновали ее реальность.
Чтобы получить судебные акты по этому делу, введите свой e-mail в форму:
Апелляция за две минуты
Из судебного акта налоговая вполне могла осознать допущенные ошибки, и мы ожидали, что в апелляционной жалобе ИФНС переобуется и будет давить на то, что суд первой инстанции не принял во внимание ее упоминания о злоупотреблении правом. Для нас это был самый больной момент.
Но твердость — не тупость, поэтому в апелляции ИФНС продолжила биться в закрытую дверь и доказывать мнимость сделки. Я внимательно слушал их речь, пытаясь выловить какие-то новые доводы, которые они не указали в тексте апелляционной жалобы. Но ничего нового не было, поэтому когда суд передал слово ответчику, я наконец-то выдохнул и просто сказал, что наша позиция подробно изложена в письменном отзыве и добавить к ней нечего. Налоговая была обречена.
Мы ждали заседания шесть часов, а закончилось оно через пару минут нашей повторной победой.
Чтобы получить судебные акты по этому делу, введите свой e-mail в форму:
Кассация наудачу
Виталий был настолько уверен в качестве работы, которую мы проделали в первой и второй инстанции, что даже решил не привлекать нас для участия в кассации. И сам в суд не пошел.
Я такой вариант одобрить не могу. Все-таки чревато бросать судебные дела на самотек. Но у нашей истории хороший финал!
Кассация рассмотрела дело в отсутствие ответчика и оставила решение в силе.
Чтобы получить судебные акты по этому делу, введите свой e-mail в форму:
Выводы
Могли мы проиграть это дело? Могла ли мать Виталия лишиться доли в квартире? Однозначно да. Для этого надо понимать, в какой момент у человека (в нашем случае — предпринимателя, топ-менеджера) появляется цель уклониться от уплаты личного долга.
Первый подход использовался судами в нулевые годы. Считалось, что предприниматель начинает целенаправленно уклоняться от уплаты личного долга только после того, как судом вынесен финальный судебный акт о взыскании с физлица этого самого долга. В случае Виталия — это 2020 год.
Второй подход более прогрессивный. Появился в начале 2010-х. Суды стали считать злоупотреблением действия по отчуждению имущества, если они были совершены после принятия иска о взыскании долга с предпринимателя (как с физлица). Напомню, что в нашем деле такой иск был подан к Виталию в 2019 году по итогам приговора по уголовному делу.
Третий подход. Во второй половине 2010-х годов суды еще больше сдвинули точку отсчета в прошлое. Стало общепринятым считать, что если к юрлицу были предъявлены финансовые требования, которые оно не может погасить, то бенефициары и топ-менеджеры, имеющие доступ к финансовой информации компании и способные оценить перспективу погашения этих долгов, начинают злоупотреблять уже с момента, когда они узнали о подобном требовании. Это ситуация нашего клиента: узнал о выездной налоговой проверке в 2015 году — прикинул результаты и перспективы — начал прятать личное имущество.
Четвертый подход. Но и на этом суды не успокоились — казну же надо пополнять! В последнюю пару лет мы уже не раз сталкивались с судебными актами, в которых злоупотреблением считается тот период, когда юрлицо совершало действия, направленные на уклонение от уплаты налогов. Например, в вышеуказанном случае налоговая инициировала выездную проверку в 2015 году и проверяла период 2012–2014 годов. Соответственно, ИФНС вполне спокойно могла утверждать, что Виталий занимался обналом, фиктивным документооборотом и уклонением от уплаты налогов с 2012 года и уже тогда мог предвидеть, что рано или поздно его за это накажут, и поэтому с 2012 года все его сделки по отчуждению личного имущества совершались с целью уклониться от уплаты будущих долгов (со злоупотреблением правом).
Низко поклонимся в ноги Даниилу Вячеславовичу Егорову, что в налоговой пока работают не столь умные специалисты, как в «Игумнов Групп», и у нас был шанс разрешить ситуацию в свою пользу, несмотря на столь негативную судебную практику.
Что это все значит для предпринимателя?
Представьте ситуацию: сегодня ваш бизнес прет вверх, растут личные доходы, вы покупаете пару-тройку квартир. Через год решаете подарить их детям, еще через 3 года в бизнес приходит налоговая с проверкой и выясняет, что среди ваших контрагентов есть компании-однодневки, с которыми вы взаимодействовали в тот же год, в котором подарили квартиры детям.
Если вы внимательно прочитали текст выше, то можно уже ничего не объяснять: доначисления юрлицу, затем уголовное дело или банкротство компании с последующей субсидиаркой. И вот налоговая успешно оспаривает ваши личные сделки по отчуждению квартир детям как совершенные со злоупотреблением правом и забирает недвижку в счет погашения долга перед бюджетом.
Вывод один. Если вы предприниматель или топ-менеджер, пора начинать думать не только о том, как много заработать, но и том как сохранить то, что уже есть в наличии: никаких бездумных сделок, никаких надежд на то, что «как-нибудь пронесет».
Как можно раньше привлекайте к защите своих активов юристов, разбирающихся в теме. Тем более вам повезло — вы прочитали эту статью и теперь знаете, к кому обратиться.
Информация в статье актуальна на дату публикации.
Чтобы быть в курсе последних трендов по субсидиарке, банкротству и защите личных активов — приезжайте в гости. Взыскание имущества поручителя
Дело: А41-67003/19
Цена вопроса: 54 938 762 рублей
Начало проекта: май 2020 года
Срок реализации: полтора года
Сложность: 3/5
Трудозатраты: 95 н/час
Темп: аккуратный
Результат: дело выиграно, сделки признаны законными
Стоимость: семизначная, в рублях
Представьте: ваш друг детства Петя берет в банке кредит. Ему нужен поручитель, и он просит вас о безобидной услуге. Вы соглашаетесь, подписываете договор поручительства и надолго об этом забываете.
Проходит 5 лет. Вы получаете от банка уведомление: «Петя перестал платить. Будьте добры, внесите деньги по кредиту, иначе мы вас будем банкротить и отберем личное имущество».
Но денег у вас нет, а всю недвижимость вы подарили детям еще 4 года назад. Ваш карман пуст, как холодильник холостяка, и вроде бы волноваться не о чем. Вы показываете банку средний палец правой руки, а он запускает ваше банкротство.
Финансовый управляющий находит сделки дарения квартир детям и пытается их оспорить, чтобы этой недвижимостью погасить требования банка.
Внимание, вопрос: каковы шансы детей остаться без жилья?
Не торопитесь. Сосредоточьтесь, подумайте. Представьте, что от этого реально зависит материальное положение вашей семьи.
Вы ответили, что шансы низкие, — вы ошиблись.
Вы ответили, что шансы высокие, — опять мимо.
На самом деле, успех дела зависит всего от одного обстоятельства.
Когда поручитель стал должен банку денег? В какой конкретно день и время?
И вот здесь масса вариантов: то ли в тот момент, когда поручитель вытащил из своего почтового ящика уведомление банка. То ли за год до этого, когда тот самый Петя на рыбалке как бы случайно проронил: «Всё, Вася, кажется, я закончился. Наверное, дальше мой долг тебе платить…». Или в тот проклятый день, когда наш герой поставил подпись в договоре поручительства? А может, когда банк просудил свои требования к поручителю в суде?
Только от этого ответа зависит, будут ли дети жить в собственных квартирах или в съемных. Интересно, да?
Разберемся с этой непростой ситуацией на примере кейса «Игумнов Групп», который мы завершили год назад. А заодно обобщим судебную практику.
Поясню важный момент: с точки зрения закона не имеет значения, поручался человек за бизнес (компанию) или за физическое лицо. Подходы к оспариванию сделок поручителя в обоих случаях одинаковы.
Взыскание имущества поручителя: хроника событий
2010 год
Большая игра. Поставки комплектующих для электроники и оргтехники. Миллиардные обороты. Собственное офисное здание в центре Москвы. Возобновляемый кредит для покрытия кассовых разрывов на период поставки и реализации товара. Три партнера в бизнесе — они же поручители по банковскому кредиту. Все в шоколаде.
2014 год
«Крымская весна». Скачок стоимости доллара. Падение объема продаж. Отсутствие возможности выдернуть деньги из оборота и погасить кредит. Банк отказывается реструктурировать задолженность и блокирует счета. Компания в кризисе. Но общий размер банковского кредита в разы меньше, чем стоимость офисной недвижимости. Партнеры спокойны. Они уверены, что денег с её продажи хватит на покрытие всех долгов. И еще останется.
2015 год
Кредитная организация подает на банкротство компании. Назначается «дружественный» банку арбитражный управляющий. Одновременно банк просуживает требования к поручителям. Владельцы бизнеса (они же поручители) начинают что-то подозревать…
2016–2018 годы
Классика рейдерства: офисное здание компании оценивается за копейки и продается с торгов. Недвижимость выкупает только что зарегистрированное юрлицо, которое без всяких залогов и поручительств берет на эти цели кредит в том же самом банке. Вырученных с продажи денег для полного покрытия долга компании, естественно, не хватает. Банк подает заявление о взыскании имущества, вежливо попросив поручителей «скинуться» личным имуществом, чтобы решить проблему. У бывших владельцев бизнеса открываются глаза.
Не знаете, как взыскать долг, если должник ликвидировался? Ответ
найдете здесь.
2019 год
Все три бенефициара компании подают на личное банкротство. Цель: списать долги по поручительству. Благо, с момента отчуждения личного имущества прошло более 3 лет, и оно в безопасности — так рассуждают поручители. Но впереди их ждет множество чудесных открытий.
2020 год
Поручитель №1 удачно проскакивает. Банкротство завершается, долги списываются.
Поручитель №2 банк ловит его в последний момент: активно включается в банкротство и начинает оспаривать сделки. Экс-бизнесмен помнит про срок исковой давности в 3 года и думает, что у него все тип-топ — тратиться на юристов нет смысла. Но банк — профессионал по взысканию долгов: сделки «слетают», личное недвижимое имущество возвращается в конкурсную массу и продается с торгов, деньги забирает банк.
Подобную схему банк пытается провернуть и в банкротстве. Только теперь его позиция становится крепче: «Мы ведь уже доказали, что эти поручители бо-о-о-о-о-ольшие хулиганы!»
Поручитель №3 понимает, что пора идти в «Игумнов Групп», юристы которой решают безнадежные проблемы.
О том, как уйти в банкротство и остаться «живым», мы рассказывали в
этой статье.
Добро пожаловать
Поручитель №3 побоялся довериться юристам широкого профиля. Они могут просто не обратить внимание на тонкие моменты, понимание которых приходит с опытом, чаще с отрицательным.
При выборе юристов он искал именно тех, кто специализируется на банкротном праве. И желательно, не на ведении банкротных процедур — в общем-то, рутинной и не самой интеллектуальной работе, — а именно на судебных спорах внутри этого банкротства: защите сделок, судах по привлечению к субсидиарной ответственности, обжалованию действий арбитражного управляющего и так далее.
Это так называемые обособленные споры, которые требуют от юриста высокой квалификации не только в части закона о банкротстве, но и знания Арбитражного процессуального кодекса, семейного права, гражданского законодательства, отраслевых стандартов деятельности должника и другого специфического опыта.
Мы
обобщили здесь наш опыт об оспаривании сделок должника в процедуре банкротства.
На консультации мы прикинули перспективы Поручителя №3 и честно ему признались: оспариваемые сделки безвозмездные и совершены с аффилированными лицами, поэтому шансы 50 на 50. Все зависит от того, какие еще обстоятельства всплывут и насколько дотошными будут юристы банка.
В общем, картина по итогам анализа перспектив дела сложилась такая.
Плюсы
Обратная связь
Поручитель №3 был заинтересован в успехе дела, проявлял инициативу в поиске доказательств и охотно давал пояснения по всем возникающим вопросам.
Нормы гражданского права
Сделки нашего клиента оспаривались по нормам гражданского кодекса. Так защищаться все же легче, чем когда оспаривание идет по закону о банкротстве.
Мелкие косяки оппонентов
Банк экономил деньги либо просто был уверен в своей победе. Поэтому некоторые доводы не были подкреплены соответствующими доказательствами. Подобные ошибки мы прощать не собирались.
Бесценный опыт
Когда-то юристы «Игумнов Групп» занимались только судами по субсидиарке. Но на сегодняшний день можем похвастаться массой других успешных кейсов, в том числе и по
защите сделок.
Минусы
Преюдиция
Банк ссылался на обстоятельства, установленные при оспаривании схожих сделок Поручителя №2. Существовал риск, что суд пойдет по протоптанной дорожке.
Сделки дарения
Наш клиент заключил худшие сделки из возможных. Во-первых, они безвозмездные, а во-вторых, совершаются с аффилированными лицами.
Поручительство
Наш клиент был обязан возвращать кредит, за который поручился, даже если ему не предъявляют никаких требований. Но вот вопрос, с какого момента считать его должником? Здесь есть разные подходы.
На что спорим
В деле Поручителя №3 было пять сделок, четыре из которых касались купли-продажи автомобилей. Мы не будем на них останавливаться отдельно, так как в рамках данного кейса они погоды не делали, хотя спор по ним тоже выиграли.
Показательной была сделка с недвижимостью, которую и разберем в деталях. В октябре 2014 года Поручитель №3 избавился от квартиры в районе Очаково-Матвеевское города Москвы. Это было оформлено в виде дарения матери доли в трехкомнатной квартире.
О том, как кредитору выжать максимум денег из оспоренной сделки и к чему готовиться должнику, мы рассказывали
здесь.
Сделка была совершена за 4 года до принятия заявления о банкротстве, а значит, выпадала за пределы трехгодичного периода подозрительности, предусмотренного законом о банкротстве. По банкротным основаниям она не могла быть оспорена.
А вот по Гражданскому кодексу предельный срок исковой давности составляет 10 лет.
С учетом того, что стороны по сделке были аффилированными лицами, нашим оппонентам нужно было доказать всего два момента:
- цель сделки — уклонение от уплаты долга. При этом уклонение подразумевается, если поручитель знал о наличии у него задолженности. То есть здесь оппонентам нужно обосновать, в какой момент поручитель узнал о том, что он должен возвращать деньги вместо основного заемщика;
- сделка заключена для создания видимости перехода права собственности, а не для извлечения реального хозяйственного результата. Здесь потребуется доказать, что после совершения сделки недвижимостью продолжал пользоваться прошлый собственник (поручитель).
Соответственно, мы стали готовиться по обоим пунктам.
Отсутствие умысла
Тот факт, что не было цели причинить вред кредиторам, мы обосновали просто: поручитель не знал о наличии личного долга. Раз ты не знаешь, что должен кому-то денег, то и не можешь иметь цели причинить ему ущерб, отчуждая свои активы.
Наша позиция была обоснована судебной практикой, получившей широкое распространение с 2015–2016 годов: поручитель становится должен денег только в тот момент, когда он получил письменное уведомление от банка о том, что основной заемщик перестал исполнять свои обязательства.
Кроме того, на руку нам играла и позиция банка: он ссылался на то, что задолженность по поручительству была просужена 1 сентября 2015 года. Нас это устраивало, потому что сделка дарения недвижимости, как вы помните, была заключена в октябре 2014 года. А значит, на момент заключения сделок наш клиент личных обязательств перед кредитором не имел. Соответственно, и умысла причинить вред банку у него тоже быть не могло.
О последствиях, которые могут ждать должника и кредиторов после оспаривания сделки, читайте в
этом материале.
Все реально
Подбор контраргументов по направлению «мнимости» сделки мы начали с истории получения нашим клиентом права собственности на эту недвижимость.
«Трешку» в Очаково-Матвеевском наш доверитель, его брат и их мать получили в собственность в 1992 году в порядке приватизации. Три равные доли возникли после смерти отца Поручителя №3.
В большинстве случаев пожилые родители дарят свое имущество детям, чтобы никто после их смерти не заморачивался с наследством. Но вот в нашем случае все наоборот: наш клиент и его брат подарили свои доли матери, тем самым она стала единоличным собственником квартиры.
И у этого подарка была конкретная цель: после дарственных сделок мать Поручителя №3 заключила договор ренты с пожизненным содержанием. А без единоличного владения жилплощадью оформить ренту нельзя.
«Ну хорошо, — возразят скептики, — как докажете, что мать клиента этой квартирой действительно распоряжалась сама?»
К этому вопросу мы были готовы:
- она постоянно там зарегистрирована — показываем выписку из домовой книги;
- несет бремя ее содержания — подтверждаем поручением владельца лицевого счета на перечисление денежных средств, начиная с 2010 года;
- сама оплачивает коммунальные услуги — достаем заявление о подключении услуги «Автоплатеж» в феврале 2015 года для списание денег с банковского счета матери.
Еще никогда «Автоплатеж» за коммуналку не был так полезен.
Единственное имущество, которое осталось в собственности у Поручителя №3, — это однокомнатная квартира в подмосковных Химках, где он и проживает.
Скептики сразу скажут: «Но ведь клиент теперь живет в „однушке“ в Химках. А был в „трешке“ в Москве. Намеренно ухудшил жилищные условия! И заодно получил иммунитет единственного жилья».
Но это как посмотреть. Например, мы пришли к выводу, что поручитель жилищные условия не ухудшил, а, наоборот, улучшил. Хоть он и купил «однушку» в 2011 году, но проживать в ней смог лишь с 2015 года. Таким образом, сделка отчуждения одной квартиры с последующим переселением в другую ухудшить имущественное положение нашего доверителя не могла.
Судебное взыскание имущества: первая инстанция
Наша логичная позиция, что у ответчика не было цели причинить вред банку путем заключения спорных сделок, ожидаемо сработала.
Доводы по поводу реальности сделки дарения также нашли отражение в определении суда.
Да и в целом суд первой инстанции не стал глубоко погружаться в доводы истца и подробно их расписывать в судебном акте. Было видно, что наши сделки не представляют сложной юридической дилеммы и думать тут суду особо не о чем.
Чтобы скачать вынесенное определение, оставьте свой e-mail, и мы пришлем его в ближайшее время.
Конечно, такой подход делу не всегда помогает, потому что у оппонентов появляется возможность объективно жаловаться в апелляцию. Мол, судебный акт был вынесен без учета важных обстоятельств, и в нем не дана оценка их доводам. Так и произошло.
Апелляционная инстанция: настаиваем на своем
Апелляционная жалоба конкурсного кредитора акцентировала внимание суда на двух моментах:
- не имеет значения, что судебное решение о взыскании имущества с поручителя долга основного заемщика было вынесено в 2015 году. Главное, что на момент совершения сделок ответчик уже знал о требовании банка по поручительству и не мог его исполнить. А значит, отвечал признакам неплатежеспособности и, следовательно, под этим подразумевается цель причинить ущерб кредиторам;
- по мнению истца, суд первой инстанции не принял во внимание, что схожие обстоятельства исследовались в деле Поручителя №2, и там аналогичные сделки были отменены. Типа, действует преюдиция, и все надо отменять по отработанному сценарию.
К нашей радости, апелляция пошла по проторенному пути. Суд решил, что обязанность поручителя выплачивать долг за основного должника возникает только с момента вынесения судебного решения о взыскании этого самого долга. А в нашем случае это сентябрь 2015 года.
Относительно преюдиции апелляция сослалась на то, что не может принять во внимание судебный акт по Поручителю №2, так как он не имеет отношения к нашему делу.
В теории, кстати, это судебное решение в любом случае не могло иметь преюдициального значения. Оно выносилось в отношении других лиц и без участия нашего клиента в споре. На практике же бывает по-разному.
Выводы апелляции нас полностью устроили. Укажите свой e-mail, и мы пришлем вам это постановление.
Итак, через год после старта проекта две инстанции позади. Впереди кассация, которая любит удивлять неожиданными поворотами.
Кассационная инстанция: опасный прецедент
Если откинуть словесную шелуху, то основной вопрос, который должна была разрешить кассация: с какого момента поручитель становится обязанным возвращать долг вместо основного должника?
Нас вполне устраивала версия нижестоящих инстанций: с момента оспаривания требования к поручителю в суде. В нашем случае это 2015 год, а значит, на момент совершения сделок в 2014 году Поручитель №3 никак не мог знать о наличии личного долга. Следовательно, не мог преследовать цель уклониться от его уплаты.
А нашим оппонентам нужен вариант наоборот: долг у поручителя возник с даты просрочки очередного платежа основным заемщиком. Мол, как только бизнес просрочил платеж по кредиту, тут же должен подсуетиться поручитель и оплатить долг из своего кармана. Если поручитель этого не сделал, он признается неплатежеспособным. А значит, автоматически подразумевается цель уклонения от уплаты долга в момент совершения последующих сделок с личным имуществом.
Но кассация пошла еще дальше. Она указала на то, что обязанность поручителя возникает с момента подписания договора поручительства. А значит, цель причинить ущерб своим кредиторам возникает именно с этого момента.
Давайте еще раз для ясности, простыми словами.
Пошел человек в банк и росчерком ручки стал поручителем. Всё, с этого момента любые его сделки с личным имуществом можно рассматривать как совершенные с целью причинить ущерб кредиторам.
Неужели история повторится и счет в пользу банка будет 2:1?
Спокойствие! Не забывайте, что для отмены сделки нужно доказать одновременно два обстоятельства.
Да, предположим, что цель уклониться от уплаты долга у нашего доверителя была. Но никто не отменял того момента, что нужно еще доказать недобросовестность сторон. А вот тут все факты были в нашу пользу: подаренным имуществом реально пользовался и распоряжался одаряемый. У сделки была конкретная цель, и это не попытка «кинуть» банк.
Гвоздем стала покупка нашим клиентом новой квартиры взамен отчужденной. Таким образом, он не ухудшил свое имущественное положение и не мог причинить ущерб кредитору. Это сломало всю логику оппонентов. Что самое смешное: они реально не могли до нее дотянуться, поскольку взыскание не может быть обращено на единственное жилье, а квартира в Химках таковой и являлась.
В общем, кассация поправила выводы нижестоящих судов в части «с какого момента поручитель начинает злоупотреблять правами», но по существу оставила вывод без изменений. С ним вы можете ознакомиться лично: оставляйте e-mail, и мы сразу пришлем его на почту.
С души упал огромный камень. На счету «Игумнов Групп» очередной успешный кейс, но остался неприятный осадок. Поэтому давайте порассуждаем
Взыскание имущества: возможные ситуации и последствия
Подход к поручителям со временем менялся, но на конец 2022 года он уже более-менее сформирован.
Поручитель начинает злоупотреблять правами с того момента, как он узнал, что основной заемщик не вытягивает свои обязательства.
По этому признаку условно можно выделить три категории поручителей.
1. Поручитель — собственник бизнеса, участвующий в его операционном управлении.
У этих ребят знание о своем личном долге возникает с момента неисполнения денежного обязательства основным должником. Например, не смогла компания в сентябре 2022 года оплатить очередной платеж по кредитному договору — вот с этого момента поручитель и начал злоупотреблять своими правами.
Логика проста: поручитель, принимая участие в управлении бизнесом на должности топ-менеджера, имеет доступ к финансовой информации предприятия и понимает, когда бизнес перестает справляться. И с этого момента начинает уклоняться от уплаты своего поручительства.
При этом суды должны принимать во внимание имущественное положение бизнеса, наличие залогов и так далее.
Признание судом сделки недействительной или сохранение ее в силе зависит от правильного определения момента, когда основной заемщик перестал справляться со своими обязательствами.
Вы можете скачать еще один документ из судебной практики. В нем описана ситуация, когда обязанность поручителя за бизнес возникла после получения уведомления от банка.
2. Поручитель — собственник бизнеса, не участвующий в его управлении.
Часто собственники бизнеса делегируют управление своей организацией наемному менеджеру, генеральному директору и другим. В этом случае бенефициар, будучи поручителем, может и не знать о проблемах бизнеса.
В этом случае действия поручителя будут признаваться недобросовестными с момента, когда он узнал о наличии у него долга по поручительству или узнал о невозможности исполнять обязательства основным заемщиком.
Узнать это поручитель может, например, из ежегодной отчетности компании. Или из уведомления банка о необходимости погасить долг за заемщика. Но, на мой взгляд, защищаться здесь вполне возможно.
3. Поручитель — третье лицо, не имеющее возможности влиять на должника.
В ситуации, когда поручитель не имеет возможности влиять на деятельность должника и принимаемые им решения (например, поручился за физическое лицо или за стороннее юридическое лицо на основе коммерческого вознаграждения), момент осведомленности также будет другим.
Если иное не доказано, то:
О появлении долга такой поручитель может узнать только из поступившей ему претензии — при условии, что между поручителем и должником отсутствует аффилированность.
В отличие от двух других случаев, у такого поручителя максимум шансов, что его сделки останутся в силе и взыскание имущества его не коснется.
Спасли имущество поручителя и не только: выводы
В описанном кейсе победу принесла предусмотрительность Поручителя №3. Я не знаю, было ли это стечением обстоятельств или хорошо продуманным маневром. Но отчуждение одной недвижимости с одновременной покупкой другой — спасательный круг, вытянувший все тонущие сделки.
Кстати, риски привлечения к субсидиарной ответственности у родственников должника
тоже есть.
Могу честно сказать, на такой подход мы наткнулись только благодаря клиенту, но уже неоднократно использовали его в наших услугах по защите личных активов. И это именно тот случай, который показывает, почему специализированные юристы рулят:
- мы видим массу заказчиков со схожими проблемами;
- наблюдаем у кого какие решения сработали, а у кого нет;
- собираем с этого сливки и с учетом судебной практики и законодательных подходов внедряем в свои рекомендации.
Да, это стоит дороже, чем советы сына маминой подруги. Но спокойный сон — это бесценно! Профессионалов, которые могут его обеспечить, ищите здесь. Оспаривание сделки с предпочтением в банкротстве
Дело: А40-3536/21
Цена вопроса: 1 000 000 рублей
Начало проекта: апрель 2022 года
Срок реализации: 3 месяца
Сложность: на грани фола
Трудозатраты: 46 н/час
Темп: сверхбыстрый
Результат: дело выиграно полностью
Стоимость: шестизначная, в рублях
Представьте ситуацию: фирма «Ромашка» должна 25-ти кредиторам 100 млн рублей. На нее подано заявление о банкротстве. И в этот момент на банковский счет «Ромашки» падает миллион.
Вопрос: как 1 млн рублей правильно распределить между 25-ю кредиторами?
Ответ: по закону «Ромашка» обязана раскидать деньги между всеми кредиторами, но сделать это пропорционально сумме их требований. Последний момент принципиален! Если пропорция будет нарушена и одному кредитору перечислят хоть на копейку больше, то это будет называться предпочтением. В последующем такую сделку, совершенную на фоне банкротства плательщика, арбитражный управляющий отменит в суде с вероятностью 99,9%. И попросит кредитора вернуть деньги обратно «Ромашке».
Именно это и произошло с одним нашим клиентом. Он получил от банкрота весь миллион, пока другие кредиторы зевали в очереди. И теперь нам предстояло доказать, что все «чин по чину» и «так полагается».
Ну а кому еще заниматься таким бесперспективным делом, как не «Игумнов Групп»?
В чем проблема
Завязка до безобразия проста.
- 19 января 2021 года арбитражным судом принято заявление о банкротстве ООО «Спецтехстрой».
- Через три недели, 9 февраля 2021-го, будущий банкрот со своего банковского счета перечисляет 1 000 000 рублей в пользу ООО ГК «Альтаир».
- В апреле 2022 года этот платеж находит конкурсный управляющий «Спецтехстроя». Он подает заявление в суд об оспаривании сделки по перечислению денег. Мол, надо бы их вернуть, господа.
- Почти сразу после этого в «Игумнов Групп» за консультацией обратился Георгий — гендиректор и соучредитель строительной компании «Альтаир».
Подробнее о том, как мы проводим платные юридические консультации, читайте
здесь.
По меркам бизнеса сумма проблемы в 1 млн рублей не такая большая. Но мы помним, как можно ободрать ответчика, который проиграл суд по сделке. Кроме того, с Георгием мы ранее работали по другим проектам, где цена вопроса была на порядок выше. Там «Игумнов Групп» добилась заметных успехов, и на оптимистичной волне Георгий не стал привлекать других юристов.
Клиент считал, что положение у «Альтаира» почти безвыходное, а именно такие ситуации вводят «Игумнов Групп» в кураж.
Минусы
Плохая судебная практика
В подавляющем большинстве случаев сделки с предпочтением, совершенные за месяц до принятия заявления о банкротстве, суд признает недействительными, даже не вникая. А здесь ситуация была еще хуже: деньги перечислены
после того, как в картотеке арбитражных дел появилась информация о подаче заявления о банкротстве. Считайте, вероятность проигрыша уже 99,9%.
Предпочтительность — факт
Других кредиторов много, и они ничего не получили. Платеж в банке конкретно указывает на то, что наш клиент получил деньги раньше и больше других.
Минимум доказательств
Чтобы оспорить сделку, совершенную на фоне банкротства, конкурсному управляющему нужно сделать… почти ничего. Ему даже не требуется доказывать тот факт, что наш клиент знал о получении предпочтения.
Оспаривание сделки с предпочтением: думаем о перспективах
В подобных делах выехать можно только за счет вдумчивой работы с деталями. Поэтому начал я с изучения договора между «Спецтехстроем» и «Альтаиром», по условиям которого прошел злополучный платеж. Его нам предоставил Георгий.
Договор заключен в 2020 году. «Спецтехстрой» заказал «Альтаиру» выполнить разработку исполнительной документации по оборудованию репетиционного зала в Московском международном Доме музыки. Документацию и сметы по итогам работ надлежало направить на согласование экспертной организации.
Как правило, подобные договоры предполагают авансовые платежи. И этот случай не был исключением. Второй авансовый платеж в размере 1,5 млн рублей заказчик должен оплатить «Альтаиру» в течение трех рабочих дней с момента, когда исполнитель будет готов передать результаты работ на согласование эксперту.
Проверяю переписку между нашими контрагентами. «Альтаир» закончил работу и передал документацию экспертам 20 января 2021 года, то есть ровно через один день после того, как Арбитражный суд опубликовал на сайте определение о возбуждении дела о банкротстве «Спецтехстроя». На следующий день «Альтаир» выставил заказчику счет на оплату 1 500 000 рублей. И через три недели получил по этому счету злополучный миллион.
Интересненько… Чувствую, что в этих датах что-то есть. Снова и снова кручу их в голове.
Не знаете, как заставить контрагента платить? Об этом у нас тоже
есть материал. И никакого криминала.
План А: платеж с характером
Скажу честно, этот план родился не с первого подхода. И даже не со второго. Но постепенно подсознание выдало идею. Выиграть этот суд можно только одним способом: убедить судью и оппонентов, что этот платеж текущий.
По закону, если обязательство перед «Альтаиром» возникло до возбуждения дела о банкротстве, оно относится к третьей очереди погашения. И все кредиторы внутри этой очереди должны получать деньги от должника пропорционально. На нарушение этого принципа и указывал конкурсный управляющий.
Но если обязательство перед «Альтаиром» возникло после возбуждения дела о банкротстве, то оно попадет в первую очередь. Это так называемые текущие платежи, которые гасят раньше всех (да простят меня коллеги-банкротчики, здесь я сильно упростил понятия, чтобы читателям было понятнее). В этом случае никакой сделки с предпочтением нет — мы получили деньги как и положено: раньше всех.
Остается разобраться с двумя аспектами:
- что такое обязательство и когда оно возникает у должника;
- какой момент считается датой возбуждения дела о банкротстве.
Это два ключевых момента всей нашей истории.
1. Возникновение обязательства
Если взять за основу позицию Верховного Суда, изложенную в обзоре Президиума № 5 от 2017 года, то обязательство существует вне зависимости от того, наступил ли срок его исполнения. То есть значение имеет только дата оказания услуг.
В нашем случае это означало, что если «Альтаир» начал оказывать услуги с момента подписания договора с будущим банкротом (август 2020-го), то обязательство по оплате этих услуг возникло до принятия заявления о банкротстве (январь 2021-го) и попадает в третью очередь. Следовательно, платеж должен быть оспорен.
Всю информацию по оспариванию сделок в процедуре банкротства мы собрали в
одной статье.
С другой стороны, в деловой практике принято, что обязательство возникает в момент подписания первичной документации: акта выполненных работ, товарной накладной и так далее. Если эти документы подписать не успели, то надо смотреть условия договора. Эту позицию суды часто поддерживают.
В нашем случае акты подписаны не были. И возникшая неопределенность была шансом на победу.
Возвращаемся к договору между нашим клиентом и заказчиком. Оплата работ производится в течение трех дней после того, как документация передается на согласование эксперту.
Поднимаем переписку. Соответствующая накладная с экспертом подписана 20 января 2021 года. А на следующий день «Альтаир» уведомляет о передаче документации на экспертизу и выставляет счет. На добровольное исполнение своих обязательств — проще говоря, на оплату оставшейся части — по договору дается три дня. Соответственно, денежное обязательство перед «Альтаиром» у должника возникло 25 января 2021 года. То, что сам платеж сделан позже, уже никакой роли не играет.
2. Возбуждение банкротства
А вот со вторым вопросом и в законе, и в судебной практике полная ясность. Датой возбуждения дела о банкротстве считается дата принятия судом первого заявления о банкротстве должника независимо от того, какое заявление впоследствии будет признано обоснованным.
Дата принятия первого заявления о банкротстве «Спецтехстроя» — 19 января 2021 года. За 7 дней до возникновения денежного обязательства по договору с «Альтаиром».
Информация по делу А40-3536/2021 из официальной картотеки арбитражных дел «Электронное правосудие»
Отсюда вывод: наша спорная сделка относится к текущим платежам. И требования по ним погашаются в первую очередь, задолго до требований обычных реестровых кредиторов.
Иными словами, факт предпочтения отсутствует в принципе. А нет предпочтения — нет оснований отменять сделку — и нет причин требовать деньги обратно.
«А что насчет других текущих платежей? Вы же должны были тогда учитывать их при распределении денег», — спросите вы.
«Да, все верно. Но других текущих обязательств нет!» — отвечу я. Ну, по крайней мере, конкурсный управляющий об этом ничего не говорил. Хотя мог бы…
Как вы поняли, выбранная нами позиция была далеко не однозначна. Можно до бесконечности дискутировать, когда у должника возникает обязательство. Но мы в «Игумнов Групп» работаем не ради теоретических выкладок и научных исследований. Мы сугубо практики, и наша задача — выигрывать суды. Если для этого нужно трактовать неоднозначные моменты в законодательстве, то мы не будем искать абсолютной истины. Будем толковать их таким образом, чтобы достигнуть целей нашего заказчика. И в этом плане наши клиенты вполне довольны результатами.
План Б: ничего необычного, просто бизнес
Наши постоянные читатели знают: «Игумнов Групп» никогда не выходит в суд с одним козырем в рукаве. Да, у нас есть основная линия защиты, но мы прорабатываем все возможности. Тем более, что не раз становились очевидцами разворотов событий на 90 и даже 180 градусов прямо на судебном заседании.
Вот один из самых громких
наших кейсов, который перевернулся с ног на голову.
Для «Спецтехстроя» строительство и разработка технической документации является сутью бизнеса. И поскольку договор с «Альтаиром» вписывается в данную концепцию, можно говорить об обычной хозяйственной деятельности.
А по закону о банкротстве сделки, которые относятся к обычной хозяйственной деятельности и цена которых не превышает 1% от стоимости активов организации, не могут быть оспорены.
Я беру последнюю бухгалтерскую отчетность «Спецтехстроя». Нахожу строку стоимости активов. Цифра составляет почти 321 млн рублей. А размер нашего спорного платежа — 1 млн. Это всего лишь 0,31%.
Считаете, что активы нужно оценивать не по формальной годовой отчетности, а по рыночной стоимости, которая может быть гораздо меньше с учетом износа и реального наличия? Пожалуйста, ваше право так считать, но доказывать это надлежит истцу.
В иных случаях можно пойти еще дальше. В делах о банкротстве очень хорошо может сработать
финансовый анализ компании.
План В: претензий ни к кому не имею
И снова внимательно читаем закон о банкротстве: там достаточно четко прописано, что если должник в счет уплаченных денег получил товар или услуги равной ценности, то такое перечисление денег не может быть оспорено как сделка с предпочтением. Такая сделка должна оспариваться по другим основаниям.
Из первичных документов и переписки наших контрагентов выясняем, что в июле 2021 года «Альтаир» полностью завершил выполнение работ по договору и даже подписал с банкротом акт сдачи-приемки. Кроме того, чуть позже «Альтаир» заявился в реестр заказчика (в рамках банкротного дела) на сумму задолженности по договору.
Отсюда вывод: банкрот получил равноценное встречное исполнение по договору в виде исполнительной документации. А значит, оплата этих услуг не может оспариваться как сделка с предпочтением. Между тем иные основания для отмены сделки конкурсным управляющим не заявлены.
Просим суд отказать в удовлетворении иска наших оппонентов. Скрестим пальцы.
Заказать письменное заключение
Решим вашу задачу за 3-4 рабочих дня и 80 000 руб.
39 999 руб. для новых клиентов
- Проанализируем ваши документы
- Подготовим инструкцию по дальнейшим шагам
- Ответим на вопросы
- Все обоснуем хорошим количеством судебной практики
Суд: по всей строгости закона
Если честно, для меня было большой неожиданностью то, как пройдет судебное заседание. Я готовился к нескольким отложениям, новым ходатайствам истца и бесконечному скепсису суда. Тем более что поводов было более чем достаточно.
С другой стороны, я понимал, что доля везения в арбитражных рубках — это важный момент успеха. Я уверенно выступил с покерфейсом и… меня внимательно выслушали. Никто не возразил! Пара уточняющих вопросов, понимающие взгляды и кивки головой — вот, в общем-то, и все.
Суд принял к сведению все три моих довода и отразил их в судебном акте. Хотя на самом деле вопрос был исчерпан уже после первого.
Как описать чувство, когда ты вне себя от радости, но внутри слегка разочарован от того, что победа досталась без тяжелого сопротивления?
План А безукоризненно сработал, хотя изначально было понятно, насколько он шаткий. С другой стороны, я был уверен в своей правоте, а суд и истец даже не подумали усомниться в том, что срок возникновения денежного обязательства можно считать с какой-то другой даты.
Скачать судебный акт вы можете, оставив свою электронную почту ниже:
Думаете, на этом я перестал удивляться? Как бы не так!
Конкурсный управляющий не стал обжаловать судебный акт первой инстанции. Дни тянулись мучительно долго, и казалось, что жалоба поступит в последний момент с массой новых аргументов. Но нет — на этом все закончилось. По крайней мере, для меня, потому что Георгий давно бодается в другом процессе с субсидиарной ответственностью и всеми вытекающими. Его представляют, конечно же, мои коллеги из «Игумнов Групп», но, как говорится, это уже совсем другая история.
Почему процесс по оспариванию сделки с предпочтением между «Спецтехстроем» и «Альтаиром» завершился одним раундом? Не знаю. Возможно, игра просто не стоила свеч: в том банкротном деле миллионных сделок целый самосвал, и конкурсный управляющий сосредоточил силы на более перспективных направлениях. А может, на руку сыграла репутация «Игумнов Групп», или параллельный вопрос с субсидиаркой, или моя твердая позиция, а может, все вместе. Как бы то ни было, мы добились положительного результата — и это самое главное.
Какие уроки мы вынесли
Кейс по оспариванию этой сделки с предпочтением в очередной раз демонстрирует, что полностью безвыходных ситуаций в арбитражном процессе не бывает.
Лазейки всегда можно найти либо подобрать тот вариант, который меньше других ударит по бизнесу и активам его владельцев.
То, что суд и истец пошли на поводу, не придали большого значения и не усомнились в судебной практике, на которую я сослался в подготовке плана А, — на самом деле редкостная удача. Исходя из моего опыта, в большинстве случаев судьи и юристы тщательно перепроверяют доводы ответчика.
Но ведь один раз и палка стреляет.
В заключение несколько советов:
- Твердо настаивайте на своей позиции и боритесь до конца. Будьте уверены в своей победе. Потому что если вы сами не верите в свои доводы и аргументы, это почувствует и судья, и оппоненты.
- В российской действительности есть масса противоречащих друг другу норм права и положений судебной практики. Хорошо это или плохо — неважно. Пользуйтесь моментом, ищите варианты, выбирайте выгодный для вас и бейтесь так, будто никакой развилки на вашем пути и не было. Это может быть нелегко, но мы подскажем, как нужно действовать.
- Не делайте ставку только на один довод в защите. Прорабатывайте несколько вариантов и придавайте им равное значение. Мы в «Игумнов Групп» помним, как на суде неожиданно выстреливает запасной план, а к концу процесса появляется новый.
Остались вопросы? С радостью на них ответим за щедрое вознаграждение. В конце концов, для этого мы и работаем.
Информация в статье актуальна на дату публикации.
Чтобы быть в курсе последних трендов по субсидиарке, банкротству и защите личных активов — приезжайте к нам в гости. Судебная практика по оспариванию сделок должника за 2018 — 2021 годы
24 июня 2022 года состоялся эфир по вопросам оспаривания сделок должника. В рубрике «Альманах практики Верховного суда» о позициях ВС по оспариванию сделок должника за 2018-2021 годы рассказал Вадим Макаричев — адвокат, руководитель практики банкротства и обособленных споров «Игумнов Групп». Оспаривание сделок при банкротстве физического лица
Номер дела: А40-225088/19
Размер проблемы: десятки млн
Начало проекта: ноябрь 2020 г.
Срок реализации: 11 месяцев
Сложность: 3/5
Трудозатраты: 192 н/час
Темп: то, что надо
Результат: выиграно 5 споров
Стоимость решения: семизначная, в руб.
В прошлой публикации я начала рассказ о заказчике, которому требовалась помощь в защите сделок от оспаривания. И поведала о том, какую стратегию мы выбрали и почему начали работу с совершенно другого судебного дела.
В настоящей части повествования перейдем непосредственно к тактике: поговорим о том, как оспариваются сделки по Гражданскому кодексу и по Закону о банкротстве, как их надо защищать и какие ошибки оппонентов использовать себе на благо.
Оспаривание сделок при банкротстве. Предыстория
Кратко напомню: Сергей выступал поручителем по банковским кредитам своей компании АО «Мосстрой-17». После того, как предприятие ушло в банкротство, банк «Пересвет» просудил поручителя, ввел в отношении него процедуру банкротства и стал оспаривать сделки по отчуждению личного имущества.
Чтобы отменить интересующие нашего клиента сделки, оппоненты должны были доказать три обстоятельства:
- ЦЕЛЬЮ сделок является уклонение от уплаты долга, а не извлечение реального результата
- В результате сделок кредиторы понесли убытки
- Контрагенты по сделкам (покупатель, одаряемый и т. д.) знали о ЦЕЛИ Сергея уклониться от уплаты долга.
Учитывая, что большая часть сделок совершалась в виде дарения аффилированным лицам, то 2 и 3 пункты считаются доказанными. Мы могли побороться лишь по пункту 1 — доказывать отсутствие у поручителя ЦЕЛИ (намерения / умысла) уклониться от уплаты будущего долга. Для этого нам надо обосновать, что при совершении сделок в 2014–2015 годах Сергей не мог предполагать, что бизнес не справится с выплатой взятых кредитов, и не мог предвидеть, что ему придется гасить их лично.
Между тем, вопрос о том, когда бизнес потерял финансовую возможность возвращать кредиты, отражается в финансовом анализе юрлица и «засиливается» в ходе дела о привлечении к субсидиарке. Данный иск как раз был подан в процедуре банкротства АО «Мосстрой-17», и нам пришлось принять в нем участие.
Первая часть повествования закончилась на том, что суд по субсидиарке мы выиграли. В финальном судебном акте Арбитражный суд сделал выводы о том, что (в моей вольной трактовке) поручитель в лице Сергея не мог знать в 2014–2015 гг. о неспособности заемщика «Мосстрой-17» исполнить свои обязательства, т. к. в этот период предприятие самостоятельно оплачивало все свои долги (являлось финансово состоятельным).
Для судебных процессов по сделкам это означало, что поручитель не мог иметь ЦЕЛИ уклониться от уплаты будущего личного долга, отчуждая свое имущество. А доказывание этого обстоятельства является одним из трех принципиальных моментов при оспаривании сделки по злоупотреблению правом. Таким образом, мы повысили свои шансы на выигрыш сделок с 10% до 50–60%. Но у оппонентов имелись и другие возможности их отменить.
Смена тактики оппонентов
Мы видели два потенциальных направления для атаки:
- Банк мог доказывать, что поручителю становится известно о наличии у него долга в момент подписания (!) договора поручительства, а не когда основной заемщик уже не может платить по кредиту.
- Также Банк мог доказывать ничтожность сделок по отчуждению имущества в связи с тем, что по ним не был получен реальный результат. Иными словами, имущество осталось в пользовании и распоряжении Сергея, а сделки совершались лишь для вида (мнимые сделки).
Поговорим подробнее о первом и втором сценарии.
Сценарий №1: долг поручителя
Мы исходим из практики, что для оспаривания сделки, совершенной со злоупотреблением правом, необходимо доказать, что реальной ЦЕЛЬЮ сделки является уклонение от уплаты имеющегося или будущего долга. При этом мы предполагаем, что ЦЕЛЬ прятать имущество появляется в голове поручителя только в тот момент, когда он узнает, что основной заемщик неплатежеспособен (не может самостоятельно погасить долг) и кредитор будет требовать погашения лично от адромиссора. Пока такого понимания у поручителя нет, он физически не может иметь ЦЕЛИ (намерения / умысла) спрятать свои активы. А нет ЦЕЛИ — нет злоупотребления — нет оснований для отмены сделок.
Эта позиция отвечает здравому смыслу. Например: вы солидарно поручились по кредиту друга. Платит он или нет — вы достоверно не знаете: друг может говорить, что угодно. И вот к вам в дом приходит грустная новость от банка в виде бумажки с требованием погасить просроченный кредит друга. Общепринято, что только с этого момента у вас (как у поручителя) возникает обязательство по уплате.
Все вроде бы логично, пока речь идет о третьем лице, не зависящем от вас, на которое вы влиять не можете. А как быть, если заемщик — юрлицо, которое находится под полным контролем поручителя, и от его решений и действий напрямую зависят финансовые возможности основного заемщика? Например, Вася получил на свою ООО «Ромашку» банковский кредит и выступил по нему поручителем, а через год «словил» выгорание и уехал дауншифтить в Таиланд.
Вопрос: с какого момента Вася (как поручитель-физлицо) имел понимание о своей обязанности гасить кредит юридического лица? С даты получения на домашний адрес требования банка о погашении просроченного долга компании? Или с момента принятия решения о смене профессии и покупки билета в Таиланд? А может, еще раньше: с даты получения кредитного транша на расчетный счет компании?
Интересный момент, не правда ли?
Оспаривание сделок поручителей: последние тренды
В случае поручителей сейчас появляется опасная практика. Например, полгода назад мы завершили схожий проект по защите личных сделок поручителя и владельца бизнеса. И суд Московского округа (кассация) счел, что обязательство у нашего доверителя (как у физического лица) возникло именно в момент подписания (!) договора поручительства. Это значит, что впоследствии, переписывая квартиры и машины, он уже имел ЦЕЛЬ уклониться от уплаты долга. Суд, конечно, мы все равно выиграли, но за счет других моментов. Об этом, возможно, напишем отдельный кейс, т. к. дело получилось весьма интересное.
Сейчас же просто скажу, что судебной практики подобного рода пока еще мало, но тренд уже прослеживается. Поэтому предпринимателям, дающим поручительство за свой бизнес, я бы советовала входить в такие сделки «голенькими». В противном случае последующее отчуждение личных активов может ставиться под большой и жирный вопрос.
Итак, что мы имеем: если оппоненты смогут обосновать, что у нашего клиента личный долг на 1,2 млрд возник в момент подписания соответствующего поручительства в 2013-ом, то все его сделки в 2014–2015 годах оказываются в зоне риска. По логике банка получится, что в момент совершения сделок с имуществом Сергей уже имел личные обязательства и мог предполагать, что сумму миллиард с лишним он не выплатит, а значит, налицо наличие ЦЕЛИ уклониться от потери активов.
Риски сценария №1
Вероятность развития событий по сценарию №1 мы оценивали как низкую по двум причинам:
1) малое количество подобной судебной практики; и
2) наличие у нас судебного акта, имеющего преюдициальное значение, в котором чёрным по белому написано, что на 01.01.2016 признаков неплатежеспособности у основного заемщика нет.
Исходя из такой формулировки, мы видели потенциальное противоречие существующего судебного акта с тем, который может появиться в будущем: одно определение суда будет говорить о том, что юрлицо может гасить свои долги на 01.01.2016, а во втором должно быть написано, что у поручителя обязанность гасить эти же долги возникла с 2013 года (дата подписания поручительства).
На месте суда я бы не стала идти по столь тонкой грани и заняла бы более однозначную позицию: «пока основной заемщик платит и не выказывает признаков финансовой несостоятельности — поручитель никому ничего не должен. А если он вел себя как дауншифтер, что привело компанию к невозможности рассчитаться по кредиту, — идите и взыскивайте с него убытки в отдельном производстве».
Тем не менее, подобный сценарий развития событий мы держали в голове, чтобы не «брякнуть» в судебном процессе чего-нибудь лишнего, что оппоненты потом развернут против нас.
Сценарий №2: сделки для вида
К вопросу оспаривания сделок, совершенных со злоупотреблением, можно подойти и с другой стороны. Например, доказывать, что сделки не имели реального результата: имущество не перешло к новым собственникам и осталось в распоряжении и под контролем первоначального владельца. Такие сделки считаются совершенными лишь для вида (мнимые сделки) и отменяются так же прекрасно, как и сделки, совершенные с ЦЕЛЬЮ уклонения от уплаты долга.
Простой пример: человек продает квартиру неаффилированному лицу, при этом остается прописанным в квартире, сдает ее в аренду гастарбайтерам и с личной карты оплачивает коммуналку. По мнению суда, такая ситуация невозможна в случае реальной продажи имущества. Обратное придется доказывать банкроту, в противном случае его сделка «слетит».
И такой вариант атаки был не исключен. В своей обширной практике, мы сталкивались со случаями, когда грамотные кредиторы «мотивировали» участкового на выезд по бывшим квартирам должника с оформлением описи фактически проживающих и фиксацией их показаний, которые потом «подтягивались» в дело по оспариванию сделок с этим имуществом.
Но вернемся к нашим сделкам.
ГК и ФЗоБ — в чем разница?
Банк и финансовый управляющий оспаривали 5 сделок нашего Доверителя:
- Отчуждение земельного участка по договору дарения в пользу дочери
- Дарение квартиры сыну
- Дарение еще одной квартиры сыну
- Дарение сыну земельного участка с домом и с последующей продажей этого имущества неаффилированному лицу
- Прямая продажа еще одного земельного участка неаффилированному лицу.
С точки зрения оспаривания, все эти сделки укладывались в две самостоятельных группы:
- Сделки №1-4 были совершены за 4-5 лет до принятия заявления о банкротстве Сергея, а потому оспаривались кредиторами по Гражданскому кодексу, статьям 10 и 168.
- Сделка №5 попала в трехлетний период и на нее распространялись нормы Закона о банкротстве. Оппоненты оспаривали ее по п. 2 ст. 61.2.
Принципиальная разница между оспариванием по Гражданскому кодексу (ГК) и Закону о банкротстве (ФЗоБ) заключается в трех моментах:
- Срок исковой давности. По Гражданскому кодексу сделку можно оспаривать максимум в течение 10 лет после ее совершения. По ФЗоБ можно оспаривать сделки, совершенные только в течение 3 лет до принятия заявления о банкротстве.
- Обстоятельства совершения сделки, которые нужно доказать для того, чтобы ее отменить, естественно, будут разными для ГК и ФЗоБ, но считается, что банкротные обстоятельства установить легче.
- Сторона, на которую возлагается доказывание. Если оспаривание сделки происходит по Гражданскому кодексу, то обязанность доказывать ее неправомерность лежит на заявителе иска. А если сделка оспаривается по Закону о банкротстве, то ряд условий заведомо предполагается и, таким образом, обязанность опровергать свою вину возлагается на ответчика. Это в теории. На практике же мы и в том и в другом случае стараемся обосновать свою невиновность и к аргументам типа «обязанность доказывать возложена на заявителя» прибегаем, только когда нам уже нечего сказать по существу.
В общем, если говорить глобально, считается, что сделки по Закону о банкротстве отменять кредитору легче, чем по Гражданскому кодексу. Ну, а должнику защищать банкротные сделки, наоборот, тяжелее. И чем ближе совершена сделка к моменту подачи заявления о банкротстве должника, тем острее будет чувствоваться разница между ГК и ФЗоБ.
Доводы оппонентов и наши возражения не сильно отличались от одной сделки к другой в рамках одной группы, поэтому далее мы не будем рассматривать каждую сделку отдельно, а пройдемся лишь по отличительным чертам каждой из групп.
Сделки 1, 2, 3 и 4
Как я писала ранее, сделки 1–4 оспаривались как совершенные со злоупотреблением правом, и для их отмены требовалось доказать, что:
- Сергей намеревался уклониться от уплаты долга;
- по итогам сделок причинен вред кредиторам;
- недобросовестное поведение присутствовало с обеих сторон сделки (покупатель знал о намерении продавца, указанном в п. 1).
Учитывая, что сделки были безвозмездными (дарение) и совершались с аффилированными лицами (близкие родственники), наличие вреда и недобросовестное поведение одаряемых подразумевается по умолчанию и считается доказанным. Заявителю осталось обосновать только п. 1 — наличие цели у Сергея причинить вред банку, перед которым он выступал поручителем.
Как мы изначально и предполагали, банк пошел по наиболее очевидному пути – стал доказывать, что основной заемщик в лице АО «Мосстрой-17» был неплатежеспособным уже в 2014 году, поэтому Сергей осознавал, что ему придется отвечать как поручителю.
В пользу своей позиции банк ссылался на дату заключения первых договоров поручительства, которые впоследствии были просужены, — февраль 2013 года. А также на данные финансового анализа АО «Мосстрой-17», которые свидетельствовали о том, что признаки неплатежеспособности появились у компании уже 1 января 2014 года. Об этом не мог не знать Сергей, который являлся гендиректором организации.
Между тем, с сентября 2014-го Сергей начал отчуждать личное имущество, заведомо понимая, что ему как поручителю придется возвращать долги банку.
Позиция банка и финансового управляющего звучали складно, если бы не одно НО… Мы уже рассматривали вопрос неплатежеспособности АО «Мосстрой-17» в споре по субсидиарке. И тот суд мы выиграли, установив, что вплоть до 01.01.2016 у компании не было признаков финансовой несостоятельности. И установленные обстоятельства имеют преюдициальное значение для рассмотрения вопроса по сделкам.
Нюанс был только в том, что суд по субсидиарке рассматривался в Калуге, а дело по сделкам Сергея — в Арбитражном суде Москвы. Поэтому от нас требовалось донести свою позицию до суда, чтобы она была понята и услышана. Сделать это было несложно: мы практически в полном объеме скопировали нашу позицию по субсидиарке и подали ходатайство о приобщении Калужского определения суда к материалам Московского дела по сделкам. В итоге судья, надо отдать ей должное, отразила из нашей позиции даже больше фактов, чем это сделал Калужский суд.
Но основной упор мы все-таки делали на другом: как я писала выше, мы предусматривали альтернативные сценарии развития событий. И если с потенциальным доводом оппонентов насчет возникновения у Сергея личного долга в момент подписания договора поручительства (сценарий №1) мы заранее ничего сделать не могли, то насчет мнимости сделок (сценарий №2) — мы решили сработать на опережение.
Для оспаривания сделки по мнимости (сценарий №2) оппонентам необходимо доказать, что Сергей продолжает пользоваться и распоряжаться подаренным имуществом. Соответственно, наша задача — наоборот, показать, что имуществом распоряжаются новые собственники. И хотя по теории закона мы могли этого не делать, потому что обязанность доказывания в данном случае лежит на заявителе, а не на нас, мы все-таки решили подготовиться к такому развитию событий, т. к. на практике всегда есть разница между теорией и практикой.
Для обоснования своей позиции по «реальности» сделок мы попросили ответчиков собрать определенные документы. По итогу мы указали суду на следующие моменты:
- Логичная причина отчуждения имущества должником: свадьба детей / рождение внуков.
- Надлежащее оформление сделки: согласие супруги, деление расходов на ее совершение между сторонами сделки и т. д.
- Прописанные в жилых помещениях люди, среди которых Сергей не числится.
- Оплата коммуналки, налогов и других расходов, связанных с содержанием недвижимости, с личных счетов новых собственников.
- Несение расходов новыми собственниками по ремонту и обустройству помещений.
- Прикрепление детей новых собственников к поликлиникам и детским садам в районах нахождения недвижимости и т. д.
Все это подтверждало реальность сделок и переход недвижимости в пользование и распоряжение новых собственников. А значит, нет оснований говорить о том, что сделка совершена лишь для вида.
Мы приобщили собранные документы к своему отзыву, хотя оппоненты так и не додумались заявить о мнимости сделки. Так же, как и не додумались выдвинуть версию о наличии у Сергея обязанности гасить долг с момента подписания договора поручительства.
Суд отказал в отмене сделок №1–4, а практически все наши доводы нашли отражение в финальном судебном акте.
Чтобы скачать определения суда по сделкам, совершенным со злоупотреблением правом, оставьте свой e-mail здесь:
Сделка 5
Сделка №5 показательна тем, что была совершена 20.06.2016, а заявление о банкротстве поручителя было подано 30.09.2016. Таким образом, с момента совершения сделки прошло более 3-х лет.
«Каким же образом она попала в 3-летний период подозрительности и оспаривается по Закону о банкротстве?» — спросите вы. А все просто. Если мы говорим о недвижимости, то датой совершения сделки считается не дата подписания договора, а момент его регистрации в Росреестре.
Так получилось, что Сергей продал земельный участок и получил за него деньги в июне 2016 года, а до Росреестра он с покупателем дошел лишь в октябре 2016-го. Таким образом, от момента регистрации сделки до принятия заявления о банкротстве физлиц прошло 2 года 11 месяцев, и она вполне себе удачно попала в период оспоримости.
В остальном же отмена сделки по п.2. ст. 61.2 Закона о банкротстве сильно похожа на оспаривание сделки по злоупотреблению правом. Для этого надо доказать:
- Цель сделки – причинение вреда кредитору
- Факт причинения вреда
- Знание стороны по сделке (одаряемого, покупателя и т. д.) о цели продавца / дарителя, указанной в п.1.
Но в данной сделке (в отличие от предыдущих) покупатель имущества не был родственником Сергея, поэтому оппонентам предстояло попотеть:
- Логично, что п.1 они попытались доказывать по откатанной схеме: мол, АО «Мосстрой-17» не мог отдать долг банку — поручитель понял, что будут взыскивать с него, и начал «раскидывать» имущество по друзьям и родственникам.
- Во втором пункте факт наличия вреда подразумевается, если имущество ушло ниже рыночной стоимости. Для обоснования этого факта оппоненты пошли через сравнение стоимости, указанной в договоре купли-продажи, с кадастровой оценкой земельного участка. По их расчетам получалось, что имущество было продано с занижением цены в 10 раз. Свои наблюдения они подкрепили распечатками объявлений о продажи аналогичной недвижимости с cian.ru.
- Основные сложности у банка возникли с третьим пунктом — он, как не вертел, не мог найти признаки аффилированности Сергея с покупателем недвижимости. А без аффилированности становится весьма проблематично доказывать информированность покупателя о «плохих замыслах» продавца. Чтобы хоть как-то решить этот вопрос, банк попросил суд запросить информацию из ЗАГС о наличии родственных связей продавца Сергея и покупателя. Но ответ не порадовал: ЗАГС таких взаимоотношений не установил.
Это упрощало нашу работу:
- По поводу наличия у Сергея цели причинить ущерб банку, мы не стали придумывать велосипед и заняли такую же позицию, как и во всех остальных сделках, — мол, смотрите суд по субсидиарке, там по поводу неплатежеспособности основного заемщика все расписано.
- Со вторым пунктом было гораздо интересней: большинство судей настороженно относятся к применению кадастровой стоимости недвижимости, т. к. «кадастровая оценка носит массовый характер и ее целью является расчет и исчисление налогов, а не совершение сделок купли-продажи», поэтому, по-хорошему, оппонентам нужно было сделать полноценную оценку рыночной стоимости земли на момент совершения сделки — 2016 год. Заявитель же сэкономил (или поленился) это делать, а мы решили, что дело и так за нами, т. к. два условия из трех мы уже отбили и нет смысла тратить деньги заказчика на ненужные работы.
Аргументируя свою позицию, мы лишь указали на то, что заявитель должен ссылаться на кадастровую стоимость земли на 2016 год (дату совершения сделки), а не на 2018-ый, как он это делал. Так было бы красивее и умнее. Да и обычные распечатки с интернет-сайтов не могут иметь доказательной силы без надлежащего оформления.
Суд принял во внимание наши доводы, и мы выиграли.
Чтобы скачать определения суда по сделке, оспариваемой по банкротным основаниям, оставьте свой e-mail здесь:
Оспаривание сделок при банкротстве: резюме
В этом деле оппоненты совершили множество ошибок, основные из которых следующие:
- Не держали руку на пульсе и не участвовали лично в судебных заседаниях по субсидиарке.
- Не заявили новые доводы о дате возникновение обязательств у поручителя. Вместо этого они предпочли биться головой об стену, хотя после проигрыша суда по субсидиарке уже можно было догадаться, что доводы о неплатежеспособности основного заемщика с 2014 года не выстрелят.
- Не использовали всю аргументацию, которую они могли бы применить для оспаривания сделки, совершенной со злоупотреблением правом.
- Не сделали оценку рыночной стоимости земли на момент ее отчуждения, хотя для профессионалов это must have.
- И самое главное: основную ставку оппоненты сделали на суды по сделкам, а мы на суд по субсидиарке. И это как раз тот случай, когда стратегические просчеты невозможно компенсировать тактическими успехами (даже такими как безвозмездное дарение имущества аффилированным лицам).
Апелляция
В том, что банк делал основную ставку на суд по сделкам, мы убедились, когда увидели апелляционные жалобы оппонентов. Они использовали кричащие ЗАГЛАВНЫЕ БУКВЫ, подчеркивание и выделение жирным шрифтом тех моментов, которые, по их мнению, должны быть понятны даже второклассникам, не то что квалифицированным судьям!!!
По своему эмоциональному накалу эти документы были больше похожи на истерику, но и это не помогло. Четкая работа «Игумнов Групп» в тандеме с доверителем + «засиленные» обстоятельства дела в деле о субсидиарке + грамотная работа с доказательствами = качественный и неоспоримый результат.
Чтобы скачать сразу все судебные акты по данному делу, оставьте свой e-mail здесь:
И напоследок…
Немного хронологии: к работе над проектом мы приступили в ноябре 2020-го и в мае 2021-го выиграли первую инстанцию по субсидиарке в Калуге. После этого судья Арбитражного суда Москвы возобновила рассмотрение дел по сделкам.
В июле 2021 года мы выиграли первый судебный процесс по сделке №3. Далее, в один день, 3 августа 2021-го, выиграли сделку №1, 2 и 3, а сделку №4 «добили» 20 декабря 2021 года.
В определенный момент оппоненты поняли тщетность дальнейшей борьбы и подали на завершение банкротства, введенного в отношении Сергея. Правда, и тут они попытались подгадить и просили суд не списывать долги нашего Доверителя в связи с «необоснованным предоставлением поручительства»: типа, Сергей заведомо взял на себя непосильные обязательства…
Но суд согласился с тем, что недобросовестность и неразумность поведения Сергея не доказаны, и 7 февраля 2022 года процедура реализации имущества была успешно завершена, а все миллиардные долги Сергея списаны. Таким образом, его кредиторы утратили абсолютно все шансы получить имущество поручителя. «Давай, до свидания!»
Мораль сей басни такова: для того чтобы выиграть войну, надо видеть поле битвы целиком и понимать возможные ходы оппонентов. И так уж сложилось, что это умение легче дается профессиональным воинам, чем новобранцам. Если вам нужны первые — обращайтесь сюда, если вторые, то Яндекс вам в помощь. Лизинг: переуступка прав в преддверии банкротства
Когда у компании деньги закончились, а лизинговый договор остался, появляется масса юридических нюансов. Лизинг в банкротстве может стать проблемой вплоть до привлечения к субсидиарной ответственности, если переуступить права по договору финансовой аренды неправильно. Давайте вместе разберемся с типичными ошибками и поймем, как их избежать.
Лизинг для бизнеса: друг или как
Представьте, что вы владелец компании или ИП и вам срочно надо купить оборудование, автотранспорт или специальную технику, а денег, чтобы оплатить всю покупку сразу, не хватает. И вы решаете воспользоваться услугами лизинга.
Устроена эта система так: по вашему поручению лизинговая компания покупает на себя, скажем, автомобиль, а затем передает его вам в аренду лет на пять. При этом собственником автомобиля является лизинговая компания (лизингодатель). А вы становитесь лизингополучателем и в течение всего срока действия договора вносите лизинговые платежи. В конце вы производите так называемый выкупной платеж, и только после этого право собственности на авто переходит к вам.
Лизинг (от англ. lease — сдать в аренду) — вид финансовых услуг, суть которого заключается в финансировании приобретения основных фондов посредством покупки компанией-лизингодателем имущества у поставщика и передачи его в долгосрочную аренду клиенту-лизингополучателю (юридическому лицу) с последующим выкупом.
Мифы о лизинге
Казалось бы, все просто, но это только на первый взгляд. На практике у предпринимателей часто складывается искаженное представление о сути лизинговых отношений. И это становится причиной многих проблем – вплоть до привлечения к субсидиарной ответственности.
Так как речь идет об аренде (лизинг еще называют финансовой арендой), то многие бизнесмены воспринимают лизинговые платежи исключительно как арендные. Они рассуждают так: мы временно пользуемся имуществом и платим за это, тем правоотношение и исчерпывается.
Это впечатление усиливается тем обстоятельством, что в случае досрочного расторжения лизингового договора имущество возвращается к лизингодателю без выплаты каких бы то ни было компенсаций лизингополучателю. И это кажется логичным! Представьте, что вы сняли офис на год, использовали его шесть месяцев, а потом были вынуждены срочно выехать. Вам же не придет в голову требовать с арендодателя возврата ранее уплаченных денег?
Но проводить аналогию между договором лизинга и договором аренды в корне неверно, и далее мы объясним почему.
Лизинг в банкротстве: когда деньги кончились
Усложним задачу, добавив к лизингу новую вводную – банкротство.
Работала компания, скажем, три года, а потом бизнес полетел под откос, деньги кончились, и платить лизинговые платежи стало нечем. Наш лизингополучатель превращается в Банкрота, и перед ним открываются два пути.
Первый. Просто расторгнуть договор и вернуть автомобиль лизингодателю (еще раз подчеркнем – без встречной компенсации).
Второй путь – переуступить права по лизинговому договору третьей стороне. Будем называть эту сторону Покупателем или Новым лизингополучателем.
Что выходит во втором варианте? Банкрот передает Покупателю права, как правило, за символическую плату – 1 000 рублей. Покупатель подхватывает выпавшее из рук Банкрота знамя и выплачивает лизингодателю оставшиеся лизинговые платежи и выкупной платеж, после чего получает автомобиль в собственность. Естественно, при такой схеме Покупатель потратит гораздо меньше денег, чем при покупке аналогичного б/у имущества на рынке.
Кажется, что, с точки зрения Банкрота, разницы нет никакой – и в том, и в другом случае он теряет возможность пользоваться имуществом и никаких денег не получает. Для него расторжение договора равно переуступке прав. Так почему тогда не порадеть какому-нибудь хорошему человеку? Пусть покатается на моем «Мерседесе»!
В результате Банкрот избавляется от лизинговых долгов, Лизингодатель получает свои деньги, а Покупатель – имущество. Все довольны? Как бы не так!
Идиллию нарушает злой человек, именуемый Конкурсным управляющим. Он приходит и начинает оспаривать сделки с целью возврата выбывшего имущества Банкрота и пополнения конкурсной массы.
Тут-то и выясняется, что житейская логика предпринимателей расходится с логикой закона и что за лизинговыми платежами скрываются более сложные правоотношения, чем казалось вначале. В процессе банкротства сделку по переуступке прав по лизинговому договору можно оспорить и истребовать у Нового лизингополучателя рыночную стоимость этих самых прав. Что-что истребовать? Сейчас объясним.
Рыночная стоимость прав
Когда лизингополучатель вносит лизинговые платежи, он не просто оплачивает временное пользование автомобилем. У него появляются встречные права на истребование авто у лизингодателя. Иначе говоря, чем больше лизингополучатель заплатит, тем ближе автомобиль к тому, чтобы стать его собственностью. И соответственно, чем больше заплачено, тем выше стоимость прав требования к лизингодателю. И когда вы переуступаете права другому лицу, нужно делать это не за 1 000 рублей, а по рыночной стоимости.
Как же посчитать эту стоимость? Для этого существуют специальные формулы, но мы не станем грузить вас лишними подробностями, а постараемся объяснить все просто.
Представьте, что вы получили по лизингу автотехнику на 10 млн рублей. Срок лизингового договора – 5 лет. Три года вы активно эксплуатировали технику и аккуратно платили по 2 млн рублей в год, а потом – хлоп! – обанкротились. И решили права переуступить. Для этого надо определить их стоимость. Сделать это довольно просто.
Допустим, что через три года после начала действия лизингового договора реальная рыночная стоимость техники с учетом износа упала до 7 млн рублей. Это с одной стороны. А с другой, вы уже выплатили 6 млн руб. из десяти, и задолженность перед лизингодателем составляет теперь всего 4 млн. Вот эта разница между семью миллионами и четырьмя, то есть 3 млн рублей, и есть та самая рыночная стоимость прав, которую полагается заплатить Банкроту.
А чтобы вы не думали, что все это какое-то теоретизирование, мы приведем несколько примеров.
Лизинг в банкротстве: пример №1
Одним рублем не отделаться
Время действия – 2019 год, место действия – Четырнадцатый арбитражный апелляционный суд в Вологде. Действующие лица – должник ООО «Ремстройновация» и покупатель ИП Зиновьев. Суть дела – иск о признании недействительным договора уступки прав, заключенного между ООО и ИП, и применение последствий недействительности в виде взыскания с г-на Зиновьева 2 300 000 рублей.
Все было, как мы рассказывали. В 2015 году ООО «Ремстройновация» заключило договор с АО «ВЭБ-лизинг», по которому получило автомобиль КамАЗ с краном-манипулятором. В том же году права и обязанности по этому договору были переуступлены ИП Зиновьеву за… правильно!.. 1 000 рублей.
В апреле 2018 года ООО «Ремстройновация» обанкротилось, в отношении него было открыто конкурсное производство. Конкурсный управляющий оспорил сделку, и в сентябре суд первой инстанции признал ее недействительной.
ИП Зиновьев с этим решением не согласился и подал апелляцию. Основные доводы его жалобы сводились к тому, что конкурсный управляющий не доказал тот факт, что на момент совершения сделки предприниматель мог знать о возможном причинении вреда кредиторам ООО «Ремстройновация».
Разберемся с этим поподробнее. Часто осведомленность Покупателя о цели сделки доказывается так: если цена сделки явно нерыночная, то у добросовестного и осмотрительного контрагента должно возникнуть подозрение, что со сделкой не все в порядке. И тогда лучше от сделки уклониться. Если контрагент этого не сделал, то суд будет считать, что тот все про сделку понимал и просто решил воспользоваться ситуацией.
ИП Зиновьев, очевидно, полагал, что права, переуступаемые ему «Ремстройновацией», ничего не стоят и что поэтому цена в 1 000 рублей может считаться вполне адекватной. Недаром он в своей жалобе подчеркивал, что на момент совершения оспариваемой сделки выкупная цена «Ремстройновацией» не была внесена и что ООО являлось не собственником транспортного средства, а арендатором по договору лизинга.
«Товарищ не понимает», – сказал на это суд. По результатам проведенной судебной экспертизы было установлено, что рыночная стоимость уступаемых прав составляла – на минуточку! – 2 300 000 рублей, то есть многократно превышала стоимость, указанную в договоре между ИП и ООО.
Хуже того, Зиновьев, кажется, не заплатил даже и эту несчастную тысячу. «…Суду не предъявлено надлежащих доказательств фактической передачи должнику денежных средств по договору…». И вот вам сделка с неравноценным встречным исполнением обязательств, которая к тому же попадает в трехлетний период, предшествующий банкротству. Ущерб кредиторам налицо.
Про осведомленность мы уже сказали (цена прав в 2 300 раз ниже рынка должна была вызвать беспокойство у ИП, но не вызвала). А умысел на нанесение ущерба доказывается тем, что сделка совершалась при наличии признаков неплатежеспособности ООО. На день совершения сделок у должника имелись неисполненные обязательства перед иными кредиторами, в том числе, долг перед ФНС на 32,16 млн рублей. Шах и мат! Апелляционная жалоба оставлена без удовлетворения. Получите с ИП 2,3 млн рублей.
Чтобы скачать судебные акты по делу, введите свой е-мейл:
Лизинг в банкротстве: пример №2
Возьмем деньгами
А вот другое, более интересное дело. Время действия – 2013–2018 годы. Место действия – Арбитражный суд Поволжского округа (Казань). Действующие лица – должник МУП «Ульяновскдорремсервис» и покупатель МБУ «Дорремстрой».
По своей сути это дело похоже на первое – внешний управляющий потребовал признать недействительными сделки должника по переуступке прав по лизинговым договорам и применить последствия недействительности этих сделок.
Однако по сравнению с предыдущим кейсом здесь было два «усложнения». Первое. Встал вопрос о том, что должен делать Новый лизингополучатель в случае признания сделки по переуступке прав недействительной: заплатить деньги или вернуть имущество в натуре?
И второе. Может ли конкурсный управляющий взыскать с Нового лизингополучателя убытки, если за время разбирательства стоимость имущества значительно возросла?
Пойдем по порядку. В ноябре 2013 года в отношении МУП «Ульяновскдорремсервис» была введена процедура наблюдения, а в 2014 году – процедура внешнего управления сроком на шесть месяцев.
В марте 2015 года внешний управляющий МУП оспорил несколько сделок предприятия с МБУ «Дорремстрой». Речь шла о переуступке прав по лизинговым договорам, заключенным в 2013 году.
В этом случае права были уступлены, конечно, не за 1 000 рублей, но все равно по цене ниже рыночной. Общая цена лизинговых договоров, по которым МУП переуступало права в пользу МБУ, составляла 77 564 326 рублей. На момент заключения соглашений об уступке прав и обязанностей МУП уже выплатило большую часть лизинговых платежей – 70%. При этом стоимость уступаемых прав была оценена в 8 031 118 рублей. Чтобы определить, много это или мало, потребовалась экспертиза.
По заключению эксперта рыночная стоимость уступленных прав и обязанностей (перенаем) по договорам лизинга на момент совершения сделки равнялась 19 966 667 рублям, что почти в два с половиной раза больше, чем было заплачено по договору. На основании этого суд первой инстанции пришел к выводу о том, что оспариваемые соглашения об уступке прав подлежат признанию недействительными, так как совершены они были при неравноценном встречном исполнении обязательств. В общем, все примерно так же, как и в первом примере.
Однако в определении Арбитражного суда Ульяновской области был один важный нюанс. Применяя последствия недействительности соглашений об уступке прав, суд первой инстанции посчитал, что Новый лизингополучатель («Дорремстрой») должен вернуть «Ульяновскдорремсервису» предмет договоров лизинга – дорожную технику – в натуральном виде.
Апелляционный суд признал правомерными выводы суда первой инстанции о признании оспариваемых сделок недействительными и о возврате техники в натуре. А вот кассация с последним пунктом не согласилась.
Как известно, результатом оспаривания сделок должно стать восстановление положения, которое существовало до совершения этих сделок. И обычно на это и упирает должник-предприниматель, мол, имущество вернуть невозможно, так как я не был его собственником. А смысла возвращать банкроту обязанность платить за лизинговое имущество тоже нет, потому что у него и так нет денег!
Но в судебной практике уже сложился однозначный подход к решению подобных задач. И в нашем деле кассация пошла по проверенному пути: она здраво рассудила, что технику вернуть невозможно, так как она по оспариваемому договору не продавалась. Таким образом, возврату подлежит не техника, а рыночная стоимость полученных покупателем прав. И чтобы установить точную сумму, подлежащую взысканию с покупателя, спор был направлен на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Чтобы скачать судебные акты по делу, введите свой е-мейл:
Курс валюты – не ваша вина
В ходе нового рассмотрения Арбитражный суд Ульяновской области принял решение о повороте исполнения прежнего определения и возврате техники (в натуре) «Дорремстрою». А тот, в свою очередь, должен был заплатить МУП действительную стоимость прав по договорам лизинга.
Как мы помним, первоначально экспертиза оценила эти права примерно в 20 млн рублей. Однако в ходе нового рассмотрения по ходатайству конкурсного управляющего была назначена повторная судебная экспертиза по оценке рыночной стоимости уступленных прав и обязанностей по договорам лизинга, поскольку при подготовке прежнего отчета эксперт завысил остаток лизинговых платежей и не учел задаток.
В январе 2017 года от конкурсного управляющего поступили уточнения по сумме, подлежащей взысканию с «Дорремстроя» в пользу МУП. Конкурсный управляющий потребовал с МБУ 64 361 115 рублей, из которых 33 612 306 рублей составляла обновленная рыночная стоимость уступленных прав и 30 748 809 рублей – убытки, возникшие, по мнению КУ, в связи с ростом стоимости имущества за 2013–2016 годы.
С 33 миллионами рыночной стоимости прав суд согласился, а вот 30 миллионов убытков отбил, заявив, что увеличение выраженной в рублях стоимости имущества произошло вследствие повышения курса евро. Это, по мнению суда, не означало образования убытков у должника. Кроме того, изменение курса валют никак не могло быть поставлено в вину покупателю – «Дорремстрою».
Итог драмы: техника в натуре вернулась к Новому лизингополучателю («Дорремстрою»), а с него была взыскана в пользу Банкрота (МУП «Ульяновскдорремсервис») рыночная стоимость прав в размере свыше 33 млн рублей.
Чтобы скачать судебные акты по делу, введите свой е-мейл:
А как надо делать?
Рассказав о том, как не следует переуступать права по договорам лизинга, мы должны теперь объяснить, как это делать правильно. Ведь каждая оспоренная сделка значительно повышает шансы последующего привлечения к субсидиарке (об этом мы подробно писали здесь).
Итак, чтобы сделка по переуступке прав устояла в суде, необходимо совершить ее одним из двух способов.
Первый способ: Стороны заключают предварительный договор купли-продажи (ДКП). По этому договору должник обещает продать покупателю автомобиль по его текущей рыночной цене, например, за 2 млн рублей. Из них 1,5 млн рублей покупатель должен заплатить должнику, 0,5 млн рублей – лизингодателю (остаток задолженности по договору лизинга). Почему договор предварительный? Потому что авто пока еще не в собственности у должника, и он формально не может продавать то, что ему не принадлежит.
Итак, по предварительному ДКП покупатель платит 0,5 млн рублей лизингодателю. После этого имущество переходит в собственность должника, и он вторым темпом заключает уже основной ДКП – на те же 2 млн руб., из которых 0,5 млн уже уплачено в пользу лизингодателя. В итоге получается продажа имущества в чистом виде.
Второй способ: Должник продает не имущество, а права по договору лизинга. Механика, в принципе, такая же: авто стоит 2 млн рублей, 1,5 млн из которых покупатель должен заплатить должнику, а 0,5 млн – лизингодателю. Разница в том, что после уплаты полутора миллионов должнику покупатель становится обладателем прав, а не имущества. А реализовать свое право (получить машину в собственность) он сможет только после уплаты оставшихся 0,5 млн лизингодателю.
Лизинг в банкротстве: пример №3
правильный подход
Время действия – 2016–2017 годы. Место действия – Третий арбитражный апелляционный суд (Красноярск). Действующие лица – должник ИП Петров и покупатель ИП Шуров.
В 2016 году ИП Петров был признан банкротом и в отношении него ввели процедуру реализации имущества сроком на шесть месяцев.
В 2017 году финансовый управляющий подал заявление о признании недействительными договоров купли-продажи полуприцепа-цистерны и тяжелого седельного тягача Scania P400, заключенных между ИП Петровым и ИП Шуровым накануне банкротства, и соглашения об уступке прав (по договору лизинга) между этими же лицами.
Все судебные инстанции финансовому управляющему отказали. Сделка осталась в силе.
Как же Петров и Шуров решили проблему? Они просто продали имущество и права по договору лизинга по их реальной рыночной цене.
Например, полуприцеп-цистерна изначально стоила около 1,7 млн рублей, а Шурову эта техника по предварительному ДКП обошлась в 1,5 млн рублей, из которых 1,34 млн рублей он обязался заплатить Петрову, а примерно 166 тыс. рублей – лизингодателю.
Такая же схема была и с тягачом, только цифры отличались. Цена лизингового договора по Scania составляла примерно 4 млн рублей. А цена, по которой машина продавалась Шурову, – 3,5 млн рублей, из которых 2,9 млн рублей причитались Петрову, остальное – лизингодателю.
Тем самым из рук кредиторов и финансового управляющего сразу был выбит важный козырь – нерыночность сделок. Техника и права были оценены по реальной стоимости. Это важно, потому что оспариваемые сделки были совершены в течение года, предшествовавшего банкротству Петрова. Для признания таких сделок недействительными достаточно, по сути, одного обстоятельства – неравноценности встречного исполнения обязательств.
Оставалась одна проблемка: денег, которые покупатель Шуров якобы заплатил должнику Петрову, никто не видел. Не было ни банковских проводок, ни записей в кассовой книге должника…
Финуправляющий не преминул этим воспользоваться. Он заявил, что в деле нет доказательств фактического получения денежных средств по вышеуказанным договорам и что расписки должника (Петров утверждал, что Шуров платил ему наличными) не могут служить таким доказательством. Да и вообще неизвестно, позволяло ли финансовое положение Шурова платить такие деньги.
Однако сделку, видимо, готовили грамотные юристы, и Шурову не составило труда отбить претензии. Он представил суду договоры займа, декларации о доходах ИП и справки 2-НДФЛ с основного места работы, которые подтвердили, что он мог располагать суммой, необходимой для расчетов за технику.
Итог: определение суда первой инстанции оставить без изменения, жалобы в вышестоящие инстанции – без удовлетворения.
Чтобы скачать судебные акты по делу, введите свой е-мейл:
Выводы
Итак, какие же выводы можно сделать из этих историй?
Прежде всего, надо помнить, что договор лизинга (финансовой аренды) подразумевает взаимные обязательства сторон. Когда лизингополучатель уплачивает лизинговые платежи, у него возникает право требовать от лизингодателя передачи имущества в собственность. Это право имеет рыночную стоимость, которая может быть рассчитана с высокой точностью.
Все это надо учитывать при переуступке прав требования по лизингу в преддверии банкротства. Для того, что конкурсные управляющие или кредиторы не могли оспорить эти сделки, необходимо следовать двум важным правилам. Первое – права должны переуступаться по рыночной стоимости. Второе – желательно иметь на руках доказательства фактического исполнения сделки и передачи денег (платежные поручения или приходные кассовые ордера). Тогда подкопаться к сделкам будет практически невозможно.
Если у вас остались вопросы по теме, вы знаете, куда обращаться.
