Субсидиарная ответственность при банкротстве для посторонних

Мы уже рассказывали, как к субсидиарке привлекли человека с улицы. То, что субсидиарная ответственность при банкротстве коснулась посторонних, не имеющих отношения к компании лиц, тогда казалось абсурдом. Но, как водится, спустя непродолжительное время абсурд стал… трендом. И если то дело несколько лет назад мы выиграли сравнительно легко, то с этим пришлось повозиться. Но обо всем по порядку.

Банкротство микрофинансовой организации (назовем ее ООО «МФО») стартовало в начале 2017 года, в 2020-ом конкурсный управляющий подал заявление о привлечении шести человек к субсидиарке. Среди них были не только «традиционные» субсидиарщики в виде экс-гендиректора и учредителя банкрота, но и… руководители и учредитель совершенно других компаний.

Все просто: арбитражный управляющий посчитал, что эти компании входили в контролируемую должником группу и через них он выводил активы. Поэтому управляющий назначил топ-менеджеров и бенефициара прямыми выгодоприобретателями, конечными бенефициарами, короче — КДЛ.

Назовем этих потенциальных КДЛ Петр, Яков и Савелий. Савелий был бывшим гендиром ООО «Дилемма», Петр являлся руководителем, а Яков — владельцем ООО «Спецстройград».

«Дилемме» управляющий предъявил  то, что она якобы взыскала 26 млн дебиторки, принадлежащей банкроту «МФО», и таким образом увела эти миллионы из конкурсной массы/причинила вред кредиторам.

В свою очередь, ООО «Спецстройград» было на 100% владельцем «Дилеммы» — раз. Два — оно тоже получило от «МФО» безвозмездного добра в виде ипотечных сертификатов на 37 млн рублей.

Соответственно, на Савелия («Дилемма») повесили 26 млн, на Якова с Петром («Спецстройград») — 63 (37+26) млн рублей.

Так-то основной удар в банкротстве ООО «МФО» пришелся на ее владелицу Таисию (вывод активов на 850 млн рублей) и гендиректора этой микрофинансовой компании (вывод 500 млн). Но свалить долги только на них было бы слишком просто. Нет, конкурсный управляющий раскопал группу якобы аффилированных компаний, контролируемых Таисией: «МФО», еще одна микрофинансовая организация «Капитал», ООО «ПростоИнвест», «Дилемма», «Спецстройград», «Корма» и т. д. Практически все из них к этому времени банкротились.


По версии конкурсного, Таисия, как только запахло банкротством «МФО», быстро уволилась с должности директора компании и вышла из ее учредителей, но при этом контроля ни над этой компанией, ни над другими якобы связанными с ней фирмами не теряла, а продолжала стричь прибыль и ставить руководить группой компаний своих родственников. Мало того, как заявлял конкурсный управляющий, почти все сотрудники «МФО» оказались трудоустроены в ООО «Дилемма» и получали там зарплату. В том числе и сама Таисия. При этом «Дилемма» еще и гасила ее банковские кредиты.

Итак, схематоз такой: в преддверии банкротства Таисия скидывает 100%-ную долю «Дилеммы» «Спецстройграду», 26 млн дебиторки выводит через цепочку сделок на «Дилемму», а «Спецстройграду» достаются ипотечные сертификаты. Нюанс еще и в том, что конкурсный управляющий утверждал, что дочь Таисии — жена руководителя «Спецстройграда» Петра.

Все, активы выведены, тылы прикрыты, а сама Таисия вместе с работниками «МФО» удаляется работать в «Дилемму». «Дилемма» же, в свою очередь, тоже начинает банкротиться. Концы в воду? Ну уж нет.

Конкурсный управляющий оспаривает сделки по выводу дебиторки и ипотечных сертификатов, признает их недействительными и требует привлечь к субсидиарке не только Таисию, но и Савелия, Петра и Якова, к банкротящейся «МФО» отношения не имеющим.

И что всем троим делать? Искать грамотных юристов, специализирующихся на субсидиарной ответственности. И мы нашлись.

Правда, все случилось не сразу: сначала делом занимались другие юристы. На наш вопрос: «А почему вы решили от них уйти?» клиенты отвечали туманно. Ок, не хотят рассказывать — не будем лезть в душу.  И только когда мы разобрались в ситуации и рассказали о перспективах дела, заказчики с облегчением сказали: «Слава богу, мы наконец-то поняли, что к чему».

Оказалось, предыдущие юристы не объясняли им, что делают, зачем это нужно, можно ли вообще выиграть суд и каковы шансы на это. То есть заказчики, судя по всему, не получили от тех юристов никакой обратной связи.

В принципе, такая тактика: «Я профессионал, вы платите — я работаю» — штука нередкая, но мы всегда анализируем ситуацию, оцениваем риски, предлагаем варианты действий и, конечно же, озвучиваем это клиенту. Рассказать доверителю все как есть — работает прекрасно.

А теперь посмотрим, что конкретно предъявлял управляющий нашим клиентам.

Савелию вменяли то, что взысканные 26 млн дебиторской задолженности «МФО» он владельцу не отдал и отдавать не собирался, а значит, они ушли из конкурсной массы.

Логика конкурсного управляющего: раз «Дилемма» в банкротстве и введено конкурсное производство, значит, вернуть 26 млн, которые по суду с нее взысканы, уже фактически нельзя. Налицо злой умысел гендира. И также руководитель не мог не знать о том, что все эти компании между собой вась-вась.  Поэтому лично он — бенефициар сделок, причинивший вред кредиторам.

Значит, Петр — руководитель «Спецстройграда» и якобы муж дочери Таисии, а Яков — стопроцентный участник компании. Про мужа — не просто слова, на это было указание в судебном документе, который конкурсный представил суду. В «Спецстройград» ушли ипотечные сертификаты на 37 млн, а если учесть, что компании принадлежит 100% «Дилеммы», которая, получается, стала правопреемником «МФО», то значит, что и полученное «Дилеммой» тоже можно отнести на выгоду «Спецстройграда».

Управляющий прибавил к 37 млн ипотечных сертификатов 26 млн дебиторки, получил 63 млн и на голубом глазу объявил «Спецстройград» выгодоприобретателем на эту сумму, а Петра и Якова — счастливыми обладателями субсидиарной ответственности. И особо отметил, что если руководитель «Спецстройграда» женат на дочери Таисии, то это почти стопроцентная гарантия цели причинения вреда кредиторам.

Итог: всех троих арбитражный управляющий намеревался привлечь к субсидиарке за сделки во вред кредиторам.

Все вроде бы складно, издалека — даже красиво, но при внимательном рассмотрении оказалось, что сшито все это было как-то топорно, косо и очень грубыми стежками.

Прежде всего, давайте разберемся с одной из наших любимых тем — сроком исковой давности. Ведь дело о банкротстве «МФО» было возбуждено до июня 2017 года, а значит, и сроки исковой давности были не такими, как нынче.

Считаем, так называемая цепочка сделок по «выводу» из «МФО» 26 млн рублей была проведена в 2016 году. А в этот период субъективный срок исковой давности для привлечения к субсидиарке составлял один год — с того момента, как арбитражный управляющий узнал о том, что есть основания для привлечения к субсидиарке.

Смотрим дальше: в конце января 2019-го конкурсный управляющий начал оспаривать цепочку сделок по передаче «Дилемме» права на взыскание. В декабре 2019-го сделки были признаны судом недействительными, 26 млн обязали вернуть должнику. Когда, по-вашему, конкурсный должен был узнать о том, что есть основания для привлечения к субсидиарной ответственности?

Спорим, что уже в январе 2019-го? Потому что если все хорошо и законно, то зачем подавать заявление по поводу сделки?

Значит, срок исковой давности истек в январе 2020 года. А заявление о привлечении Савелия (и других) к субсидиарке конкурсный подал только в июне того же 2020-го. Как мы помним, пропуск срока исковой давности (если об этом заявлено, конечно) — самостоятельное основание для отказа в иске.

Получается, ту же дату истечения срока исковой давности — январь 2020-го — можно было применить и к претензиям, которые управляющий  предъявил к Петру и Якову. Ведь те же 26 млн он вменял дважды, и им тоже.

Что касается ипотечных сертификатов, то в марте 2019-го (как раз во время разбирательства спора о дебиторке) через суд истребовал у «Спецстройграда» копии договора купли-продажи по сертификатам и других документов по этой сделке. То есть подозревать о том, что что-то нечисто, управляющий начал именно в марте. Соответственно, годичный срок на подачу иска вышел в марте 2020-го. Как ни крути, а мимо.

Но одним сроком исковой давности не обойтись, тем более что суды могут вывернуть этот срок так, что его родная мама не узнает (спойлер: так оно и получилось). Продолжаем анализ.

Кстати, давайте разберемся, какую редакцию закона о банкротстве в нашем случае нужно применять. Это важно, в том числе и потому, что конкурсный управляющий, долго не думая, называет всех троих наших доверителей прямыми выгодоприобретателями.

Но вообще-то дело о банкротстве должно разбираться по нормативке того времени, когда судом было принято заявление о банкротстве. Это февраль 2017 года, время «до» существенных изменений в законе.

Самое интересное, что в действовавшей на тот момент редакции закона о банкротстве понятия «прямой выгодоприобретатель» вообще нет!  Есть только норма о том, что если должник признан банкротом вследствие действий или бездействия контролирующих должника лиц, то такие КДЛ несут субсидиарную ответственность по обязательствам должника. Естественно, в случае, если имущества у самого должника не хватает.

Одновременно КДЛ не несет ответственности, если у него нет вины в признании  должника банкротом или он делал все, что по-хорошему должен был делать в интересах должника.

И еще важное: КДЛ — это только тот, кто извлек из своих действий или бездействия существенную относительно масштабов деятельности должника выгоду!

Конкурсный управляющий легко и непринужденно навесил статус КДЛ на всех троих. Но нам никто не запрещает проверить, соответствуют ли определению КДЛ наши доверители, правда?

Кто такой Савелий? Гендиректор ООО «Дилемма». Гендиректор получает зарплату. В распределении прибыли он не участвует. И участником «Дилеммы» Савелий никогда не был. Почему тогда его объявили бенефициаром и КДЛ ООО «МФО»?

Иными словами, какую выгоду принесла лично Савелию сделка по взысканию чужой дебиторки? Если уж управляющий считает его КДЛ-ом, то должен доказать, что Савелий получил от этой дебиторки какой-то профит: купил дом, квартиру, завел солидный вклад в банке, в крайнем случае, приобрел трактор или комплект мебели XVIII века. Ведь, повторим, КДЛ-ом может быть признан только тот, кто извлек существенную (с оговоркой: «относительно масштабов деятельности должника») выгоду. Но доказательств того, что наш доверитель за счет этой сделки лично обогатился, управляющий не показал. И существенную выгоду не обосновал.

Как заявлял управляющий, гендиректор «Спецстройграда» Петр непосред­ственно участвовал в схематозе по выводе активов «МФО» и стал прямым выгодоприобретателем по сделкам с сертификатами и дебиторкой. А то, что он якобы является зятем Таисии, лишний раз подтверждает: он прекрасно знал, что обе сделки — это ни что иное, как вывод активов с целью навредить кредиторам.

Со стороны смотрится красиво. Если ты — руководитель компании, которая когда-то что-то получила от будущего банкрота, да еще к тому же и зять гендира банкрота, то давай-ка быстро к субсидиарке, тут и доказывать ничего не надо.

Первая деталь: управляющий не уточнил, что сделки на 26 и 37 млн случились за полтора года до того, как Петр стал руководителем ООО «Спецстройград». В тот момент, когда «Спецстройграду» и «Дилемме» перепали миллионы от «МФО», он не имел к компании никакого отношения. Да и в дальнейшем, заступив в конце 2018-го на должность руководителя, никак этими активами не распоряжался.

Вторая деталь: возможность взыскания стоимости ипотечных сертификатов с ООО «Спецстройград» никуда не исчезла. Эта сделка была в суде признана недействительной, а «Спецстройград» не ликвидирован и не банкротится. Взыскивайте сколько угодно.

Плюс супруга Петра — точно не дочь Таисии и в состав ее семьи не входит. Вот свидетельство о рождении супруги: разве в графе «мать» там написано «Таисия»? Нет. Да, жена Петра — это падчерица Таисии, но она живет отдельно, со своей собственной семьей.

Так или иначе, Петр — не КДЛ. Поищите кого-то другого.

Две сделки, как и у Петра: дебиторка и ипотечные сертификаты. Почему Яков, по мнению управляющего, КДЛ? А потому что ему принадлежит 100% «Спецстройграда», а одно время он даже был его гендиром.

Ок, цепочка сделок с сертификатами прошла в период с 31 августа до 13 декабря 2016 года. Цепочка с дебиторкой раскручивалась с июля 2016-го по 6 марта 2017 года.

Смотрим документы и видим, что в то время Яков… вообще к «Спецстройграду» отношения не имел. Он появился в компании только в конце марта 2017 года, сначала став ее гендиректором, потом купив долю ООО в 4,55%, и лишь в июне 2017-го выкупил у бывшей владелицы компанию полностью. Какое он после этого контролирующее должника лицо и каким образом мог причинить ущерб кредиторам, если к этим сделкам вообще отношения не имел? Он лично ничего не получил ни с дебиторки, ни с ипотечных сертификатов — доказательств того, что Яков за этот счет обогатился, конкурсный управляющий почему-то не нашел (или не искал).

Нечего и говорить, что Яков тоже не имел отношения и к непосредственному должнику — «МФО». Может быть, если конкурсный управляющий что-то об этом знал, то нашел бы доказательства этого? Но, видимо, нет, раз в деле их не было.

1. Не КДЛ. Ни Савелий, ни Петр, ни Яков не являлись людьми, которые извлекли прибыль из так называемого вывода активов:

а) не получили от этого выгоду;
б) понятия не имели о цели — «причинить вред кредиторам».

А значит, обязательных элементов правонарушения, за которое можно привлечь к субсидиарной ответственности, нет. Соответственно, привлекать не за что.

2. Нет существенного вреда. Учтем сумму, которую вменяют нашим клиентам. Это 26 млн и 37 млн рублей. То есть менее 3% от размера реестра требований кредиторов ООО «МФО», в котором числится больше миллиарда долгов. Хотите сказать, сумма менее 3% РТК — это существенный вред кредиторам? Именно из-за трех несчастных процентов наступило банкротство «МФО»?

Мы сформировали, на первый взгляд, железобетонные позиции, подкрепили их доказательствами и, уверенные, что дело в шляпе, отправились в суд.

Дело действительно оказалось в шляпе. Правда, не в той, в которой было нужно.

Началось все относительно неплохо. Суд применил нормы той редакции закона о банкротстве, которая действовала в 2016 — начале 2017 года. И это было правильно.

Почему правильно? Оставьте свой e-mail в форме, вышлем обоснование:

А потом нас взяли и сразу обмакнули фейсом в грязь. В суде выяснилось, что у Таисии есть две компании, которые попали под банкротство — не только ООО «МФО», но и ООО «Капитал». Обстоятельства их банкротства были очень похожими, и в деле «Капитала» суд привлек к субсидиарке всех КДЛ. Конкурсный активно ссылался при рассмотрении нашего кейса на тот: если «там» привлекли, значит, и здесь надо.

Этот аргумент очень больно ударил по нашему настрою на лучший исход, зато судье зашел на «ура». После этого суд перестал нас слушать, и судья буквально на следующем заседании приняла решение: привлечь всех, без разбора, к субсидиарной ответственности.

Да, и нашу позицию о пропуске срока исковой давности, на которую мы так надеялись, зарубили сразу. Действовавшую на тот момент редакцию закона и принцип исчисления сроков судья подменила тремя годами, которые не успели истечь с даты введения конкурсного производства ООО «МФО» (подробнее о таком подходе судов читайте здесь). Мало того, материальные нормы по срокам привлечения к субсидиарке суд ненавязчиво посчитал процессуальными. Это грубая ошибка, но… на практике и такое бывает.

И мы получили по полной.

Вот отличная цитата из определения первой инстанции: «Остальные доводы и доказательства, приведенные и представленные лицами, участвующими в деле, суд исследовал, оценил и не принимает ко вниманию в силу их малозначительности, безосновательности, а также в связи с тем, что, по мнению суда, они не могут повлиять на результат его рассмотрения».

Кратко суть этой фразы можно выразить так: «Мы эти ваши так называемые доказательства даже и смотреть не будем». Все тщательно подготовленные правовые позиции, все выверенные обоснования одним махом отправились коту под хвост.

Как показали дальнейшие события, такой оригинальный подход (вместе с формулировкой из документа) выбесил не только нас. Но до перелома еще было далеко…

В апелляции мы пытались доказать, что суд неправ и взаимосвязи у всех компаний нет. У ООО не имеется «одинаковых» гендиректоров или учредителей. Между увольнением экс-работников из ООО «МФО» и переходом их на работу в ООО «Дилемма» проходило до нескольких лет. Поэтому просто факт, что они когда-то работали «там», а теперь стали работать «здесь», ничего не значит. Сфера деятельности обеих компаний достаточно узкая, поэтому неудивительно, что люди ищут работу по специальности.

Но суд просто поверил конкурсному управляющему и не попытался установить, в какой период экс-гендир банкрота ООО «МФО» Таисия работала в «Дилемме» и получала там зарплату. И принял на веру тезис о том, что возврат 26 млн рублей от «Дилеммы» действительно невозможен, хотя это было не совсем так. Даже несмотря на то, что «Дилемма» находилась в банкротстве, требования «МФО» на 26 млн были включены в ее РТК.

Ознакомьтесь с шедевром первой инстанции:

Все напрасно. Апелляция в октябре 2022-го оставила определение первой инстанции без изменений. Оставалось идти до конца и надеяться на почти невозможное — кассацию.


И мы невозможного добились. Кассация преподнесла сюрприз. Судьи внимательно выслушали сначала нас, а затем конкурсного и задали ему простой, но закономерный вопрос: а имеются ли у него доказательства, подтверждающие приобретение лично Савелием, Петром и Яковом выгоды?

На это конкурсный начал уклончиво отвечать, что раз они являлись руководителями, то выгода должна была быть. Судьи остановили его монолог, когда он в третий раз попытался сказать то же самое другими словами, и уже с нотками гнева в голосах спросили повторно: «Где доказательства получения ответчиками выгоды?» И задали еще один вопрос: «Как ответчики могли получить выгоду, если сделки были совершены до того, как они были назначены на должности руководителей/стали участниками компании?»

Вопросы от судей в адрес конкурсного неслись один за другим. Третий: «Почему вы не подали заявление о привлечении к субсидиарной ответственности тех лиц, которые являлись КДЛ этих компаний на даты совершения сделок?»

И четвертый, «добивающий»: «А могли ли сделки на сумму в 63 млн рублей причинить должнику существенные убытки, если сопоставлять их с масштабом деятельности должника? У него долгов в реестре требований кредиторов на миллиард с лишним?»

Ответов на эти вопросы у конкурсного управляющего почему-то не оказалось.

Поэтому кассация показала конкурсному подготовленные нами доводы Савелия, Петра и Якова, размахнулась и… отправила дело обратно в первую инстанцию.

Не исключено, кстати, что судей так же, как и нас, очень впечатлила ремарка о малозначительности и безосновательности представленных нами доказательств.

Напоследок судьи отметили, что даже если установлен тот факт, что Таисия и Петр являются тещей и зятем, это не значит, что зять обязан знать о том, как обстоят дела в компании тещи, ведь его жена, падчерица Таисии, не была КДЛ в ее компании. Соответственно, это не повод привлекать зятя к субсидиарной ответственности.

Что говорит Пленум ВС РФ о родственных связях и субсидиарке? Оставляйте e-mail, пришлем документ:


Получилось, что кассация разнесла что первую, что вторую инстанции в пух и прах, заявив, что выводы предыдущих судов в отношении всех трех наших клиентов ничем не доказаны и никак не мотивированы. И рассматривать дело по новой предписала не просто так, а дала четкие указания:

1. Суду не надо верить конкурсному управляющему на слово. Пусть тот обоснует, какие конкретно действия совершили Савелий, Яков и Петр, чтобы довести «МФО» до банкротства. Просто информации о двух оспоренных сделках мало. Нужны четкие доказательства получения всеми тремя выгоды.
2. Решите вопрос о том, могут ли сделки на суммы менее 3% от РТК повлечь объективное банкротство.
3. Установите все фактические обстоятельства, имеющие значение для нормального рассмотрения дела. Какие именно — перечислено в документе Верховного Суда (всему вас учить надо).
4. И, кстати, не забудьте учесть правовую позицию того же Верховного Суда, которая запрещает при рассмотрении споров о субсидиарке применять обвинительный подход.

А здесь, похоже, именно он, родной.

Оставьте е-mail, вышлем вам судебный акт кассации:


Мы вернулись на исходную позицию. Дело рассматривала та же судья. С одной лишь разницей: на этот раз она была связана практически прямыми инструкциями от кассационной инстанции. Хотя… был еще нюанс: «сильный» представитель конкурсного управляющего, которого так отчихвостила кассация, в заседания по этому делу больше не ходил. Вместо него управляющий отправил помощника, который нам показался совсем «зеленым».

Указания от кассации сыграли роль безупречно. Судья первым же делом обратила внимание на те обстоятельства, которые потребовали принять во внимание судьи кассационной инстанции, и даже отложила заседание, предоставив управляющему время для сбора и представления доказательств.

Но доказательства так и не нашлись. А тех, что были, не хватило ни для привлечения наших доверителей к субсидиарной ответственности, ни для взыскания с них убытков. Связь всех ООО, которая раньше вроде бы считалась доказанной, внезапно испарилась. Задолженность в меньше чем 3% была признана несущественной. Вывод суда: наши клиенты не доводили «МФО» до банкротства.

Это определение «второго круга» устояло и в апелляции, и в кассации. В апелляции к доводам управляющего не прислушались. В кассации судьи вздохнули и сказали представителю управляющего: «Вы пришли к нам уже во второй раз и снова говорите все то же самое. Но доказательства-то где?!» Ответа они не дождались.

Нечего и говорить, что в удовлетворении жалобы конкурсного было отказано, а наши клиенты наконец-то смогли вздохнуть с облегчением.

Дело завершено, Савелий, Петр и Яков избавлены от субсидиарки полностью, несмотря на все обвинения и нагромождения вроде бы непреложных фактов и крепких связей.

А все потому, что мы не бросаем своих клиентов на половине дороги и действительно делаем все возможное, чтобы их интересы не пострадали. Особенно из-за практически голословных обвинений в схематозах, в которых они не участвовали. И особенно если суд начинает топить за конкурсного управляющего, а аргументы другой стороны вообще ни во что не ставит.

А в этом кейсе были задеты еще и мы лично: помните самый первый итоговый документ по делу? Обидно, да? И клиентам обидно, когда их, посторонних людей, привлекают к субсидиарной ответственности при банкротстве ООО, с которым они когда-то имели несчастье связаться.

Мы и вытащили наших клиентов, и заставили с собой считаться, даже несмотря на то, что это заняло почти три года. Даже несмотря на нечаянный «сюрприз» в первой инстанции в виде похожего банкротства и субсидиарки с почти теми же действующими лицами. Поэтому будьте уверены, что если вы попросите нас о защите, то мы на самом деле (а не на словах) сделаем все, что от нас зависит. Контакты здесь.

Информация в статье актуальна на дату публикации.

Чтобы быть в курсе последних трендов по субсидиарке, банкротству и защите личных активов — приезжайте к нам в гости.