Взыскание имущества поручителя

Представьте: ваш друг детства Петя берет в банке кредит. Ему нужен поручитель, и он просит вас о безобидной услуге. Вы соглашаетесь, подписываете договор поручительства и надолго об этом забываете.

Проходит 5 лет. Вы получаете от банка уведомление: «Петя перестал платить. Будьте добры, внесите деньги по кредиту, иначе мы вас будем банкротить и отберем личное имущество».

Но денег у вас нет, а всю недвижимость вы подарили детям еще 4 года назад. Ваш карман пуст, как холодильник холостяка, и вроде бы волноваться не о чем. Вы показываете банку средний палец правой руки, а он запускает ваше банкротство.

Финансовый управляющий находит сделки дарения квартир детям и пытается их оспорить, чтобы этой недвижимостью погасить требования банка.

Внимание, вопрос: каковы шансы детей остаться без жилья?

Не торопитесь. Сосредоточьтесь, подумайте. Представьте, что от этого реально зависит материальное положение вашей семьи.

Вы ответили, что шансы низкие, — вы ошиблись.

Вы ответили, что шансы высокие, — опять мимо.

На самом деле, успех дела зависит всего от одного обстоятельства.

Когда поручитель стал должен банку денег? В какой конкретно день и время?

И вот здесь масса вариантов: то ли в тот момент, когда поручитель вытащил из своего почтового ящика уведомление банка. То ли за год до этого, когда тот самый Петя на рыбалке как бы случайно проронил: «Всё, Вася, кажется, я закончился. Наверное, дальше мой долг тебе платить…». Или в тот проклятый день, когда наш герой поставил подпись в договоре поручительства? А может, когда банк просудил свои требования к поручителю в суде?

Только от этого ответа зависит, будут ли дети жить в собственных квартирах или в съемных. Интересно, да?

Разберемся с этой непростой ситуацией на примере кейса «Игумнов Групп», который мы завершили год назад. А заодно обобщим судебную практику.

Поясню важный момент: с точки зрения закона не имеет значения, поручался человек за бизнес (компанию) или за физическое лицо. Подходы к оспариванию сделок поручителя в обоих случаях одинаковы.

2010 год

Большая игра. Поставки комплектующих для электроники и оргтехники. Миллиардные обороты. Собственное офисное здание в центре Москвы. Возобновляемый кредит для покрытия кассовых разрывов на период поставки и реализации товара. Три партнера в бизнесе — они же поручители по банковскому кредиту. Все в шоколаде.

2014 год

«Крымская весна». Скачок стоимости доллара. Падение объема продаж. Отсутствие возможности выдернуть деньги из оборота и погасить кредит. Банк отказывается реструктурировать задолженность и блокирует счета. Компания в кризисе. Но общий размер банковского кредита в разы меньше, чем стоимость офисной недвижимости. Партнеры спокойны. Они уверены, что денег с её продажи хватит на покрытие всех долгов. И еще останется.

2015 год

Кредитная организация подает на банкротство компании. Назначается «дружественный» банку арбитражный управляющий. Одновременно банк просуживает требования к поручителям. Владельцы бизнеса (они же поручители) начинают что-то подозревать…

2016–2018 годы

Классика рейдерства: офисное здание компании оценивается за копейки и продается с торгов. Недвижимость выкупает только что зарегистрированное юрлицо, которое без всяких залогов и поручительств берет на эти цели кредит в том же самом банке. Вырученных с продажи денег для полного покрытия долга компании, естественно, не хватает. Банк подает заявление о взыскании имущества, вежливо попросив поручителей «скинуться» личным имуществом, чтобы решить проблему. У бывших владельцев бизнеса открываются глаза.

2019 год

Все три бенефициара компании подают на личное банкротство. Цель: списать долги по поручительству. Благо, с момента отчуждения личного имущества прошло более 3 лет, и оно в безопасности — так рассуждают поручители. Но впереди их ждет множество чудесных открытий.

2020 год

Поручитель №1 удачно проскакивает. Банкротство завершается, долги списываются.

Поручитель №2 банк ловит его в последний момент: активно включается в банкротство и начинает оспаривать сделки. Экс-бизнесмен помнит про срок исковой давности в 3 года и думает, что у него все тип-топ — тратиться на юристов нет смысла. Но банк — профессионал по взысканию долгов: сделки «слетают», личное недвижимое имущество возвращается в конкурсную массу и продается с торгов, деньги забирает банк.

Подобную схему банк пытается провернуть и в банкротстве. Только теперь его позиция становится крепче: «Мы ведь уже доказали, что эти поручители бо-о-о-о-о-ольшие хулиганы!»

Поручитель №3 понимает, что пора идти в «Игумнов Групп», юристы которой решают безнадежные проблемы.

Поручитель №3 побоялся довериться юристам широкого профиля. Они могут просто не обратить внимание на тонкие моменты, понимание которых приходит с опытом, чаще с отрицательным.

При выборе юристов он искал именно тех, кто специализируется на банкротном праве. И желательно, не на ведении банкротных процедур — в общем-то, рутинной и не самой интеллектуальной работе, — а именно на судебных спорах внутри этого банкротства: защите сделок, судах по привлечению к субсидиарной ответственности, обжалованию действий арбитражного управляющего и так далее.

Это так называемые обособленные споры, которые требуют от юриста высокой квалификации не только в части закона о банкротстве, но и знания Арбитражного процессуального кодекса, семейного права, гражданского законодательства, отраслевых стандартов деятельности должника и другого специфического опыта.

На консультации мы прикинули перспективы Поручителя №3 и честно ему признались: оспариваемые сделки безвозмездные и совершены с аффилированными лицами, поэтому шансы 50 на 50. Все зависит от того, какие еще обстоятельства всплывут и насколько дотошными будут юристы банка.

В общем, картина по итогам анализа перспектив дела сложилась такая.

В деле Поручителя №3 было пять сделок, четыре из которых касались купли-продажи автомобилей. Мы не будем на них останавливаться отдельно, так как в рамках данного кейса они погоды не делали, хотя спор по ним тоже выиграли.

Показательной была сделка с недвижимостью, которую и разберем в деталях. В октябре 2014 года Поручитель №3 избавился от квартиры в районе Очаково-Матвеевское города Москвы. Это было оформлено в виде дарения матери доли в трехкомнатной квартире.

Сделка была совершена за 4 года до принятия заявления о банкротстве, а значит, выпадала за пределы трехгодичного периода подозрительности, предусмотренного законом о банкротстве. По банкротным основаниям она не могла быть оспорена.

А вот по Гражданскому кодексу предельный срок исковой давности составляет 10 лет.

С учетом того, что стороны по сделке были аффилированными лицами, нашим оппонентам нужно было доказать всего два момента:

• цель сделки — уклонение от уплаты долга. При этом уклонение подразумевается, если поручитель знал о наличии у него задолженности. То есть здесь оппонентам нужно обосновать, в какой момент поручитель узнал о том, что он должен возвращать деньги вместо основного заемщика;
• сделка заключена для создания видимости перехода права собственности, а не для извлечения реального хозяйственного результата. Здесь потребуется доказать, что после совершения сделки недвижимостью продолжал пользоваться прошлый собственник (поручитель).

Соответственно, мы стали готовиться по обоим пунктам.

Тот факт, что не было цели причинить вред кредиторам, мы обосновали просто: поручитель не знал о наличии личного долга. Раз ты не знаешь, что должен кому-то денег, то и не можешь иметь цели причинить ему ущерб, отчуждая свои активы.

Наша позиция была обоснована судебной практикой, получившей широкое распространение с 2015–2016 годов: поручитель становится должен денег только в тот момент, когда он получил письменное уведомление от банка о том, что основной заемщик перестал исполнять свои обязательства.

Кроме того, на руку нам играла и позиция банка: он ссылался на то, что задолженность по поручительству была просужена 1 сентября 2015 года. Нас это устраивало, потому что сделка дарения недвижимости, как вы помните, была заключена в октябре 2014 года. А значит, на момент заключения сделок наш клиент личных обязательств перед кредитором не имел. Соответственно, и умысла причинить вред банку у него тоже быть не могло.

Подбор контраргументов по направлению «мнимости» сделки мы начали с истории получения нашим клиентом права собственности на эту недвижимость.

«Трешку» в Очаково-Матвеевском наш доверитель, его брат и их мать получили в собственность в 1992 году в порядке приватизации. Три равные доли возникли после смерти отца Поручителя №3.

В большинстве случаев пожилые родители дарят свое имущество детям, чтобы никто после их смерти не заморачивался с наследством. Но вот в нашем случае все наоборот: наш клиент и его брат подарили свои доли матери, тем самым она стала единоличным собственником квартиры.

И у этого подарка была конкретная цель: после дарственных сделок мать Поручителя №3 заключила договор ренты с пожизненным содержанием. А без единоличного владения жилплощадью оформить ренту нельзя.

«Ну хорошо, — возразят скептики, — как докажете, что мать клиента этой квартирой действительно распоряжалась сама?»

К этому вопросу мы были готовы:

• она постоянно там зарегистрирована — показываем выписку из домовой книги;
• несет бремя ее содержания — подтверждаем поручением владельца лицевого счета на перечисление денежных средств, начиная с 2010 года;
• сама оплачивает коммунальные услуги — достаем заявление о подключении услуги «Автоплатеж» в феврале 2015 года для списание денег с банковского счета матери.

Еще никогда «Автоплатеж» за коммуналку не был так полезен.

Единственное имущество, которое осталось в собственности у Поручителя №3, — это однокомнатная квартира в подмосковных Химках, где он и проживает.

Скептики сразу скажут: «Но ведь клиент теперь живет в „однушке“ в Химках. А был в „трешке“ в Москве. Намеренно ухудшил жилищные условия! И заодно получил иммунитет единственного жилья».

Но это как посмотреть. Например, мы пришли к выводу, что поручитель жилищные условия не ухудшил, а, наоборот, улучшил. Хоть он и купил «однушку» в 2011 году, но проживать в ней смог лишь с 2015 года. Таким образом, сделка отчуждения одной квартиры с последующим переселением в другую ухудшить имущественное положение нашего доверителя не могла.

Наша логичная позиция, что у ответчика не было цели причинить вред банку путем заключения спорных сделок, ожидаемо сработала.

Доводы по поводу реальности сделки дарения также нашли отражение в определении суда.

Да и в целом суд первой инстанции не стал глубоко погружаться в доводы истца и подробно их расписывать в судебном акте. Было видно, что наши сделки не представляют сложной юридической дилеммы и думать тут суду особо не о чем.

Чтобы скачать вынесенное определение, оставьте свой e-mail, и мы пришлем его в ближайшее время.

Конечно, такой подход делу не всегда помогает, потому что у оппонентов появляется возможность объективно жаловаться в апелляцию. Мол, судебный акт был вынесен без учета важных обстоятельств, и в нем не дана оценка их доводам. Так и произошло.

Апелляционная жалоба конкурсного кредитора акцентировала внимание суда на двух моментах:

• не имеет значения, что судебное решение о взыскании имущества с поручителя долга основного заемщика было вынесено в 2015 году. Главное, что на момент совершения сделок ответчик уже знал о требовании банка по поручительству и не мог его исполнить. А значит, отвечал признакам неплатежеспособности и, следовательно, под этим подразумевается цель причинить ущерб кредиторам;
• по мнению истца, суд первой инстанции не принял во внимание, что схожие обстоятельства исследовались в деле Поручителя №2, и там аналогичные сделки были отменены. Типа, действует преюдиция, и все надо отменять по отработанному сценарию.

К нашей радости, апелляция пошла по проторенному пути. Суд решил, что обязанность поручителя выплачивать долг за основного должника возникает только с момента вынесения судебного решения о взыскании этого самого долга. А в нашем случае это сентябрь 2015 года.

Относительно преюдиции апелляция сослалась на то, что не может принять во внимание судебный акт по Поручителю №2, так как он не имеет отношения к нашему делу.

В теории, кстати, это судебное решение в любом случае не могло иметь преюдициального значения. Оно выносилось в отношении других лиц и без участия нашего клиента в споре. На практике же бывает по-разному.

Выводы апелляции нас полностью устроили. Укажите свой e-mail, и мы пришлем вам это постановление.

Итак, через год после старта проекта две инстанции позади. Впереди кассация, которая любит удивлять неожиданными поворотами.

Если откинуть словесную шелуху, то основной вопрос, который должна была разрешить кассация: с какого момента поручитель становится обязанным возвращать долг вместо основного должника?

Нас вполне устраивала версия нижестоящих инстанций: с момента оспаривания требования к поручителю в суде. В нашем случае это 2015 год, а значит, на момент совершения сделок в 2014 году Поручитель №3 никак не мог знать о наличии личного долга. Следовательно, не мог преследовать цель уклониться от его уплаты.

А нашим оппонентам нужен вариант наоборот: долг у поручителя возник с даты просрочки очередного платежа основным заемщиком. Мол, как только бизнес просрочил платеж по кредиту, тут же должен подсуетиться поручитель и оплатить долг из своего кармана. Если поручитель этого не сделал, он признается неплатежеспособным. А значит, автоматически подразумевается цель уклонения от уплаты долга в момент совершения последующих сделок с личным имуществом.

Но кассация пошла еще дальше. Она указала на то, что обязанность поручителя возникает с момента подписания договора поручительства. А значит, цель причинить ущерб своим кредиторам возникает именно с этого момента.

Давайте еще раз для ясности, простыми словами.

Пошел человек в банк и росчерком ручки стал поручителем. Всё, с этого момента любые его сделки с личным имуществом можно рассматривать как совершенные с целью причинить ущерб кредиторам.

Неужели история повторится и счет в пользу банка будет 2:1?

Спокойствие! Не забывайте, что для отмены сделки нужно доказать одновременно два обстоятельства.

Да, предположим, что цель уклониться от уплаты долга у нашего доверителя была. Но никто не отменял того момента, что нужно еще доказать недобросовестность сторон. А вот тут все факты были в нашу пользу: подаренным имуществом реально пользовался и распоряжался одаряемый. У сделки была конкретная цель, и это не попытка «кинуть» банк.

Гвоздем стала покупка нашим клиентом новой квартиры взамен отчужденной. Таким образом, он не ухудшил свое имущественное положение и не мог причинить ущерб кредитору. Это сломало всю логику оппонентов. Что самое смешное: они реально не могли до нее дотянуться, поскольку взыскание не может быть обращено на единственное жилье, а квартира в Химках таковой и являлась.

В общем, кассация поправила выводы нижестоящих судов в части «с какого момента поручитель начинает злоупотреблять правами», но по существу оставила вывод без изменений. С ним вы можете ознакомиться лично: оставляйте e-mail, и мы сразу пришлем его на почту.

С души упал огромный камень. На счету «Игумнов Групп» очередной успешный кейс, но остался неприятный осадок. Поэтому давайте порассуждаем

Подход к поручителям со временем менялся, но на конец 2022 года он уже более-менее сформирован.

Поручитель начинает злоупотреблять правами с того момента, как он узнал, что основной заемщик не вытягивает свои обязательства.

По этому признаку условно можно выделить три категории поручителей.

1. Поручитель — собственник бизнеса, участвующий в его операционном управлении.

У этих ребят знание о своем личном долге возникает с момента неисполнения денежного обязательства основным должником. Например, не смогла компания в сентябре 2022 года оплатить очередной платеж по кредитному договору — вот с этого момента поручитель и начал злоупотреблять своими правами.

Логика проста: поручитель, принимая участие в управлении бизнесом на должности топ-менеджера, имеет доступ к финансовой информации предприятия и понимает, когда бизнес перестает справляться. И с этого момента начинает уклоняться от уплаты своего поручительства.

При этом суды должны принимать во внимание имущественное положение бизнеса, наличие залогов и так далее.

Признание судом сделки недействительной или сохранение ее в силе зависит от правильного определения момента, когда основной заемщик перестал справляться со своими обязательствами.

Вы можете скачать еще один документ из судебной практики. В нем описана ситуация, когда обязанность поручителя за бизнес возникла после получения уведомления от банка.

2. Поручитель — собственник бизнеса, не участвующий в его управлении.

Часто собственники бизнеса делегируют управление своей организацией наемному менеджеру, генеральному директору и другим. В этом случае бенефициар, будучи поручителем, может и не знать о проблемах бизнеса.

В этом случае действия поручителя будут признаваться недобросовестными с момента, когда он узнал о наличии у него долга по поручительству или узнал о невозможности исполнять обязательства основным заемщиком.

Узнать это поручитель может, например, из ежегодной отчетности компании. Или из уведомления банка о необходимости погасить долг за заемщика. Но, на мой взгляд, защищаться здесь вполне возможно.

3. Поручитель — третье лицо, не имеющее возможности влиять на должника.

В ситуации, когда поручитель не имеет возможности влиять на деятельность должника и принимаемые им решения (например, поручился за физическое лицо или за стороннее юридическое лицо на основе коммерческого вознаграждения), момент осведомленности также будет другим.

Если иное не доказано, то:

О появлении долга такой поручитель может узнать только из поступившей ему претензии — при условии, что между поручителем и должником отсутствует аффилированность.

В отличие от двух других случаев, у такого поручителя максимум шансов, что его сделки останутся в силе и взыскание имущества его не коснется.

В описанном кейсе победу принесла предусмотрительность Поручителя №3. Я не знаю, было ли это стечением обстоятельств или хорошо продуманным маневром. Но отчуждение одной недвижимости с одновременной покупкой другой — спасательный круг, вытянувший все тонущие сделки.

Могу честно сказать, на такой подход мы наткнулись только благодаря клиенту, но уже неоднократно использовали его в наших услугах по защите личных активов. И это именно тот случай, который показывает, почему специализированные юристы рулят:

• мы видим массу заказчиков со схожими проблемами;
• наблюдаем у кого какие решения сработали, а у кого нет;
• собираем с этого сливки и с учетом судебной практики и законодательных подходов внедряем в свои рекомендации.

Да, это стоит дороже, чем советы сына маминой подруги. Но спокойный сон — это бесценно! Профессионалов, которые могут его обеспечить, ищите здесь.