Спасение бывшего руководителя от субсидиарки

Вы бывший гендиректор и на вас ещё не повесили долги фирмы? Ничего страшного, конкурсный управляющий это исправит. Он вам вспомнит всё и даже ещё немножко добавит — пару миллиардов рублей, например, как в этом кейсе. Рассказываем, что произошло и что делать, чтобы защитить бывшего руководителя от субсидиарной ответственности.


В 2014–2015 годах наш будущий клиент, Дмитрий, работал гендиректором АО «Техно Экспресс»— крупного продавца на рынке промышленного оборудования.

Дмитрий вел обычную жизнь руководителя — заключал договоры на десятки и сотни миллионов, исполнял их, брал и отдавал кредиты, выступал поручителем по указаниям собственников, которые командовали им через совет директоров АО и общее собрание акционеров.

Ключевую роль в работе компании играл один дружественный банк. Он не просто кредитовал «Техно Экспресс» и обеспечивал его банковскими гарантиями, но еще и свободно использовал, вообще как хотел. Например, в 2014 году банк конвертировал компании рублевый заем в валютный под 7 %, — как раз тогда, когда доллар скакнул с 35 рублей до 75. А в августе 2015 года внезапно потребовал от АО погасить все выданные кредиты досрочно. Наш клиент решил, что с него хватит, и уволился с высокой должности.

На пост гендиректора пришел новый человек, но и он продержался недолго — уже в 2016 году «дружественный» банк решил обанкротить «Техно Экспресс» за кредитную задолженность. Ее размер составлял примерно 2,5 млрд руб.

Банкротство ни шатко ни валко катилось, и через пять лет после его начала, в 2021 году, конкурсный управляющий «Техно Экспресса» решил повесить на Дмитрия субсидиарную ответственность — за «причинение существенного вреда кредиторам». Сумма — а что мелочиться, те самые 2,5 млрд. Неплохо.

Экс-директора, по мнению конкурсного управляющего, были виновны по нескольким пунктам:

• два бездействия в виде невозврата авансов, выплаченных зарубежным компаниям (читай — вывод денег);
• выплата денег третьему лицу по договору поручительства в ущерб интересам главного кредитора — банка (читай — «кидок» кредитора);
• и, заключительный, несвоевременная подача заявления о признании компании банкротом.

Дмитрий вспомнил, что пару лет назад его друга уже привлекали к субсидиарке, и тот обращался за помощью к юристам «Игумнов Групп».

Да, такое дело действительно было, но друг пришел к нам уже слишком поздно — на стадии кассации. И мы не смогли переломить ситуацию. Но даже несмотря на проигрыш в кассации, друг по достоинству оценил наш подход к делу: как мы разрабатываем стратегию защиты, собираем доказательства, внимательно относимся даже к, казалось бы, мелочам, и сильно впечатлился. В общем, Дмитрий обратился за советом к другу и тот рекомендовал нас как исключительных спецов.

В результате Дмитрий сразу пришел к нам за заключением договора. Его не смутили ни печальный опыт друга, ни отсутствие с нашей стороны 100%-ных гарантий.


Для начала надо было ознакомиться с материалами дела, чтобы знать, какой компромат есть у управляющего на нашего клиента. Но перед носом уже маячило судебное заседание в Саратове. Ок, летим в Саратов, в суде заявляем ходатайство об отложении заседания для ознакомления с материалами дела, его удовлетворяют, а мы спокойно разбираемся с документами.

Материалов было много, все они объемные, но как только мы восстановили хронологию событий, сразу стало понятно, что ситуация не такая уж и сложная. Нашего бывшего гендиректора просто решили сделать в этой истории крайним.

Оставалось выстроить все так, чтобы то же самое стало ясно и суду.

Стратегия: мы очертили период, в который Дмитрий занимал гендиректорское кресло, смоделировали финансовую ситуацию в компании и зафиксировали все, что гендир успел наделать на месте руководителя.

И увидели, что те действия и бездействие, за которые его хочет привлечь конкурсный управляющий, к нашему клиенту относятся очень опосредованно. Он в это время либо еще не был генеральным, либо уже не был, либо действовал по указке акционеров. То есть наш клиент здесь вообще не при делах. Но по порядку.

Во-первых, начали с того, что определили, по какой из версий Закона о банкротстве должно рассматриваться дело. Все события, на которых базировались претензии КУ, происходили в 2013–2015 годах.

Это значит, что при рассмотрении должна была применяться не самая жесткая версия закона. Редакция, действующая в эти годы, здорово ограничивала КУ в его претензиях, сокращая срок, по которому руководителя компании можно было привлечь к субсидиарке, — до одного года вместо трех.

Чтобы получить соответствующую статью Закона о банкротстве, действовавшую до 2015 года, оставьте свой e-mail здесь:


Во-вторых, установив редакцию закона, мы увидели, что конкурсный управляющий тупо пропустил срок подачи заявления о привлечении нашего клиента к ответственности. Заявление он имел право подать самое позднее 06.08.2019 (через год после начала конкурсного производства).

Срок привлечения здесь — один год со дня, когда конкурсный управляющий узнал (или должен был узнать) о том, что экс-гендиректор сделал (или не сделал) что-то такое, за что его можно привлечь к субсидиарной ответственности. А за время, прошедшее с начала банкротства до сваливания «Техно Экспресса» в конкурс про «такое» можно было узнать много-много-много раз и даже выучить хронологию случившегося наизусть.

Но управляющий почему-то спокойно спал и добрался до суда спустя пару лет после введения конкурсного производства — в феврале 2021 года.  То есть спустя 5 лет после начала банкротства. Это уже очень серьезная ошибка со стороны конкурсного; хороший не будет ждать так долго (впрочем, КУ здесь — та еще звезда, о нем отдельно).

Казалось бы, всего лишь этих зацепок достаточно для того, чтобы послать банк вместе с конкурсным куда подальше. Ведь пропуск исковой давности — самостоятельное основание для отказа в иске.

Но вся загвоздка заключается в том, что у судов до сих пор нет четкой и однозначной позиции, с какого все-таки момента надо отсчитывать срок исковой давности. Мы отсчитывали его с даты введения конкурсного производства, предполагая, что профессиональный, обученный и аккредитованный арбитражный управляющий за это время вполне способен выявить все нарушения. Но суд запросто мог с этим не согласиться.

Например, мы знаем массу случаев, когда срок исковой давности суды начинали отсчитывать с момента завершения мероприятий по формированию конкурсной массы — фактически с момента, когда процедура банкротства вот-вот завершится. Типа: «только в этот момент арбитражный управляющий смог понять, что собранных денег не хватит на расчеты со всеми кредиторами и осознал, что есть основания для привлечения к  субсидиарной ответственности».

На такой творческий подход к определению первоначальной точки отсчета мы имеем свой ответ, смысл которого таков: на срок надейся, а сам не плошай. Это означает, что мы в любом случае полноценно отрабатываем по всем обвинениям. И в этот раз мы сделали то же самое: собрали претензии управляющего и подробно, занудно, с представлением доказательств и детальных обоснований, ответили вообще на все.

Итак, поводов прицепиться к нашему гендиректору было четыре.


Суть претензии

Конкурсный управляющий решил, что уже в 2014 году АО «Техно Экспресс» было неплатежеспособным, потому что кредитов у компании имелось аж на миллиард с лишним. И понесся дальше: указал, что с 2014 по 2015 год дебиторская задолженность компании увеличилась чуть ли не вдвое — с 862 млн руб. до 1,4 млрд руб. Из этого он сделал вывод, что такая картина может говорить «в том числе о неплатежеспособности части покупателей» и о неликвидности указанной дебиторки.

Долгов много, дебиторки нет… В то же время гендир сидит ровно и заявление на банкротство не подает. В связи с этим добро пожаловать к субсидиарной ответственности.

Наша позиция

Действительно, если гендир невовремя подал заявление о банкротстве, ему грозит субсидиарка. Но эта ответственность жестко ограничена. Например, ущерб за весь период работы руководителя на руководителя вешать нельзя, только в определенных пределах (в пределах убытков, которые возникли спустя месяц со дня неподачи. Но это никак не полная сумма долгов компании).

Да и чтобы привлечь нашего клиента по этому основанию, управляющий должен был:

• доказать неплатежеспособность компании;
• определить момент, когда она возникла;
• констатировать факт неподачи заявления;
• рассчитать долг, возникший у компании после той даты, когда должно быть подано заявление о банкротстве.

Из всего этого он смог только одно — констатировать факт неподачи. С остальным получилось не очень.

Подробно о пределах ответственности руководителя по субсидиарке можно почитать в актах Верховного Суда. Чтобы скачать их, оставьте свой e-mail здесь:

И еще: для того, чтобы доказать обязанность гендиректора подать заявление о банкротстве, недостаточно бухгалтерских документов с указанием задолженности.

Почему только бухгалтерских документов не хватит, тоже есть в документе Верховного Суда. Напишите свой e-mail и получите определение на почту.

Самостоятельно анализируем ситуацию и видим: активы организации за нужный нам период увеличились на 188,4%. Подрос и собственный капитал. Выручка неравномерна, но компания прибыльна, есть единственный сбой в 2016 году в виде убытка в несчастные 15 тыс. руб., но это при положительных чистых активах.

Роем дальше, а там еще интереснее: в 2014 году компании выдавались банковские гарантии от разных банков, а значит, последние считали «Техно Экспресс» платежеспособным предприятием. Иначе бы никаких гарантий не дали — ЦБ не разрешает.

Делаем доказательства

Чтобы окончательно убедиться, что с «Техно Экспрессом» все было в порядке, делаем анализ финансового состояния АО за период с 2012 по 2016 год — благо за специалистами далеко ходить не надо, все сидят в штате. Это хорошая альтернатива финанализу конкурсного управляющего, да и картина по итогу вырисовывается не совсем та, которую управляющий в заявлении показывает суду. Наш эксперт делает однозначный вывод: признаков неплатежеспособности у компании не было.

В 2014 году, на который указывал конкурсный, у «Техно Экспресса» имелись договоры с крупными предприятиями и организациями на сумму в несколько сотен миллионов рублей; в 2015 году портфель заказов вырос аж в шесть раз, количество крупных контрагентов увеличилось, «Техно Экспресс» вовсю участвовал в госзакупках.

Мы докопали даже до результатов налоговой проверки «Техно Экспресса», проведенной в 2014 году: по итогам нарушений выявлено не было! И даже нашли актив в виде депозита на 85 млн руб. (причем в том самом банке, который банкротил компанию), который конкурсный управляющий почему-то не обнаружил. Или потерял. Или решил не замечать.

Из активов он выявил только долю компании в ООО — «Орион Экспресс». Но даже не нашел в себе сил оценить её как следовало. А ООО было с оборотом в 3 млрд руб., прибылью в 170 млн руб., и «Техно Экспрессу» принадлежала в нем ни разу не микродоля, а треть.

Короче, просмотрев все найденные документы и результаты нашего анализа, мы сделали вывод, что объективных признаков банкротства у компании в момент, на который указывает управляющий, просто не могло быть.

А кому вообще деньги отдавать?

Неудивительно, что управляющий не смог рассчитать точный день, когда возникла обязанность подать заявление о банкротстве.  Естественно, он не смог сделать и расчет той части долгов, которые возникли у компании после предполагаемой даты неподачи заявления. Да и не с чего эту задолженность было рассчитывать: в реестре кредиторов «Техно Экспресса» ожидаемо не имелось долгов, которые образовались бы после появления у компании признаков неплатежеспособности.

То есть со стороны конкурсного управляющего обвинение: «Вы должны!» прозвучало, а насчет того, с какого момента должны, кому отдавать деньги и сколько именно, он скромно промолчал.

Выводы суда

Суд с нами согласился: конкурсный управляющий не представил доказательств неплатежеспособности, не назвал дату, когда руководитель обязан был обратиться с заявлением, не рассчитал размера субсидиарной ответственности. За неподачу заявления о банкротстве гендиректоров привлекать нельзя.

Суть претензии

В 2013 году, еще до того, как Дмитрий стал гендиректором, «Техно Экспресс» заказал в итальянской компании Sertom P.B.S.R.L.  (коротко — «Сертом») прессогибочный комплекс. Оборудование предназначалось для ОАО ПО «Северное машиностроительное предприятие» (дальше будем называть его «Севмаш»). В 2014 году к контракту подписали допсоглашение, продлив его до конца 2015 года.

Аванс за оборудование — чуть более миллиона евро — также ушел в «Сертом» ещё до того момента, как наш клиент стал генеральным.

Но в 2015 году арбитражный суд расторг контракт между «Техно Экспрессом» и «Севмашем». А миллион с лишним евро аванса остался у Sertom.

Тут в дело вмешалась еще и Саратовская таможня, решив, что «Техно Экспресс» виновен в невозврате денег на родину, и выдала ему административный штраф на 49 с лишним млн руб.

В завершение банкета в 2016 году итальянский «Сертом» тоже обанкротился. И дебиторка стала неликвидной.

Конкурсный управляющий заявил, что благодаря бездействию Дмитрия мало того, что миллион евро спели романс, так еще и появился долг перед таможней. Ущерб кредиторам налицо. 

Наша позиция

Ситуация выглядела не очень хорошо ровно до того момента, пока мы не выяснили детали сделки. Оказалось, что до конца 2015 года взыскать аванс с «Сертома» было нельзя, потому что к тому времени оборудование уже изготовили и предъявили его конечному заказчику — «Севмашу».

В конце 2014 года даже состоялась предприемка станков — все это делалось вместе с получателем прессогибочного комплекса, «Севмашем». И документы соответствующие у нас имелись.

Да мало того, в итоге «Севмаш» это оборудование получил! То есть аванс был выдан «Сертому» не зря.

Но нормально закрыть сделку с «Севмашем» не удалось. Тот отказался от ее выполнения, зацепившись за нарушение срока поставок оборудования, и через суд потребовал от «Техно Экспресса» возврата аванса, процентов за пользование чужими денежными средствами и неустойку.

С стороны «Техно Экспресса» (гендиректором тогда был Дмитрий) последовал иск о взыскании убытков уже с «Севмаша», но суд согласился с машиностроителями и контракт расторг.

На деле выходило, что гендиректор никак не бездействовал, а пытался минимизировать убытки от неудачной сделки, и вменять ему в вину провал с контрактом нельзя. Вдобавок решение суда о расторжении договора с «Севмашем» вступило в силу уже после того, как наш клиент уволился.

Нельзя взыскать то, что взыскать нельзя

Потребовать возврата аванса экс-гендиректор не мог — ведь оборудование изготовили и отправили «Севмашу». Этот факт подтверждался массой документов, среди которых есть и акт приемочных работ, по которому машиностроители приняли товар, и протокол испытаний, и куча писем, которыми обменивались контрагенты.

Что же касается участия в этой истории таможни, то факт привлечения «Техно Экспресса» к административке однозначно играл не в нашу пользу, так как был вынесен судебный акт, фактически признавший компанию виновной в невозврате денег. Но здесь была одна существенная деталь. Штрафа могло бы и не быть, если бы действующий на момент рассмотрения дела руководитель принес и показал все документы, доказывающие его работу по исполнению контракта.

Но Дмитрий в тот момент гендиректором уже не являлся и предъявить таможне ничего не мог. А новый гендир не стал напрягаться.

В любом случае вины Дмитрия в том, что произошло, нет: мы могли документально опровергнуть все обвинения со стороны конкурсного управляющего по этой сделке.

Выводы суда

Суд согласился с тем, что в действительности Sertom P.B.S.R.L. выполнил свои обязательства по договору с «Техно Экспрессом», наш клиент в момент расторжения контракта с «Севмашем» генеральным уже не являлся и не мог ни на что влиять, и подтвердил, что он действительно пытался сделать все возможное, чтобы компания избежала убытков. Никакого бездействия не было, товар по контракту поставлен, таможенный штраф действительно увеличил текущие платежи, но это проблема уже не нашего клиента.

Кстати, насчет размера штрафа от таможни управляющий наврал. Мы выяснили, что впоследствии штраф был снижен судом вдвое — с 49 с лишним млн до 24,7 млн руб. Но конкурсный управляющий в такие подробности вдаваться, видимо, не хотел.

Суть претензии

Опять-таки до гендиректорства Дмитрия, в 2012 году, «Техно Экспресс» заключил договор с Hangzhou Fortone Engineering Co. Ltd. (далее будем называть эту компанию «Фортуной») на поставку оборудования для ОАО «НПК “Уралвагонзавод” им. Ф.Э. Дзержинского» на сумму 29 402 050 китайских юаней (на минуточку, это больше четырех миллионов долларов).

Товар оплачивали несколькими платежками с разрывами по времени — с 2012 по 2015 год. Всего «Техно Экспресс» перечислил «Фортуне» 27 095 207,97 китайских юаней — то есть почти всю сумму.

И здесь не всё прошло гладко.

Да, контракт между китайцами и «Техно Экспрессом» был большей частью исполнен. Но остался недоволен получатель оборудования — «Уралвагонзавод»: обязательства по договору выполнены несвоевременно, заявили там.

И суд, состоявшийся в 2016 году (на момент вынесения решения наш клиент уже не был гендиректором), расторг контракт и назначил «Техно Экспрессу» выплату «Уралвагонзаводу» неустойки и судебных расходов. Сумма — 30 с лишним млн руб. Её тоже записали в текущие платежи «Техно Экспресса».

И снова здравствуйте!

Тут на сцену опять вышла Саратовская таможня. Таможенники покопались в документах и выяснили, что со стороны китайской «Фортуны» тоже есть неисполненные обязательства — на «хвостик» в 993 157,97 китайских юаней. Которые опять же не вернули на родину, а должны были. Засим таможня впилила «Техно Экспрессу» штраф на 6 с лишним млн руб.

Как и в прошлой истории с итальянцами, сумма штрафа в реальности была вполовину  меньше: не 6,4 млн руб, а 3,2 млн руб. — впоследствии суд ее снизил.

Но мы уж поняли, что конкурсный управляющий не придирается к мелочам, а размахивается широко: по этому эпизоду он опять обвинил гендиректоров в бездействии из-за неподачи документов на возврат денег у китайцев и решил, что это привело к серьезному ухудшению финансового положения «Техно Экспресса», а значит, впоследствии и к банкротству. Управляющий предположил, что «руководителями АО  “Техно Экспресс” просто не были поданы документы об исполнении обязательств Hangzhou Fortone Engineering Co. Ltd».

Наша позиция

Мы опять изучили документы. Выяснили, что в то время, когда «Техно Экспрессом» руководил наш клиент, работа по исполнению контракта «ТехноЭкспресс» — «Фортуна» — «Уралвагонзавод» кипела: стороны договаривались о поставках и оплатах, обменивались письмами, обсуждали связанные проекты, словом, вели обычную работу. Уже после ухода нашего клиента с поста руководителя «Уралвагонзаводу» даже пытались поставить очередную партию товара. Это значило, что Дмитрий не бездействовал, а честно вкалывал.

В подтверждение этого у нас были протокол встречи с представителями «Уралвагонзавода» и отдельный договор между «Техно Экспрессом» и заводом о строительно-монтажных работах для подготовки оборудования к поставке.

С таможенным штрафом повторилась та же история, что и с итальянским Sertom P.B.S.R.L. Документы, подтверждающие исполнение контракта, Дмитрий предоставить не мог, потому что во время рассмотрения административного дела гендиром уже не был. Какие претензии?

Выводы суда

Суд быстро согласился с нашими доводами и разбавил итоговое определение заключением о том, что вины экс-гендиректора в произошедшем нет. Недобросовестно или неразумно никто не действовал, бездействия тоже не наблюдается.

Суть претензии

В 2015 году, в бытность нашего клиента гендиректором, «Техно Экспресс» выступил поручителем в договоре субподряда между двумя компаниями — «СМУ №14 Иркутск» и «Телеком ИнфоПроект». В том проекте субподряда участвовала еще пара компаний, перекидывавших работу друг другу. «Наш» «Техно Экспресс» поручился здесь за последнего субподрядчика — «Телеком ИнфоПроект» — и пообещал оплатить его задолженность по договору от 2013 года.

Задолженность насчитывала 15,8 млн руб. Из них «Техно Экспресс» погасил 13,7 млн руб. Разницу в 2 с лишним млн руб. включили в реестр требований кредиторов.

Конкурсному управляющему этот договор поручительства не понравился: он решил, что «Техно Экспресс», имея огромные долги перед основным кредитором, банком, оказывал предпочтение другому кредитору. А заинтересован (и виноват!) в этом, естественно, бывший гендиректор.

Наша позиция

Мы решили посмотреть поближе, что это за банк, и ознакомиться со списком его акционеров. Вот он: АО «Роскосмосбанк» (ранее — «Фондсервисбанк»). Запрашиваем список акционеров банка, а заодно уж и аналогичный список на «Телеком ИнфоПроект».

И-и-и… вскрывается интересная ситуация, которую мы и упомянули в названии этой статьи как «история одной подставы». В учредителях всех трех организаций — и банка, и компании нашего клиента, и «Телекома» — оказались одни и те же люди и юрлица. То есть все трое — аффилированы друг с другом и представляют собой «группу лиц», как потом заметил суд.

Ну прямо удивительно, почему конкурсный управляющий не потребовал миллиардов заодно и с акционеров компании (а также банка-кредитора). Ведь ясно как день, что они так же, как бывшие руководители, были контролирующими должника лицами. Без одобрения совета директоров или общего собрания акционеров «Техно Экспресса» наш клиент не мог подписать сделку на сумму более, чем 3 млн руб, а одобрение договора поручительства вообще находится в компетенции даже не совета директоров, а общего собрания.

А ещё у нас было определение Верховного Суда РФ, в котором прямо говорилось, что выдача поручительств сама по себе ни о чем еще не говорит — даже в случае, если поручитель принимает на себя обязательства «в объеме, превышающем его финансовые возможности», то есть такие, которые не в состоянии выплатить. Основное здесь — чтобы руководитель предполагал, что в перспективе эти обязательства будут погашены.

Чтобы получить определение о выдаче поручительства на почту, оставьте свой e-mail здесь:

Шел — нашел — потерял?

Вдобавок конкурсный управляющий опять либо не заметил, либо забыл, что после оплаты долга за «Телеком ИнфоПроект» в адрес «Техно Экспресса» от одного из участников схемы с субподрядом приехала платежка ровно на ту же сумму, которую АО оплатило в счет поручительства.

Получается, никакого вреда «Техно Экспрессу» этим договором нанесено не было: деньги-то возместили. Платежку мы предъявили в качестве доказательства.

Выводы суда

Суд согласился, что конкурсный управляющий не смог доказать наличие совокупности обстоятельств, необходимых для привлечения бывших руководителей должника к субсидиарной ответственности. В удовлетворении заявления отказать.

Если ещё проще: банк, который контролировал «Техно Экспресс», дал ему указание выступить поручителем при этой сделке. Компании деться было некуда, она все исполнила. Разбирайтесь там в своей «группе лиц» сами.

Так, одна за другой, все претензии были отбиты, и привлечь к субсидиарной ответственности нашего клиента не смогли. КУ подавал жалобы, но апелляционная и кассационная инстанции одна за другой добросовестно переписали акт первой и снова отказали. Дело выиграно.

Чтобы получить судебные акты по этому делу, оставьте свой e-mail здесь:


Да, и суперстар в этой истории — конкурсный управляющий. Как уже говорили, явкой в суд он себя вообще не утруждал, каждый раз направляя ходатайства о рассмотрении дела в свое отсутствие. Меж тем как наш юрист ездил на все заседания Саратовского арбитража — с документами и аргументированными возражениями на претензии.

С другой стороны, такой трюк со стороны конкурсного может быть оправдан его заботой о собственной безопасности. Ведь если управляющий не попытается взыскать эти деньги хоть с кого-нибудь, то впоследствии их могут повесить на него самого. Так что даже если у управляющего вообще не имелось шансов ничего доказать, он обязан был заявление написать, чтобы потом с чистой совестью заявить: «Да, не вышло. Но я же попробовал!»

Хотя… все-таки конкурсным управляющим может быть полезно иногда ходить в суд.

Как можно подстраховаться от предъявления претензий по субсидиарке? Хочется сказать, что никак, потому что кредиторам может взбрести в головы все, что угодно. И закон не содержит никаких ограничений на подачу любых, даже самых безумных исков.

Однако отбиться от навешивания подобных долгов возможно. Даже от миллиардных, как видите.

Действующим гендиректорам мы рекомендуем сохранять у себя копии значимых документов: важных договоров, аудиторских заключений, чтобы юристам в дальнейшем было чем вас защищать. Если у вас в компании налажен электронный документооборот, оптимальным будет скачать всю базу документов за ваш период руководства компанией. Плюс детально запоминать все, что произошло в то время, когда вы были руководителем. Потому что прилететь может и через 5, и через 8 лет.  И только после того, как с момента событий пройдет 10 лет, можно выдыхать. 10 лет  — это пресекательный срок исковой давности, после истечения которого вменить субсидиарку уже нереально.

Но заявить ее все равно могут.

Лайфхак: очень сильно вам может помочь копия регистрационного дела компании из ФНС, по которой можно увидеть полную картину происходящего. Это классный источник информации: в нем есть все данные о том, что происходило с организаций, когда происходило, какие решения принимались собственниками, менялся ли состав учредителей. Перед увольнением не поленитесь, запросите в налоговой копию, дождитесь, пока пришлют, и сохраните себе. Потом регистрационное дело придется вытаскивать только через судебный запрос.

Или зайдите к нам и расскажите всё как есть. Поможем спрогнозировать, с какой стороны ждать проблем, подскажем, какие документы могут понадобиться, заранее выстроим оборону, ведь слепо доверять акционерам/учредителям и бенефициарам бизнеса нельзя. Никогда, ни за что, ни в коем случае. Может произойти ровно то же, что и в этой истории: сначала собственники вовсю кредитуют компанию, а потом сами же ее с удовольствием и топят. Вместе с наемными гендиректорами.

А во всем остальном это был обычный кейс спасения от субсидиарки.

Информация в статье актуальна на дату публикации.
Чтобы быть в курсе последних трендов по субсидиарке, банкротству и защите личных активов — приезжайте в гости.