Как мы проиграли дело по субсидиарке в ЖКХ

Начало у этой истории традиционное. В марте 2018 года ПАО «МОЭК» («Московская объединенная энергетическая компания») подало заявление о признании банкротом ООО «Управляющая компания» (название изменено), работавшего в сфере ЖКХ. В ноябре того же года в отношении ООО была введена процедура наблюдения, а в апреле 2019 года компанию признали несостоятельной.

В процессе конкурсного производства управляющий оспорил в арбитражном суде 123 платежа в адрес ООО «Экстрим» на общую сумму более 10 млн рублей. Платежи эти были проведены за два с лишним года до банкротства. Как потом утверждали ответчики, в оспоренных сделках не было ничего криминального. Это была плата за текущий ремонт и техническое содержание общего имущества жилых домов. Коммунальная рутина! Но в тот момент ситуацию пустили на самотек, и на судебные заседания от «Экстрима» никто не являлся.

Сделки оспаривались без сопротивления, и в январе 2020 года Арбитражный суд Москвы признал их недействительными. Причем в судебном решении были «засилены» все необходимые обстоятельства: и факт причинения вреда кредиторам, и умысел на нанесение вреда, и осведомленность другой стороны (сделки совершались между аффилированными структурами). В дальнейшем этот судебный акт создал нам основные проблемы. О том, чем плохи оспоренные сделки, мы писали в статье «Как избежать субсидиарной ответственности».


Следующим шагом стала подача конкурсным управляющим и двумя кредиторами («МОЭК» и «Мосэнергосбыт») заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности 4 человек и одного юрлица – ООО «Экстрим». Суд объединил все три заявления в одно производство.

Потенциальные субсидиарщики поняли, что им потребуется квалифицированная помощь, и знакомые юристы порекомендовали нас. Субсидиарная ответственность – любимая тема «Игумнов Групп», но, изучив документы, мы поняли, что этот случай будет тяжелым даже для нас. И сразу предупредили клиентов, что гарантировать успеха не можем. Подумав, они согласились, и мы вступили в дело.


Прежде, чем перейти к делу, нарисуем простую картинку, показывающую, как работают управляющие компании в сфере ЖКХ.

Коммунальная отрасль в нашей стране устроена так: есть ресурсоснабжающие организации (РСО) – поставщики коммунальных ресурсов, и есть потребители, которые должны платить за тепло, электричество и воду. А между ними стоит посредник – управляющая компания, которая занимается тем, что собирает деньги с потребителей и передает их поставщикам. Но если потребители не платят, то УК не может расплатиться с РСО. Те начинают прессовать управляющую компанию, подают на нее в суд, хотя, по сути дела, долги создали потребители.

О том, что это ситуация типичная, говорит и судебно-арбитражная практика. Почитайте на досуге постановление Арбитражного суда Московского округа № Ф05-21737/2017 от 14.02.2018 по делу № А40-10268/2016. Поэтому вопрос о том, кто в действительности виноват в банкротстве управляющей компании, требует самого тщательного исследования.

Итак, к субсидиарной ответственности в рамках дела привлекались три менеджера «Управляющей компании» – Дмитрий, Владислав и Любовь, а также контрагент УК – ООО «Экстрим» и его единственный участник (с долей 100%) Вячеслав.

1) Дмитрий был последним по времени гендиректором УК. Ему вменялась непередача бухгалтерской документации конкурсному управляющему, что, по мнению заявителей, сделало невозможным взыскание дебиторской задолженности. Документы действительно не передавались, и восстанавливать их было уже поздновато, но у нас имелись контраргументы, поэтому на старте проекта мы оценили риски привлечения Дмитрия к субсидиарке не в 100%, а в 80%.

2) Владислав был директором перед Дмитрием. Он руководил компанией в тот период, когда были совершены сделки с ООО «Экстрим», признанные недействительными. Напомним, что из-за бездействия «Экстрима» мы получили судебный акт, где черным по белому было написано, что Владислав выводил деньги в пользу аффилированного лица в период, когда у УК уже имелись признаки неплатежеспособности. И этот судебный акт вступил в законную силу. В этой ситуации мы оценивали вероятность привлечения Владислава к субсидиарке в 95%.

3) Ситуация с Любовью имела некоторые особенности. Еще в сентябре 2013 года гендиректор Владислав выдал ей доверенность, наделив весьма широкими, фактически гендиректорскими полномочиями. В частности, она подписывала документы по хозяйственной деятельности ООО и даже представлялась перед контрагентами директором компании. На этом основании кредиторы считали ее фактическим КДЛ. Следовательно, она, как и Владислав, отвечала за оспоренные сделки, нанесшие вред кредиторам. Но тут можно было побороться, и риски негативного исхода для Любови мы оценили в 50%.

4) ООО «Экстрим» попало в число потенциальных субсидиарщиков потому, что было получателем денег от «Управляющей компании» (по оспоренным сделкам) и являлось аффилированной с УК структурой. Здесь ситуация вообще была бы для нас выигрышной, если бы опять не судебный акт по оспариванию сделок. Там был установлен и факт аффилированности, и факт осведомленности «Экстрима» о неплатежеспособности контрагента, и факт причинения ущерба кредиторам УК. Из-за этого злосчастного акта ситуация могла развиваться по неблагоприятному сценарию – вероятность такого исхода мы оценили в 50%.

5) Вячеслав был 100-процентным владельцем ООО «Экстрим» и, по логике заявителей, «освоил» деньги, незаконно выведенные из УК. Из-за этого он мог быть привлечен к субсидиарке как конечный выгодоприобретатель. Ситуация полностью повторяла пункт 4 – вероятность негативного исхода 50%.

По указанным причинам кредиторы и конкурсный управляющий считали возможным привлечь всех пятерых к субсидиарной ответственности по обязательствам должника солидарно. Солидарно – это значит, что каждому ответчику вменялось по 37,5 млн руб.

Конечно, у каждого из наших клиентов имелись свои индивидуальные особенности, но было и много общего.

Во-первых, мы полагали, что одного факта признания сделок недействительными недостаточно для привлечения к субсидиарной ответственности. Необходимо наличие виновных действий КДЛ и причинно-следственной связи между их действиями и наступлением банкротства. Мы считали, что ни таких действий, ни такой связи не было.

Мы недаром описали выше ситуацию в ЖКХ. По нашему мнению, «Управляющая компания» не являлась получателем и распорядителем денежных средств, поступавших от населения. В ее обязанности входил сбор платежей с собственников жилья, а не распоряжение ими. Деньги уходили через транзитный счет прямо в ПАО «МОЭК». Но из-за того, что не все потребители платили, образовалась задолженность перед поставщиком. Объективной вины УК в этом не было. И факта нецелевого использования полученных денег заявители не доказали.

О том, как выглядит нецелевое использование средств и что из-за этого случается, мы рассказывали в другом нашем кейсе.

Вторым важным тезисом было то, что вменяемые нашим ответчикам правонарушения относились к 2016 году, а значит, должна была применяться предыдущая редакция закона о банкротства, в частности, статья 10. И привлекать к субсидиарке можно было только контролировавших должника лиц (КДЛ).

Между тем, по действовавшему в тот период закону КДЛ могли считаться только лица, влиявшие на должника в течение 2 лет до принятия заявления о банкротстве. В нашем случае это означало, что все, кто не попадал в период с 29.08.2016. по 29.08.2018., не могли считаться КДЛ и, следовательно, не подлежали привлечению к субсидиарке вне зависимости от тяжести проступка.

Далее. Мы уже не раз говорили и еще раз повторим, что в любую позицию надо закладывать «запас прочности» – выстраивать несколько линий обороны на случай, если какие-то аргументы не будут услышаны. Вот и в этот раз мы поступили так же. Помимо приведенных выше доводов заявили пропуск срока исковой давности. А это по закону является самостоятельным основанием для отказа в иске.

Мы считали, что так как вменяемые действия произошли до 1 июля 2017 года, к спору должна была применяться прежняя версия закона о банкротстве. Она предусматривала годичный срок для подачи заявления о привлечении к СО. И считать этот год для конкурсного управляющего надо было с момента начала конкурсного производства, а для кредиторов – с момента их включения в реестр требований кредиторов. Естественно, при таких условиях срок был пропущен.

Помимо общих моментов, были в позициях наших клиентов и особенности.

1) Последнему гендиректору УК Дмитрию, напомним, вменялась непередача бухгалтерской документации конкурсному управляющему. Сам этот факт оспаривать было невозможно. Документы действительно были утрачены, и восстановить их не представлялось возможным. Но, как говорится в старом анекдоте, «вам шашечки или ехать?» Вам бумаги или реальные деньги для расплаты с кредиторами?

Главным активом УК была дебиторская задолженность – те самые долги населения за тепло и электроэнергию. Все операции по оплате ЖКУ фиксируются в МФЦ, а значит, выявить должников не составляет никакого труда. Для этого конкурсному управляющему достаточно сделать один запрос. А дальше действуй, взыскивай! Таким образом, говорили мы, непередача документов не ухудшала положения кредиторов и не наносила им реального ущерба.

2) Что касается Любови, то мы доказывали, что она не являлась КДЛ. Та редакция закона о банкротстве, которую следовало применять в данной ситуации, не предусматривала привлечения к СО лиц, наделенных полномочиями по доверенности. Значит, Любовь не была КДЛ, и вопрос о ее привлечении в повестке дня не стоял.

3) Не были КДЛ, по нашему мнению, и «Экстрим» с его собственником Вячеславом. Последний на момент совершения оспариваемых сделок вообще не был ни руководителем должника, ни директором контрагента. А ООО «Экстрим» никогда не оказывало влияния на процесс управления должником, не принимало за «Управляющую компанию» никаких решений. Доказательств обратного в деле не имелось.

Вот с такими позициями мы подошли к суду первой инстанции.

Слушание дела состоялось в Арбитражном суде Москвы в ноябре 2020 года. Скажем сразу, отбить бывших гендиректоров «Управляющей компании» – Владислава и Дмитрия – нам не удалось.

Суд не согласился с нашим доводом о том, что непередача Дмитрием документов КУ не нанесла вреда законным интересам кредиторов. Факт непередачи есть? Есть. Значит, субсидиарка.

Роковую роль в судьбе Владислава сыграли сделки, оспоренные ранее в процедуре банкротства. Суд просто применил в данном случае преюдицию – не стал заново рассматривать вопрос о наличии ущерба в результате перевода денег в ООО «Экстрим».

Не согласился с нами суд и в вопросе о пропуске срока исковой давности. По его мнению, годичный срок надо было отсчитывать с момента завершения формирования конкурсной массы. Такой подход действительно существует, и мы подробно рассматривали его в статье «Исковая давность по субсидиарной ответственности».

Зато мы смогли отбить трех других ответчиков. Суд согласился с тем, что наделение Любови полномочиями по доверенности не означало перевода ее на должность руководителя должника и превращения в КДЛ.

Суд также не отнес к числу КДЛ Вячеслава и ООО «Экстрим», отметив, что они могли быть привлечены к ответственности с помощью иных процессуальных инструментом. Что и было сделано конкурсным управляющим, который ранее подал заявления об оспаривании сделок.

Чтобы скачать судебные акты по делу, введите свой е-мейл:

В общем, там, где мы прогнозировали проигрыш на 80-95%, мы спасти ситуацию не смогли, а там, где расклад был 50/50, победили. Но впереди были апелляция и кассация, и ситуация для наших победителей оставалась весьма шаткой. Поэтому в апелляцию мы подали жалобы от всех ответчиков, даже от тех, которые выиграли суд.

Понятно, что от привлеченных к субсидиарке Владислава и Дмитрия мы подготовили полноценные жалобы о несогласии с вынесенным судебным актом.

А вот в случаях с Любовью, Вячеславом и «Экстримом» обжаловали судебный акт первой инстанции только в части неприменения срока исковой давности. В целом, достигнутый результат в отношении этих троих нас устраивал, но хотелось его усилить, так как вероятность негативного исхода в 50% – это не та ситуация, когда можно расслабляться.

Наши оппоненты тоже были не удовлетворены, ведь явные, с их точки зрения, субсидиарщики ушли от ответственности. Конкурсный управляющий ссылался в своей жалобе на постановление ВС РФ, в котором говорилось, что к ответственности можно привлечь абсолютно любое лицо, если оно определяло условия сделок, изменивших судьбу должника. Сходную позицию занимали и кредиторы.

Девятый арбитражный апелляционный суд отказал всем. Определение суда первой инстанции было оставлено без изменения, а все апелляционные жалобы – без удовлетворения.

Конкурсный управляющий и кредиторы пошли в кассацию. Они продолжали настаивать, что Любовь, Вячеслав и «Экстрим» – КДЛ и что их надо привлечь к субсидиарке.

Наши же доверители-победители в этот момент немного успокоились – ведь битвы были выиграны, вроде можно и расслабиться. Поэтому кассационные жалобы мы подали только от имени Владислава и Дмитрия. От их же имени мы участвовали в судебном заседании.

1) В случае с Владиславом мы продолжали настаивать, что 123 денежных перевода, растянутые по времени на полтора года, не могут рассматриваться как единая сделка, которая стала причиной банкротства «Управляющей компании».

2) В жалобе, направленной в суд от имени Дмитрия, мы еще раз указали, что непередача документов конкурсному управляющему в действительности не затрудняла проведение процедуры банкротства и формирование конкурсной массы. Ведь конкурсный управляющий мог истребовать необходимые ему документы у уполномоченных органов и у контрагентов.

В итоге дело кончилось плохо для всех, кроме Любови. Арбитражный суд Московского округа пошел по пути наименьшего сопротивления – есть судебный акт, в котором действия Владислава признаны неправомерными? Есть. Судебный акт вступил в законную силу? Вступил. Значит, пусть отвечает субсидиарно.

С Дмитрием тоже все просто. Документы должен был передать? Должен. Ну раз не передал – пусть отвечает. Остальное – детали.

Мало этого, в кассации прилетело и Вячеславу с «Экстримом». По мнению суда округа, суд первой инстанции не принял во внимание, что предыдущая редакция закона о банкротстве предусматривала возможность привлечения к субсидиарке выгодоприобретателей по сделкам, навредившим кредиторам.

В итоге обжалуемые судебные акты в части отказа в привлечении Вячеслава и ООО «Экстрим» к субсидиарной ответственности были отменены, обособленный спор в данной части отправлен на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Чтобы скачать судебные акты по делу, введите свой е-мейл:

На данный момент единственный ответчик, которого мы отбили от субсидиарки, – это Любовь. Суд кассационной инстанции подтвердил наши доводы об отсутствии оснований для привлечения ее к субсидиарной ответственности. Сам факт выдачи ей доверенности не является доказательством осуществления контроля над должником. Для Любови история завершена полностью и окончательно. А вот с Вячеславом и «Экстримом» нам предстоит еще поработать на втором круге.

Дело еще продолжается, но некоторые выводы сделать все же можно.

Вывод первый. Каждая оспоренная сделка – это «гвоздь в крышку гроба» потенциального субсидиарщика. Никогда не пускайте эти споры на самотек, боритесь, доказывайте в суде свою правоту, иначе получится так, как с Владиславом. Он явно недооценил значение иска об оспаривании сделок, поданного конкурсным управляющим. В результате к моменту подачи заявления о привлечении к субсидиарной ответственности уже имелся судебный акт, в котором было зафиксировано, что сделки нанесли ущерб кредитору и что у гендиректора был умысел на причинение вреда.

Да, мы сделали все возможное для исправления ситуации, но уже на старте было понятно, что будет достаточно сложно заставить суд вынести решение в пользу Владислава, потому что оно вступало бы в противоречие с принятым ранее судебным актом по сделкам.

Вячеслав и «Экстрим» тоже в конечном счете пострадали из-за оспоренных сделок. Не было бы этих сделок – вопрос о привлечении этих лиц к СО даже не стоял бы.

Это только в теории хорошо звучит, что установленные судом факты не являются преюдициальными для лиц, которые не участвовали в споре. На практике все выглядит по-другому. Одним словом, преюдиция – страшная вещь!

Второй вывод касается ситуации с Любовью. Каждая подпись, которую вы ставите под документом, в ходе банкротства будет рассматриваться под лупой. Наша клиентка действовала на основании доверенности со слишком широкими полномочиями и из-за этого едва не была зачислена в КДЛ. Здесь два варианта превентивных действий: либо вообще не оформлять никаких доверенностей (пусть гендиректор единолично за все отвечает), либо оформлять доверенность с узкими и четко очерченными полномочиями, по которой невозможно управлять всеми процессами на предприятии.

Третий вывод – о непередаче документов. По закону нужно доказать, что непередача привела к нанесению ущерба кредиторам, но это опять в теории. На практике, к сожалению, суды зачастую подходят к исследованию этого вопроса формально. Не передал документы – попадаешь под субсидиарку.

Четвертый вывод – принимайте во внимание подготовку и квалификацию ваших оппонентов. Времена, когда в госструктурах за копейки работали неопытные студенты и уставшие пенсионеры, давно закончились. Сейчас госкомпании могут позволить себе содержать грамотных специалистов (мы знаем, о чем говорим, иногда они переманивают спецов у нас).

И последний вывод: не расслабляйтесь. Да, два выигранных суда – это, безусловно, хорошо. Но пока война не закончена, экономить на армии – не лучшая идея. Возможно, если бы мы приняли участие в кассации от Вячеслава и «Экстрима», все сложилось бы по-другому. Не факт, но шансов явно было бы больше.

А если вы не хотите быть привлеченными к СО, звоните профессионалам как можно раньше. Мы консультируем в нашем офисе на Тульской. Но можно и онлайн. Наши контакты здесь.